Наталья Авербух - Граница
За поворотом ко мне подскочил страж: выбрал место, где никто не увидит, как он меня трясет, решила я.
– Прекрати!
– Госпожа, что на тебя нашло? Почему? Неужели ты так боишься? Мы можем придумать что-нибудь другое. И тебе не обязательно при этом присутствовать. Госпожа!
– Прекрати меня трясти, - холодно потребовала я. - Пусти, я знаю, что делать.
– Но…
– Отпусти и дай пройти.
– Но, Госпожа…
– И не испытывай моего терпения.
Оторопев, страж повиновался.
Он стоял и смотрел, как я иду к этой самой торговой палатке, и наверняка думал то же, что и жители деревни.
А зря.
Глава 14
Это был, по сути, целый полотняный дом, натянутый на железный каркас. Типичная палатка рекрутинговой компании, чья задача ездить по отсталым районам, набирая добровольцев для выполнения неквалифицированной работы. А набирали добровольцев простым до гениальности способом: спаивали, потом подсовывали пьяному контракт, и готов, голубчик. Отвязаться же от них почти невозможно: как и этнографы, они обладали статусом неприкосновенности, и за оскорбление, нанесенное им, могла поплатиться вся деревня.
Жители этой деревни уже с ними сталкивались - или слышали раньше, - иначе бы спешили выпить на дармовщинку, а не звали бы Заклятую на помощь. В принципе, опасность не маленькая: одна рекрутинговая команда могла обезлюдить всю деревню. Мило.
Зайдя внутрь, я увидела, как два обросших щетиной типа (значит, в городе брились, есть остатки культурности) пристают к своей первой жертве.
– Мужик, мы не поняли, ты нас уважаешь? - орали они, плохо имитируя пьяную речь. Плохо, ведь их отбирали именно за умение пить не пьянея, а актерскому мастерству как раз и не учили.
– Так-так-так, - медленно произнесла я, охватывая взглядом всю картину. Палатка была пополам перегорожена стойкой, за которой стоял "бармен" - вероятно, главарь, но не обязательно, - и хранились запасы алкоголя. Перед стойкой располагалось несколько столиков и аккуратно расставленные вокруг них стулья.
Расклад таков: главарь - бармен или временно отсутствует, два - как это называется? - опивалы и один или двое "охотников", которые буквально приволакивают не смеющих отказаться крестьян. То есть они бы и отказались, но чревато.
Услышав меня, "типы" вскочили со стульев. Воспользовавшись моментом, "жертва" быстренько улизнула за дверь.
– Так-так-так, - повторила я. - Значит, спаиваем население? - Я развернула перед ними свою грамоту.
– Миледи. - Они враз растеряли свою "пьяную" удаль. Один поспешил пододвинуть мне стул. Бармен за стойкой молчал, значит, не главарь.
– Я слушаю, - произнесла я, усаживаясь.
– Имеем право, - буркнул второй, приходя в себя. - У нас тоже грамота.
– Я провожу здесь исследование уникального культурного образования, - все так же медленно произнесла я. Они кивнули: я же говорила, в вербовщики дураков не берут! - Эта деревня - и не только эта - должна развиваться естественным путем, без разрушительного влияния городской цивилизации. Вам понятно? - Они снова кивнули. - Одним словом - вы здесь никого вербовать не будете.
– У вас нет права нам запретить, - сообщил первый, внимательно прочитав мою грамоту.
– Я могу обратиться в Ведомство, они подтвердят мои слова.
– Пока вы будете обращаться, миледи, в деревне останутся только бабы с детьми, - ухмыльнулся второй.
– У вас будут неприятности, - заметила я.
– И премия.
Я нахмурилась.
– Хотите отступного?
– Еще как!
– Сколько?
– Двадцать золотых - и деревня ваша!
– Сколько-сколько? - Стараниями стража, у меня было только пятнадцать, да и вообще денег жалко. - У вас губа не дура. Много просите. Я могу обеспечить вам не только вылет с работы, но и "волчий билет". То есть безработицу. Надолго хватит вашей премии? Два золотых.
Они оскорблено взвыли.
– Пятнадцать!
– Пять.
– Десять - и не монеткой меньше!
Десять. Жалко до слез. Надо было подать Эрдо счет. Но меньше десяти такие сделки и впрямь не стоят.
– Десять! И ни медяшкой больше!
– Идет.
Мы ударили по рукам и принялись за написание объяснительной. Дескать, пересеклись пути, вербовщики уступили старшему по положению этнографу, в связи с чем…
И ни слова о деньгах!
Район, запретный для их деятельности, по закону, надо очертить на прилагаемой карте. Все бы ничего, вот только откуда я знаю, где нахожусь. Мы ведь со стражем без карты бродили.
– Страж! - закричала я, подходя к двери. - Тьфу ты, Ор! Ор, поди сюда!
– Звала меня, Госпожа? - как из-под земли вырос передо мной страж. Он успел переодеться в крестьянскую одежду и сейчас мял в руках шапку. Молодец! То, что нужно!
– Да, - процедила я сквозь зубы. - Только не зови меня Госпожой, говори "миледи". Проходи. - Я посторонилась, пропуская его в палатку.
При виде стража вербовщики нехорошо заулыбались.
– Миледи, - осторожно начал один из них. - А кем вам приходится этот молодой человек?
– Охранник, - ляпнула я. - И проводник по лесам.
– Значит, охранник? А как же ваш устав, миледи?
– А вы знаете, сколько в лесу диких зверей? - тоном оскорбленной невинности воскликнула я.
– Нас это не касается, - настаивали вербовщики. - Мы обязательно порадуем ваше ведомство.
Страж переводил ошарашенный взгляд с меня на этих типов, не понимая скрытого смысла нашего диалога.
– Сколько? - сдалась я.
– Еще пять золотых.
– Не много ли?
– Это последнее слово.
– Подавитесь ими, душегубы!
Вербовщики от души расхохотались. Сама виновата, в другой раз буду умнее.
– Ор, - обратилась я к стражу. - Грамоту знаешь?
Он растерянно кивнул, боясь испортить мою игру неуместным вопросом.
– Карту читаешь?
Страж снова кивнул.
Я развернула перед ним на столе карту нашего королевства. Большую, подробную карту, она заняла весь стол.
– Вот, возьми перо и очерти те деревни, которые мы обошли. Черти прямо на карте, не бойся!
Страж склонился над картой, а я еле слышно прошептала ему на ухо:
– В первую очередь твои деревни и, если хочешь, всех твоих родственников. Везде, в чьих лесах мы были. К вопросу о гостеприимстве.
Страж кивнул. Пока он этим занимался, я отошла к стойке, на которую небрежно облокотилась. Так просто?
Дверь закрыла тень, и в палатку вбежали трое: два "охотника" и один крестьянин. Точнее, он не вбежал, его втащили. Интересно, где его поймали и почему именно его? Это другой человек. Медленно они работают, ой, медленно!
