Джо Аберкромби - Полвойны
— Никто мне меч в руку не вкладывал, старик, – сказал Рэйт. – Мне пришлось вырвать его из сотен других за острый конец. И меня беспокоит не то, что у них мало храбрости, а то, что мало умения.
— Хорошо, что у тебя есть тысчонка отборных воинов. Пошлешь их вслед за этими.
Рэйт сердито зыркнул на него, но ответить было нечего. Мастером говорить был Ракки.
— Мать Война награждает не храбрых и не умелых. – Дженнер кивнул на оборванцев. – А тех, кто делает лучшее из того, что есть.
Скаре это отлично удавалось. Она с такой благодарностью улыбалась оборванным новобранцам, словно это принц Кальива, Императрица Юга и дюжина герцогов Каталии предлагали свою помощь.
— Благодарю вас за то, что пришли, друзья мои. – Она убедительно подалась вперед на Стуле Байла. Хотя она была маленькой, но каким-то образом целиком заполняла стул. – Мои соотечественники.
Они не смогли бы выглядеть еще признательнее, даже если бы стояли на коленях перед самой Ашенлир. Их лидер, старый воин с лицом, покрытым шрамами, как колода мясника, прочистил горло.
— Принцесса Скара…
— Королева Скара, – поправила Сестра Оуд, немного чопорно надув губы.
Очевидно, ей начинало нравиться, что она больше не в тени Матери Скаер. Рэйт закатил глаза, но вряд ли мог ее винить. Тень Матери Скаер пробирала до костей.
— Прошу прощения, моя королева… – промямлил воин.
Но Скара, казалось, и вовсе не отбрасывала никакой тени.
— Это я должна просить прощения – что вам пришлось сражаться одним. Это я должна быть признательна – что вы пришли за меня сражаться.
— Я сражался за вашего отца, – сказал мужчина надломленным голосом. – Сражался за вашего деда. Я буду сражаться за вас до смерти. – И все остальные закивали.
Одно дело – предложить умереть, и совершенно другое – броситься на заточенную сталь, особенно если единственным металлическим предметом, который ты использовал в жизни, было ведро для молока. Не так давно Рэйт хихикал бы с братом над их дурацкой верностью. Но Ракки был где-то в другом месте, а Рэйт понял, что ему трудно смеяться.
Прежде он всегда точно знал, какой поступок будет лучшим, и обычно это было связано с топором. Так всё решалось в Ванстерланде. Но Скара всё делала по-своему, и оказалось, что ему нравится смотреть на это. Ему очень нравилось смотреть на нее.
— Откуда вы? – спрашивала она.
— Большинство из Окенби, моя королева, или с ферм в округе.
— О, я знаю это место! Там чудесные дубы…
— Были, пока Светлый Иллинг их не сжег, – сплюнула женщина, лицо которой было суровым, как топорик на ее поясе. – Сжег все.
— Ага, но и мы задали ему жару. – Воин положил грязную руку на плечо молодого парня, стоящего рядом. – Сожгли часть его фуража. И шатер с несколькими людьми внутри.
— Вам бы посмотреть, как они плясали, – прорычала женщина.
— Я достал одного, когда он вышел поссать! – выкрикнул парень ломающимся голосом, а потом его лицо стало пунцовым, и он уставился в пол. – Моя королева, это…
— Все вы храбро сражались. – Рэйт увидел, как на тонких руках Скары напряглись жилы, когда она сжала ручки Стула Байла. – Где сейчас Иллинг?
— Ушел, – сказал парень. – У него был лагерь под Харентофтом, но они за ночь снялись и ушли.
— Когда? – спросил Дженнер.
— Двенадцать дней назад.
Старый налетчик мрачно подергал спутанную бороду.
— Это меня беспокоит.
— У нас его корабли, – сказал Рэйт.
— Но у Верховного Короля есть еще. Сейчас Иллинг уже может вредить где угодно на побережье Расшатанного моря.
— У тебя на уме одни беспокойства, старик, – проворчал Рэйт. – Ты был бы счастливее, если б он до сих пор жег фермы?
— Нет, тогда я бы так же беспокоился. Это и значит быть старым.
Скара подняла руку, требуя тишины.
— Вам нужна еда и место, где спать. Если вы все еще хотите сражаться, то у нас есть оружие, захваченное у людей Верховного Короля. И корабли.
— Мы будем сражаться, моя королева, – сказал старый воин.
И остальные тровены, какими бы жалкими они ни были, продемонстрировали воинственные лица. Несомненно, они были храбрыми, но, когда Сестра Оуд проводила их, чтобы накормить, а Рэйт представил себе, как они встречаются лицом к лицу с бесчисленными воинами Верховного Короля. Следующая картина была не очень красивой.
Когда двери захлопнулись, Скара со стоном откинулась на стуле, схватившись за живот. Видимо, все эти улыбки требовали жертв.
— Значит, здесь шесть команд?
— И все желают умереть за вас, моя королева, – сказал Дженнер.
Рэйт тяжело вздохнул.
— Если придет армия Верховного Короля, то только умирать они и будут.
Дженнер открыл рот, но Скара снова подняла руку.
— Он прав. У меня есть королевский стул, но без Горма и Утила, которые стоят лагерем за моими стенами, я – королева пустого места. – Она встала, и драгоценные камни на ее серьге вспыхнули. – А Горм и Утил, не говоря уже об их ленивых воинах, снова вцепились друг другу в глотки. Я должна посмотреть, есть ли у них хоть какие-то успехи.
Рэйт на это слабо надеялся. По совету Дженнера Скара наконец уговорила двух королей поработать над укреплениями: срубить слишком близко растущие деревья, укрепить построенные людьми участки стены и выкопать ров. Даже на то, чтобы они согласились лишь с этим, ушел целый день министерских пререканий. Скара собрала свои юбки и ленивым взмахом дала Рэйту понять, чтобы он следовал за ней.
Его все еще бесило, что приходилось получать приказы от девчонки, и Дженнер, наверное, видел это. Старый налетчик ухватил его за руку.
— Послушай, парень. Ты боец, и, видят боги, бойцы нам нужны. Но тот, кто ищет сражения повсюду, что ж… довольно скоро окажется, что и одного сражения для него слишком много.
Рэйт скривил губы.
— Все, что у меня есть, я выбил из мира кулаками.
— Ага. И что у тебя есть?
Быть может, в словах старика была крупица смысла.
— Просто следи за ее безопасностью, ладно?
Рэйт стряхнул его руку.
— Продолжай беспокоиться, старик.
Снаружи в солнечном свете Скара качала головой, глядя на большой пень во дворе.
— Я помню, здесь росло огромное Крепостное Дерево. Сестра Оуд считает плохим предзнаменованием, что его срубили.
— Некоторые видят предзнаменования повсюду. – Скорее всего, Рэйту полагалось каждый раз добавлять «моя королева», но эти слова ему на язык не ложились. Он не был придворным.
— А ты?
— Мне всегда казалось, что боги посылают удачу тому, чей боевой дух сильнее и у кого меньше жалости. Это я видел, когда рос.
