Джо Аберкромби - Полвойны
— Некоторые видят предзнаменования повсюду. – Скорее всего, Рэйту полагалось каждый раз добавлять «моя королева», но эти слова ему на язык не ложились. Он не был придворным.
— А ты?
— Мне всегда казалось, что боги посылают удачу тому, чей боевой дух сильнее и у кого меньше жалости. Это я видел, когда рос.
— А где ты рос? В волчьей стае?
Рэйт приподнял брови.
— Ага, более или менее.
— Сколько тебе лет?
— Точно не знаю. – Скара удивленно посмотрела на него, а он пожал плечами. – Волки плохо умеют считать.
Она направилась к воротам, и ее невольница шла следом, опустив глаза в землю.
— Тогда как ты стал меченосцем короля?
— Нас выбрала Мать Скаер. Меня и моего брата.
— Значит, ты ей должен.
Рэйт вспомнил суровые глаза министра и ее суровые уроки и сгорбился от воспоминания о том, как его секли, и не однажды.
— Ага, полагаю.
— И ты восхищаешься Ломателем Мечей.
Рэйт подумал об ударах, о приказах, обо всей той кровавой работе, которую он выполнял на границе.
— Он величайший воин по всему Расшатанному морю.
Скара проницательно на него посмотрела.
— Так он послал тебя охранять меня или шпионить за мной?
Это вывело Рэйта из равновесия. Если честно, он не был в равновесии с тех пор, как его послали служить ей.
— Я сказал бы, и за тем и за другим. Но я куда лучше охраняю, чем шпионю.
— Или лжешь, судя по всему.
— Умный из нас мой брат.
— Так Ломатель Мечей мне не доверяет?
— Мать Скаер говорит, что только враги никогда не предадут.
Скара фыркнула, когда они шагнули во мрак возведенного эльфами входного тоннеля.
— Министры.
— Ага, министры. Но вот что я вам скажу. Я умру за вас, если до этого дойдет.
Она удивленно моргнула, мышцы на ее шее затрепетали, когда она сглотнула, и он подумал, что это просто чудесно.
— А что касается шпионства, то я слишком тупой, чтобы слишком глубоко влезать в ваши дела.
— А-а. – Она мельком глянула на его лицо. – Значит, ты просто красивый дурачок.
Рэйт не часто краснел, но тут почувствовал, как кровь приливает к щекам. Он мог нырнуть в стену щитов, ощетинившись сталью, но от взгляда этой хрупкой девушки его храбрость давала трещины.
— Э-э-э, красоту я оставлю вам, пожалуй. А насчет дурачка отрицать не буду.
— Мать Кира всегда говорила, что только глупцы называют себя умными.
Настала очередь Рэйта фыркнуть.
— Министры.
Смех Скары эхом разнесся в темноте. Для маленькой женщины у нее был глубокий смех, грубый и непристойный, словно смеялся какой-то старый воин, услышав байку в пивнушке. И Рэйт подумал, что это тоже чудесно.
— Ага, – сказала она, – министры. Так почему Ломатель Мечей выбрал тебя?
Он почувствовал себя как плохой пловец, которого забросило в глубокие воды.
— А?
— Зачем посылать честного идиота выполнять работу умного лжеца?
Он нахмурился, когда они вышли на свет. К счастью, отвечать не пришлось.
Прямо за воротами собралась толпа, но никто не работал. Если только не считать того, что все, ощетинившись, бросали сердитые взгляды и выкрикивали оскорбления – впрочем, если честно, Рэйт это всегда и считал работой. Как обычно, ванстеры стояли напротив гетландцев, что уже было настолько скучной картиной, что даже он от нее устал. В середине лицом к лицу замерли Ракки и старый гетландец с лицом, похожим на задницу, по которой сильно врезали, Хуннан. Оба напыжились, как коты. У Ракки в руках была кирка, у Хуннана лопата, и, судя по всему, они собирались начать втыкать их, причем вовсе не в землю.
— Эй! – взревел Рэйт, бросаясь вперед, и все резко повернули головы.
Он шмыгнул между ними, увидел, как Хуннан стиснул зубы и отдернул лопату. Боги, разгоралось желание боднуть его, врезать, схватить и покусать его рожу. Рэйт понял, что уже оскалил зубы, чтобы начать. Но вместо этого, хоть это и противоречило всем его инстинктам, с таким трудом приобретенным, он выбросил руку и выдернул лопату. Затем, прежде чем старый гетландец успел отреагировать, Рэйт прыгнул в ров.
— Я думал, мы союзники? – И начал копать, окатывая Хуннана и Ракки комками земли и заставляя их отступить. – Я один здесь не боюсь работы? – Рэйт, может, и не был мыслителем, но мог разглядеть то, что прямо перед носом. И если он чему и научился у Скары, так это тому, что если воинов пристыдить, то от них можно добиться большего, чем если их покусать.
Так и вышло. Сначала Ракки со своей киркой прыгнул в ров рядом с ним. Потом еще несколько ванстеров. Чтобы не чувствовать себя побежденным, Хуннан плюнул на ладони, вырвал лопату у соседа, слез вниз и тоже яростно принялся за работу. Вскоре по всей длине рва воины соревновались, кто сильнее побьет Отца Землю.
— Когда ты в последний раз останавливал драку? – пробормотал Ракки.
Рэйт ухмыльнулся.
— Несколько драк я остановил кулаком.
— Не забывай, кто ты, братец.
— Я ничего не забываю, – проворчал Рэйт, отходя назад, чтобы дать Ракки вонзить кирку в клубок упрямых корней. Он взглянул в сторону ворот, увидел, что Скара улыбается, и не смог не улыбнуться в ответ. – Но с каждым новым днем человек меняется, верно?
Ракки покачал головой.
— Эта девчонка держит тебя на коротком поводке.
— Возможно, – сказал Рэйт. – Но я могу припомнить поводки и похуже.
Власть
Сестра Оуд нахмурилась, глядя в ночной горшок.
— Выглядит благоприятно.
— Как одна какашка может выглядеть благоприятнее другой? – спросила Скара.
— Те, кому удается производить благоприятные какашки, всегда это спрашивают. Ваша кровь выходит регулярно?
— Как я понимаю, обычно она должна выходить раз в месяц.
— А ваше лоно намерено нарушить обычаи?
Скара посмотрела на Сестру Оуд так холодно и сердито, как только могла.
— Мое лоно всегда ведет себя исключительно подобающе. Можешь не беспокоиться. Я и с мужчинами-то никогда не целовалась. Мать Кира об этом особенно позаботилась.
Оуд деликатно прокашлялась.
— Прошу прощения за любопытство, но ваше здоровье теперь моя обязанность. Ваша кровь для Тровенланда ценнее золота.
— Тогда пусть Тровенланд ликует! – выкрикнула Скара, выходя из ванны. – Моя кровь выходит регулярно!
Невольница королевы Лаитлин бережно вытерла ее досуха, взяла связку веточек и окропила ее благовонной водой, освященной именем Того Кто Взращивает Семя. Он, может, и был одним из малых богов, но над девушками королевской крови поистине довлел.
Министр нахмурилась. Министр Скары, как она полагала. Ее служительница, хотя сложно было не думать о ней как о суровой госпоже.
