Елена Федина - Наследник
— Вы утверждали, что я ваш сын, ваше величество.
— Разве в этом дело? Неужели то, что ты отличаешься от других людей, не наводит тебя на серьезные мысли?
Да, я отличался от других, я видел невидимые цвета, имел удивительную память, никогда ничем не болел как заговоренный и иногда испытывал непонятную тоску и чувство невыполненного долга. Но ни одной душе я об этом не рассказывал, пока сам в себе не разобрался. Это было слишком мое, это мучило меня и к чему-то обязывало. Я загонял это внутрь и помощи со стороны не ждал.
— Откуда вам известно, что я отличаюсь от других? — спросил я, чувствуя, как напрягается всё мое тело, словно перед прыжком.
Он только усмехнулся.
— Я же предупреждал, что знаю тебя лучше, чем ты сам.
— Так кто же я?
Какой-то новый этап начинался в моей жизни с этого вопроса. Страха не было, я весь был внимание и готовность, мне казалось, что я давно ждал чего-то подобного, и вот сейчас наконец я что-то пойму в себе. И в нем.
Кто он? Почему мы встретились, и откуда он всё про меня знает? И какой силой хочет меня наделить?
Я чувствовал себя, как человек, перед которым открываются неведомые врата, за которыми брезжит свет истины.
Но то, что я услышал…
— Ты избранник, — проговорил король с жаром, — и сам того не ведаешь! Ты должен служить Ей осознанно, а не хватать ее подачки, как мелкий воришка! Торжественно и гордо. Как жрец. Как король. И только так!
И я понял всё. Это было подобно вспышке молнии, так ясно мне стало всё с самого начала и до конца. На что-то все-таки пригодилась моя память, помноженная на нечеловеческое напряжение.
Его тайное появление в Тиноле, внезапная смерть Гринцинии, наша встреча в склепе, моя клятва молчать о ней… Эджелия, Лориан… Ворота захлопнулись. Они не имели к истине никакого отношения. Это была только чудовищная ошибка.
Король что-то говорил о долге и служении, но я его почти не слушал, я сидел потрясенный и уничтоженный, боролся с тошнотой и отвращением и старался не смотреть на него.
— Жизнь — это только болезнь материи, — рассуждал он, — наш мир несовершенен, он болен, он обречен, он наконец уродлив! Посмотри вокруг, жизнь отвратительна, законы ее чудовищны, чем умнее и чувствительнее существо, тем больше достается ему боли и страданий. Счастлив карась в реке, ему не холодно! Счастлив репейник, ему не больно! Но еще более совершенен камень. Ему-то вообще всё равно!..
Отвращение постепенно перерастало в ненависть. «Как он убивает?» — лихорадочно соображал я, — «как он это делает на расстоянии? Что это? Наговор? Иголка в восковой фигурке? Или какая-нибудь специально обученная ядовитая пчела? Надо обязательно узнать, как он это делает! Надо вырвать его жало!»
— Смерть прекрасна, — продолжал он торжественно, — она освобождает душу от бренного тела, погрязшего в грехах, слабостях и немочах, и чем раньше она придет, тем лучше. Умирать надо молодым и красивым.
— Почему же вы сами не торопитесь умереть? — спросил я, скрывая презрение и вполне допуская, что этим счастьем он собирается наградить меня.
— Потому что я король. И потому что я должен служить Ей. Ты тоже будешь служить Ей, ты давно к этому готов, сын мой.
— Служить? Каким образом? — спросил я мрачно.
— Я научу тебя. Ты будешь всесилен как бог… Но сначала — обряд.
— Какой?
Король встал. Подошел к стене и взялся за край малиновой занавески.
— Надеюсь, крови ты не боишься?
Кроме страха были и более серьезные препятствия. Всё существо мое противилось поклонению той, которую ненавижу с самого детства, и с которой у меня свои особые отношения…
Я понял, что сейчас в этом малиновом зале с низким потолком меня начнут ломать. Он и Она. У меня нет выбора, я должен всё узнать и вырвать его жало прежде, чем он догадается и убьет меня. До меня здесь было четверо, а может, и больше. Они не смогли. А я должен.
— Какие пустяки, — усмехнулся я.
Только одно во всем этом кошмаре радовало меня: Альфин оказался прав. Он не лгал мне! Мой прекрасный мальчик, мое солнце, мне теперь не нужно разрываться между ним и отцом, я знаю, кто мой враг.
Король отодвинул занавеску. За ней была ниша, в которой на столике из зеленого мрамора между двух пышных, но уже увядающих букетов роз стояла бронзовая фигурка женщины в покрывале с худыми руками, скрещенными на бедрах. Перед ней на подносе стояла изящная чаша, и лежал сверкающий лезвием нож. Всё было красиво и утонченно. Не знаю, насколько фигурка походила на Нее, потому что помнил только жуткие глаза, мне казалось, они смотрят на меня и сейчас, следят за мной и мрачно усмехаются.
— Покажи Ей, что тебе не жалко для нее своей крови, — сказал король и отступил на шаг назад.
Я обреченно полоснул себя по запястью. Пути назад не было.
— Достаточно, — решительно заявил он, когда чаша наполнилась наполовину, а у меня зашумело в голове как в погремушке, — теперь ты принадлежишь Ей.
Я смотрел на него с ненавистью и отвращением, которые не в силах был скрыть, но он ничего не замечал, он был слишком увлечен происходящим и слишком уверен в себе.
Этот маньяк с умным и торжественным видом расхаживал вокруг меня, пока я тоскливо обмывал в тазу и забинтовывал свою руку, король, самоуверенный, самодовольный дьявол, не заурядный убийца и некрофил, это было бы не по-королевски, а жрец! Он придумал целую философию служения Смерти, свои обряды и свои молитвы!
Он по-королевски выбирал жертву, по-королевски же непонятным способом убивал ее к своему пиршескому столу и «совершал обряд». И самое чудовищное во всем этом было то, что он считал меня своим союзником. Он ни капли в этом не сомневался!
Мы встретились в склепе, я целовал мертвую женщину, которую он предназначил для себя, и я не признался, что это моя мать. Что он должен был подумать? Потом, пока я три дня сидел в подвале, он проверял мои связи с живыми женщинами и ничего такого не нашел. На свою беду я в самом деле был слишком порядочным для среднего тинольца.
Тогда он рискнул. Что ему стоило? Где четверо, там и пятый. Он объявил меня наследником и стал следить за мной. Все те, кто хоть о чем-то догадывались, смотрели на меня как на чудовище. Я не мог изменить Эске, это меня и спасло. Эджелия… тут снова чудовищное совпадение. Он убил ее, потому что я начал догадываться и допытываться. Он пришел к ней на рассвете и нарвался на меня. Но тогда она была уже мертва! Он застал меня в постели с мертвой женщиной и не удивился этому. И остался доволен. Кажется, именно после этого я получил от него кучу денег… А моя поездка в мертвый Тиноль! Конечно, он истолковал ее по-своему. Боже! Что бы было, если б он узнал, что я привез оттуда свою больную жену!
