Дмитрий Таланов - Локумтен
— У него калейдоскоп в голове, он смертельно устал. Но, кажется, он был под допросом эмпарота. С вашего позволения, я дам ему выпить пуны и отправлю спать. Утро вечера мудренее.
С новым интересом, пополам с испугом, мальчик оглядел опочивальню, уже догадываясь, куда он попал. Всё удовольствие от нахождения в ней с него смыло — в голове стучалась только настойчивая мысль, что он откусил куда больше, чем в силах проглотить. Надо бежать, но как и в чем? Филь решил начать с того, что можно было сделать прямо сейчас.
Он схватил лежавшие на кушетке штаны и тут увидел свои черные от грязи ноги. Нет, с этими ногами нельзя в такие штаны, решил он. А если поймают в таком виде в чужой одежде? Бросившись к умывальным принадлежностям, расставленным в углу на столике, Филь схватил таз с водой, опустил его на пол и встал в него с ногами. Кое-как смыв с них грязь, он хотел уже броситься обратно к штанам и тут увидел себя в зеркале.
Таких зеркал мальчик ранее не видал — оно было размером с кровать, если ее поставить на попа. Филь разглядел, какого цвета его лицо, и взвыл от бессилия. Это же нельзя отмыть за раз! Растерянный, он повернулся к балкону — может, оттуда можно сигануть вниз? — затем сообразил, что для начала надо всё-таки одеться. Он снова дернулся у кушетке, совершенно забыв, что стоит в тазу.
Наступив на его край, Филь опрокинул таз и тот поддал мальчику под колени. Ноги его подломились, он рухнул спиной на столик. Обитый бронзой угол стола въехал в зеркало. «Крак!» — раздался позади Филя тихий отчетливый звук.
Филь не стал даже оборачиваться. Он больше никуда не хотел бежать. Зажмурившись, он втянул голову в плечи, слушая грохот стеклянного водопада за спиной, надеясь лишь, что его убьет сразу большим осколком. Но смерть его почему-то миновала. Открыв глаза, он увидел, что в комнате стоит г-н секретарь.
У него было узкое лицо с крупным горбатым носом и глубоко посаженные глаза под скепически изогнутыми угловатыми бровями. Он потрясенно смотрел на усыпанный осколками пол, по которому во все стороны растекалась грязная вода.
— Как это произошло? — делая ударение на каждом слове, сказал господин секретарь. Увидев пустую раму, он примерз к ней взглядом.
Филь с трудом поборол дрожь в коленях. Вранье не могло ему помочь, оно лишь продлило бы его мучения. Возможно, его даже станут пытать.
— Я... я хотел сбежать, — проговорил он обреченно, понимая, что жизнь его кончена.
— И? — сухо поинтересовался у него г-н секретарь.
— Но сначала я хотел помыться, — ответил Филь тише.
Г-н секретарь крякнул, услышав это.
— Помылся? — спросил он.
— Помылся.
— А потом?
— А потом я подскользнулся, — уставясь в пол, пробормотал Филь.
Он потерянно переступил с ноги на ногу на мокрых досках. Плечи и спину его саднило. Видимо, некоторые из осколков его поранили.
— Стой, где стоишь, — холодно бросил ему г-н секретарь. Он показал на куски стекла под ногами мальчика и испарился из комнаты.
Не успел он скрыться, прибежали служанки и с оханьем и аханьем принялись убирать стекло, затем вымыли с головы до ног самого Филя. У них это получалось так ловко, что мальчик только успевал поворачиваться в злосчастном тазу. Когда его вытирали полотенцем, он заметил, как сказалась его ночевка на белоснежных простынях постели, и чуть не застонал от огорчения.
Одев его в одежду с кушетки, оказавшуюся ему впору — чулки, штаны, сапоги, рубашку с камзолом и короткий плащ — Филя вывели во двор. Здесь он понял, чем так пахло в опочивальне.
Двор был не внешний, куда его привезли вчера. Этот двор располагался внутри замкового корпуса, выстроенного вокруг обширного парка. И каких только деревьев в нем не было! Филь узнал знакомые ему тис, лавр, платан и кипарис среди множества других, пахучих и незнакомых.
Вдоль выложенных мрамором дорожек стояли вырубленные из цельного куска дерева скамьи. На одной из них, в черных шерстяных трико, башмаках и камзоле, закинув ногу на ногу, сидел г-н секретарь. Он грелся на солнышке.
— Императору, как всегда, жарко, — завидев Филя, сказал он не поворачивая головы,— а я вечно мерзну.
Он вздохнул и, подняв лицо к солнцу, закрыл глаза. Г-н секретарь выглядел как человек, который пытается до конца использовать выпавшую ему минутку отдыха. Филь мялся рядом. С ним мялась служанка, которая привела его сюда. Наконец г-н секретарь поднялся со скамьи.
— Идем!
Отпустив кивком служанку, он сжал костлявыми пальцами плечо мальчика и потащил его за собой. Он шагал быстро на своих тощих ногах и Филю пришлось перейти на бег вприпрыжку. Они пересекли парк и влетели в застекленные двери еще одного сада, на сей раз зимнего.
В открытой южному солнцу лоджии, развалившись на кушетке и сложив ноги на ее спинку, возлежал плотный огненно-рыжий вельможа. Он изучал длинный пергамент, с которого свисала сургучная печать.
— Сир, я привел его, — останавливаясь в отдалении, сказал г-н секретарь.
— А, Клемент, наконец-то!
Вельможа встал с кушетки и устремил взгляд выпуклых глаз на Филя, затем сделал круг вокруг мальчика, будто тот был невиданной скульптурой.
— Вы были правы, он в самом деле побывал под допросом эмпарота, — сказал вельможа, невнятно выговаривая слова. — Мне принесли его допросный лист, и вы не поверите, что он успел там натворить!
Он протянул секретарю пергамент.
— Вы не поверите, что он успел здесь натворить, — сказал тот, опуская свой киль вместо носа в документ.
Рыжие брови вельможи встали вопросительным домиком и Филь сообразил, кто перед ним. У мальчика от страха затряслись руки.
— Да-а? — ожидающе произнес император.
Г-н секретарь кивнул и, отвлекшись от документа, вкратце поведал, что произошло в опочивальне. Император прикрыл веки словно то, что он услышал, его бесконечно расстроило. Квадратное лицо с низким лбом и тяжелой челюстью превратилось в морду спящего пса.
— Значит, ты тот самый малый, что уронил мост на голову моего брата, — сказал он Филю. — Жаль, промазал, надо было лучше целиться.
Император сердился или подначивал, Филь не мог взять в толк. Но он вроде не собирался распинать его за разбитое зеркало и покушение на брата. На душе Филя полегчало, он даже позволил себе оглядеться.
Среди растущих в кадках растений он заметил несколько мраморных скульптур. У одной из них притулился до ужаса знакомый деревянный ларец. Г-н секретарь, тем временем, вчитывался в пергамент с таким лицом, словно был не в силах поверить глазам.
Император проговорил мягко:
— Как видите, Клемент, мы еще легко отделались. Всего за месяц он успел выбить окно в башне на высоте девяноста шагов, обратите внимание. Подпалил кусты неопалимой купины, чем вызвал пожар склада, едва не сгорев сам. Там много еще чего, но во всем этом нет ни капли злого умысла. Так что простим проказнику сегодняшнее мелкое происшествие.
