Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы
– Ах, братец, не драматизируй, – небрежно начала она, при этом с головой выдав свои истинные чувства едва слышным хрустом судорожно сжимаемых и разжимаемых фаланг пальцев. – Все не так плохо. Бывает и хуже!
– Бывает и хуже, – покладисто согласился Астор. – Но реже!
Ринецея прикусила подкрашенную кармином губу, стараясь не разрыдаться:
– Но ты же сам восторгался моей идеей!
– Не сваливай, пожалуйста, вину на меня, – недовольно поморщился принц. – Никогда себе не прощу, что плохо изучил древние книги, не выяснил всех подробностей, связанных с пробуждением Ледяного бога, и позволил увлечь себя этой дурной затеей… Недаром, видимо, говорят: выслушай женщину – и сделай все наоборот!
– Ну вот, – совсем по-детски всхлипнула жестокая демоница, – всегда я одна во всем виновата!
– Никто тебя не винит! – Принц устыдился своего непростительного поведения, встал с кресла и нежно привлек к себе на грудь черноволосую головку сестры, баюкая и успокаивая. Ведь и впрямь, недостойно мужчины в чем-то упрекать слабую, увлекающуюся, сжигаемую ненавистью женщину. – Я что-нибудь придумаю. Не плачь, родная!
Ринецея облегченно расслабилась:
– Ты же умный – сделай милость, придумай. А то от моих усилий нет никакого видимого результата. Работаю как лошадь, кусаю врагов как змея, устаю как собака, а толку-то – пшик. Почему?
– Ну, откуда мне знать: я ведь не коновал, – отшутился Астор. – А если серьезно – позволь действовать мне.
– И что ты хочешь сделать? – Ринецея подняла на брата светящийся надеждой взор.
– Ситуация сложилась угрожающая. – Астор взволнованно вышагивал из угла в угол, рассуждая на ходу: – Кто же мог предположить, что ледяные ярлы повернут свое воинство против нас, пробудивших их к жизни. Я так полагаю, что справиться с ними теперь сможет лишь один человек – девушка, принцесса…
Ринецея взбешенно вскочила на ноги, с треском разрывая попавший под каблук подол платья из бесценного серебристого эльфийского шелка:
– Просить помощи у нашего злейшего, ненавистнейшего врага? У самой Сумасшедшей принцессы? Никогда!
– Сестра! – старался образумить сестру принц, но демоница продолжала бушевать:
– Вспомни, она и ее друзья убили твоего единокровного брата Абигера.
– Ну, этот-то всегда оставался тупым мордоворотом и шестеркой, – негромко буркнул Астор. – Сам, балбес, виноват – нарвался.
– Я из кожи вон лезу, – продолжала истерично голосить Ринецея, – стараюсь усилить наше влияние. А ты хочешь рассказать Ульрике все и разрушить так тщательно выстраиваемый замок нашего будущего величия.
– Не все. – Астор наставительно поднял палец. – Далеко не все – лишь самое нужное.
– Никогда! – повторно взвыла Ринецея, упрямо топая туфельками.
– Ты подумай сама: ведь все твои задумки часто играют и против нас тоже, – начал перечислять принц. – Ты ослабила возможности Великих – это да. Ну-ка вспомни, что тебе пришлось для этого сотворить с драконами. Но ведь это значительно поуменьшило и мою колдовскую силу. Ты направила на Ульрику принца Ужаса и принцессу Страх, а это лишь незначительно приостановило девушку, но привело к потере двух наших самых ценных соратников. Ты уговорила меня пробудить детей стужи – и этот план обернулся против нас самих. И наконец, ты с истинно женским коварством придумала отдать короля Мора – отца принцессы, сына самой Смерти – в дар ледяным тварям, и это…
– Остановись, брат. – Ринецея вытянула по направлению к Астору руку, вооруженную острыми, угрожающе пошевеливающимися когтями: – Или мы поссоримся. Я вижу, ты принимаешь слишком близко к сердцу проблемы этой рыжей девки!
– Да ничего подобного! – Принц торопливо отвернулся, чтобы демоница не заметила краски смущения, предательски залившей его лицо при упоминании о девушке, с некоторых пор овладевшей всеми его помыслами и желаниями. – Я просто указал на побочный, невыгодный эффект наших действий.
– Ой ли! – насмешливо поддела злопамятная сестра.
– Я придумаю подходящий план, как заставить принцессу исподволь действовать в наших интересах, – торопливо пообещал Астор, в душе отдавая себе отчет, что вряд ли сможет совершить хоть один поступок, способный как-то навредить любимой. – Я…
Внезапно он побледнел и напрягся, золотистые глаза недоверчиво расширились.
– Непостижимо! – шепнул он.
– Что случилось? – ошеломленно осведомилась Ринецея, но принц лишь коротко отмахнулся: не мешай.
Я чувствовала привкус крови во рту и легкое головокружение. Ощущая себя лежащей на грубом, мокром камне, я в то же время пребывала в каком-то радужном облаке, окутывавшем меня невесомым золотистым маревом. И в этом тумане присутствовал кто-то еще кроме меня.
– Помоги же мне, милая! – ласково шепнул странно знакомый голос. – Сконцентрируй мысли, потянись ко мне.
Я потрясенно вскрикнула. Еще не успев понять смысла услышанных слов, я тончайшими фибрами души мгновенно опознала человека, которому принадлежали завораживающие бархатистые интонации.
– Ты? – Мои разбитые губы раздвинулись в слабой Улыбке. – Это ты?!
– Я! – выдохнул он так близко и вещественно, что струя теплого воздуха, вырвавшегося из его рта, коснулась моей шеи и живой струйкой поползла вниз, в вырез рубашки. – Вот мы и встретились! Ты не рада?
– Рада! – честно призналась я. – Наверно, это глупо, но я так и не смогла забыть тебя с тех пор, как увидела впервые, на портрете в Лабиринте судьбы…
– Ох уж этот Лабиринт, – воркующе перебил он. – Глупышка, что же ты натворила, войдя в него!
– Я встретила там тебя, – счастливо уточнила я. – Уж не знаю, на беду или на радость…
– Глупышка! – снова нежно обозвал он, сумев каким-то загадочным образом вложить в это короткое и по сути обидное слово проникновенность миллиона сонетов и красоту тысячи баллад.
– Я не знаю, кем ты являешься на самом деле, – продолжала я, как в полусне замечая из всего существующего в мире только его неповторимые глаза и полураскрытые губы, парящие прямо передо мной, – но понимаю, что скорее всего ты враг и воюешь на стороне Ринецеи…
– Разве это важно? – с мучительной горестью перебил он. – Да пропади оно все пропадом… Разве есть что-то важнее нас?
– Нет, – очарованно согласилась я. – Ежеминутно я думаю о тебе!
Он рассмеялся грудным, обволакивающим смехом. Алые губы приблизились. Я совершенно не понимала, что происходит. Сквозь контуры его лица я отчетливо видела серую громаду утеса, омытую потоком водопада, но в то же время явственно ощутила прикосновение двух крепких рук, властно обвивших мою талию. Возникший из ниоткуда палец, заканчивающийся черным когтем, повелительно приподнял мой подбородок, и алые губы тут же осыпали меня сотней жгучих, требовательных, жадных, похожих на укусы поцелуев. Я застонала от восторга, закрывая глаза в изнеможении…
