Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

Капитан покосился на меня:

— О. Ты уже начал торговлю. Продолжай в том же духе, Медуница, и весь отряд проставится тебе на день осеннего равноденствия.

С учётом того что до осеннего равноденствия было чуть меньше пяти месяцев, перспективы меня не обрадовали, и я закатил глаза:

— Ваши долги передо мной безграничны, риттер Нам.

Он важно кивнул, признавая это.

— Ты идёшь с нами, — сказал я Болохову.

Он вопросительно посмотрел на Капитана. Тиграи не любят россов. Старые трения между северными соседями.

— Уверен? — спросил Август у меня.

— Он нервничает, когда видит твоего колдуна.

— И злится.

— Но нервничает больше. А потому быстрее уступает. Поверь.

Лёгкое пожатие плечами стало мне ответом. Мол, тебе виднее.

Командир вышел первым, махнув конным в отряде. Отсутствовал только Никифоров, которого мы почти насильно сдали нормальным медикам. Капитан кивнул, и наёмники, кто касаясь шляпы, кто приподнимая треуголку, рассредоточились по улице и скрылись в кварталах и переулках, отправившись по домам, где большинство из них ждали семьи.

Среди «Соломенных плащей» крепкое доверие. Во всяком случае, когда вопрос касается финансов и оплаты рейда. Никто не сомневается, что риттер Август Нам расплатится с каждым честь по чести.

Мы с Болоховым последовали за Капитаном.

Плакса и Громила остались у входа, Жан и Манишка всё так же торчали на крыше экипажа, и праздные зеваки, завидев их грозные рожи и, что самое важное, взведённые ружья, шарахались на противоположную сторону улицы.

Для местных же сие — привычная обыденность. Кроме того, лавки огранки нанимали и собственную охрану: крепких ребят в светло-серых мундирах, в тёмных париках, с палашами и пистолетами. Они группами стояли не только у дверей, но и на каждом перекрёстке.

Так что нападений на продавцов и покупателей уже давно не случалось.

Лиам — рыжебровый, как все тиграи, отличался чрезмерной краснотой носа и бесконечными веснушками на круглом плоском лице. Его обычный национальный наряд — роба из тонкой дорогой шерсти в серо-голубую крупную клетку — скрывал грузную фигуру. В широких рукавах он мог спрятать не только нож, но и целый пудинг из овечьих потрохов.

Вместе с ним были и его охранники — три человека, такие же плоскомордые, скорее всего из его же рода, корчили истуканов со старыми церемониальными зеркальными щитами и топориками.

Лиам скользнул недовольным взглядом по Болохову, но тут же забыл о нём, заметив меня. Он, совершенно не сдерживаясь, завопил:

— А! А! А! Зачем он здесь⁈ Риттер Нам, разве мы не друзья⁈

— Друзья, — благосклонно подтвердил Капитан.

— Тогда, получается, вы хотите ограбить своего друга⁈ Риттер Люнгенкраут, приходя с вами, каждый раз делает меня нищим.

— Хватит, Лиам, — сказал я без тени улыбки. — Поход был не из лёгких, настроение у нас дурное, и театр, даже столь талантливого актёра, как ты, сейчас не к месту. Ты знал, что я всегда с ними, но всё же позвал нас.

— Потому что хотел оказать вам услугу и помочь с продажей.

Болохов чуть небрежно шагнул вперёд и вбок. Ничего не имея в виду. Свою руну он катал между костяшек пальцев. Один из охранников не спускал с неё глаз.

Я досчитал до десяти, позволяя всем насладиться мрачным россом:

— Потому что у тебя появился покупатель, а ты пуст. Тебе нужен товар, иначе кто-то из какого-то Дома будет разочарован и сменит поставщика.

Он с упорством сжал губы:

— Вы наговариваете на хозяина этой ограночной, риттер Люнгенкраут.

— Хозяину стоило бы проявить гостеприимство, раз пришли гости.

— Виски? Яблочный бренди? Бузинный ликёр? Аднамерхан? — Он широким жестом пригласил нас к верстаку.

Болохов и я отказались от всего, Капитан всё с той же благосклонностью взял пузатый бокал, на четверть заполненный густо-чёрным ароматным ликёром.

Лиам снова не преминул подныть, что торгуюсь я, словно Светозарные. Уж не знаю, как там торгуются эти ребята, всегда полагал, что они давно берут то, что нравится, бесплатно, но принял столь сомнительный комплимент.

— Чего ты хочешь?

Он тут же прищурил глаза:

— Сделайте так, чтобы мне было выгодно, а вам не обидно.

— Тоньше надо, мой друг, — опечалился я. — У тебя явно такой же плохой день, как у нас.

— Смысл играть с вами, если вы опять обдерёте меня, точно овцу волки, и я выйду, если повезёт, то в ноль?

Корчить сиротку у него не получалось. Навар тиграи всегда имеет приличный. Он просто расстраивается (действительно расстраивается), что не может раздеть нас до нитки. Лиам столько лет ведёт с «Соломенными плащами» дела, что иногда подзабывает, что раздевание суровых ребят, сующих головы в пасти тварям Ила, — вещь довольно рискованная. Мы для него почти что добрые друзья, с учётом того что обычно у тиграи нет друзей из других народов.

— Ты бы сперва посмотрел товар, а потом уже начинал страдать. Опережаешь события.

Он махнул рукой на верстак.

Я отстегнул поясную сумку, щёлкнул медной застёжкой, ослабив ремешок, и вытащил из неё тканевый мешочек. Развязал тесёмки, перевернул, и булыжники заскакали по стенкам воронки верстака, скатываясь в жёлоб. Лиам двигал палочками, глядя на принесённое через стекло и распределяя по секторам.

Как я уже говорил, основа волшебства — это пара. Солнцесвет, дающий колдуну силу, и руна, позволяющая создавать магию. Оба — не вечный ресурс. Если солнцесветы мы научились создавать (пускай они недёшевы и государство их растит, контролирует и учитывает), то руны можно добыть только в Иле.

Соответственно, это представляет из себя целый ряд сложностей, несмотря на то что подобным занимаются как работающие на страну ребята, так и… частные подрядчики. Вроде нас или тех, кто служит Великим Домам, Школе Ветвей или… Я поседею, если начну перечислять всех заинтересованных лиц. Не стоит также забывать об одиночках. Авантюристы, сумасшедшие и мечтающие обогатиться в нашем мире встречаются через каждого третьего.

Но если кто подумает, что по Илу шастают толпы, то это не так.

Ну… или не совсем так. Протяженность Шельфа велика, и места хватает всем. Просто большинство не ходит далеко, пасётся у самой границы, надеясь поймать удачу за хвост. И из этого большинства, как ни прискорбно сие звучит, возвращается меньшинство. Не верите, прогуляйтесь и посчитайте кости, валяющиеся тут и там.

Даже если Ил отпустил тебя, оставив целыми обе ноги и руки, а также голову, то очень может быть возьмёт плату позже. Или в следующий приход, или… иначе.

Потому что изначально руны, которые мы находим, это булыжники. Мы так их называем. Сейчас они лежали на верстаке Лиама россыпью из мелких, грязно-серых разноформенных камешков с покатыми шершавыми стенками.

И эти булыжники высасывают из людей силу. Свет. Жизнь. Ил через них просачивается в плоть, кости, мозг. Он выедает глаза, поражает разум. Опять же — не всегда сразу. Обычно очень медленно. Но всё равно жизнь того, кто несёт руны, довольно скоротечна, а конец крайне неприятен и болезнен.

Умные быстро соскакивают, удовлетворившись тем, что подарила им удача в первый раз. Глупые и жадные отправляются на кладбище.

Больше всего булыжники вредят, когда ты переходишь из Ила в Шельф. И если от простого перехода защитит любой колдун, коли у него есть солнцесвет, то от перехода с булыжником магия не спасает. Ты примешь удар и пожнёшь его последствия.

Поэтому ваш покорный слуга — человек бесценный (если кто не заметил, говорю я это с гордостью, раздуваясь от собственной значимости) для тех, кто хочет вынести руны сюда. На меня булыжники не оказывают никакого эффекта.

Я не уникален. Старая кровь течёт и в некоторых других людях. Но большинству не везёт так, как мне. И они действуют на свой страх и удачу.

С разным результатом.

Здесь, в нашем мире, булыжники уже представляют куда меньшую опасность, ибо Ил далеко. Их, конечно, лучше не трогать без особой нужды, но на подобном верстаке с ними работать можно.