Михаил Успенский - Время Оно
– Это мне пока неведомо, – важно сказал Беломор.
«Тоже мне, волхв! – фыркнул про себя Жихарь. – Ты и в тот раз ложку мою не признал...»
– Пока неведомо, – повторил Беломор. – Но скоро станет все ясно. И еще мне ясно, что тебе тоже придется в поход отправляться.
– Не тоже, а снова, – поправил Жихарь. – Только ты уж меня снаряди получше, а не как в тот раз...
– А что в тот раз? – обиделся волхв.
– А то, что меч твой хваленый с первого удара переломился, как сучковатый черенок у лопаты! – гневно пояснил богатырь.
– Ну переломился и переломился, – сказал неклюд. – Видно, сразу у меня душа не лежала к этому Невзору, вот я и подсунул ему негодящий клинок – как чувствовал! Сожрали бы его Гога с Магогой, а я бы парня получше нашел – тебя, к примеру...
– Старинушка, да ты же поклялся мне верить, – напомнил Жихарь. – Как раз меня ты и нашел, того и держись, не то нам трудно будет договориться. А где Будимир наш ныне обретается? Уж он-то меня враз бы признал.
– При деле, – многозначительно сказал старик. – Он и так с этим мерзавцем много времени потерял...
– Снова здорово! – огорчился Жихарь. – Это люди меня не признают, а деревья, звери и птицы хорошо помнят и пособляют...
Он обиженно уткнулся в кружку, потом набросился на окорок и обглодал его до кости. После чего потянулся так, что все суставы затрещали, а исцеленная было лавка жалобно заскрипела.
– А сила-то, сила Святогорова?! – заорал он. – Хочешь, печку твою сворочу с места? Невзору так нипочем не суметь! Или избу тебе разметать по бревнышку? Возвращается силушка, никуда не делась! Кабы меня кто ночью досыта накормил, я бы бегом к тебе куда раньше Невзора поспел!
– Сила – дело хорошее, – сказал неклюд. – К ней бы да ума...
– Не сам ли меня, спящего, наставлял? – спросил Жихарь. – Мне все твои уроки в дороге хорошо пригодились, всегда знал, что кому говорить и как поступать...
Это он, конечно, прилыгнул, потому что и глупостей в походе натворил немало. Вспомнить хотя бы, как задирал Дикую Охоту, как лешего дразнил, как...
– Ну-ка, ну-ка, – сказал Беломор. – Верно, учил я предателя, немало тайных знаний ему передал...
– Славу мою он купил, – сказал Жихарь. – А вот памяти я ему не закладывал – ни явной, ни тайной. Все при мне. Проверь, если не веришь...
– А вот это дело, – сказал старик и на радостях разлил по кружкам еще по глотку Мозголомной Браги. – Ответствуй мне, кто таков есть зверь единорог и что он означает?
– Нетрудно сказать, – обрадовался Жихарь. – Единорог символизирует целомудрие, а также служит эмблемой меча... Традиция обычно представляет его в виде белого коня с одним рогом, выходящим изо лба; однако, согласно эзотерическим верованиям, он имеет белое туловище, красную голову и синие глаза. Легенда утверждает, что он неутомим, когда его преследуют, но покорно ложится на землю, если к нему приблизится девственница. Это наводит на мысль, что он символизирует сексуальную сублимацию... Правда, девственниц нынче мало, а единорогов и того меньше, так что не знаю. Некоторые мудрецы отождествляют с единорогом животное, известное в Чайной Стране как Ши-линь, другие же оспаривают правомерность...
– Хватит, хватит, – замахал руками Беломор. Потом взял кружку с напитком и задумчиво поболтал ее в воздухе. – А теперь ответь мне, что есть огонь-вода?
– И это помню, – уверенно сказал Жихарь. – Как и другие алкогольные напитки, огненная вода есть coincidentia oppositorum, сиречь совпадение противоположностей, и поэтому относится к нуменам и гермафродитам. Вследствие этого алкоголизм можно рассматривать как попытку единения, преодоления разлада и отгоргнутости. Вот я отчего пью-то в три горла! – догадался он. – За здоровьице твое, старинушка, за единение!
– За головушку твою стриженую! – согласился старый волхв и ударил своей кружкой о Жихареву.
– Она у меня бритая! – уверенно сказал Жихарь.
– Стрижено, брито – какая разница! – махнул рукавом волхв и тем же рукавом савана утерся после выпитого. – Ну, спрошу еще для ровного счета: что есть лебедь?
Лицо у Жихаря вытянулось, он наморщил лоб и призадумался.
– Весьма сложный символ, – сказал богатырь наконец. – Посвящение лебедя Аполлону как богу музыки восходит к поверью, согласно которому лебедь поет прощальную песню, находясь на пороге смерти. Красный лебедь служит символом солнца... Это что же получается? Будимир и лебедь – два сапога пара? В поэзии и литературе он выполняет роль образа обнаженной женщины, целомудренной наготы и незапятнанной белизны. Башляр, однако, находит у этого символа также и более глубокое значение: гермафродитизм, поскольку в своих движениях и своей длинной фаллической шеей он мужествен, тогда как его закругленное шелковистое тело женственно... Далися этому Башляру гермафродиты, однако, – лебедя от лебедушки отличить уже не может! В итоге лебедь всегда указывает на полное удовлетворение желания... Сказать ли тебе, старинушка, про Лоэнгрина?
– Довольно, – проскрипел неклюд. – Ты, я смотрю, и сам ухарь не хуже Лоэнгрина. Говори честно, у кого ходил в учениках – у Мерлина или у Мо Цзы?
– У тебя ходил, – потемнел богатырь лицом. – А Мерлин – это наставник моего побратима. Я его в глаза не видел. Вот ворочу свою славу, поеду к Яр-Туру в гости – тогда, может, и увижу.
– Добро, – сказал Беломор. – Простой дружинник такого знать не должен. А Невзору подобного допроса я учинить не догадался...
– Не беда, – откликнулся Жихарь. – Он у меня перед смертью не хуже лебедя запоет.
– Совсем ты мне голову заморочил, – сказал неклюд. – Даже брага не помогает, даром что Мозголомная... Невзор – Жихарь... Жихарь – Невзор...
– А ты верь мне – все на место и станет, – посоветовал богатырь.
– Верю, коли пью тут с тобой, – вздохнул Беломор.
– Ну, это не доказательство, – сказал Жихарь. – Я вот тоже пил с кем попало... Старинушка, а кто же этот сэр Мордред был? Муж в зрелых летах, а побратим пишет – только-только у него племянник народился...
Беломор помолчал, подумал.
– Значит, снова со временем шутки шутить начали, как я и предполагал, – сказал он. – Придется тебе, милый сын, снаряжаться в дальний путь, во Время Оно.
– А когда оно – это Время Оно? Было или еще будет?
– Кабы знать... Поэтому отправишься ты в халдейскую страну Вавилон, к халдейскому царю Вавиле, который строит вышку из кирпичей до самого неба... Надо ее порушить.
– Ломать – не строить, – легко согласился богатырь. – Велика ли вышка?
– Сказано же – до неба! – вспыхнул старец.
– А зачем ее рушить? Пусть люди любуются...
– Она не для любования. Возводить ее царя Вавилу надоумил, конечно, Мироед. Сначала одну вышку воздвигнут, потом вторую, третью... Много. А уж тогда натянут между ними колючую проволоку и станут за всем миром приглядывать...
