Память льда - Эриксон Стивен

Услышав эти слова, Быстрый Бен провел рукой по ненужным теперь прутикам:

— Хорошая весть, целитель. Очень вовремя они прилетели.

«Да уж, — мысленно ответил ему Паран. — Растерянность Паннионского Провидца будет недолгой. И свои укрепления он так просто не отдаст».

— Спасибо, Молоток, — сказал он целителю. — Передай верховному кулаку, что я скоро буду.

— Есть, капитан.

Глава двадцать четвертая

Вход в храм Худа был широким, но приземистым. В отличие от других святилищ его двери уцелели, и сейчас к ним, отчаянно шаркая по ступеням, направлялись две фигуры в масках, древние и усохшие. Колла посетители не заметили; он стоял в тени стены и с удивлением смотрел, как старуха подняла трость и громко постучала ею в дверь.

Вдалеке все еще били барабаны: там до сих пор продолжалась коронация принца Арарда. Поскольку церемонией этой руководил Совет масок, Колл немало удивился, что двое членов Совета вдруг решили покинуть торжество и отправиться сюда. К удивлению примешивалась тревога: неужели кто-то узнал о новых обитателях храма Худа?

— Как ты думаешь, выйдет ли из этой затеи что-нибудь путное? — вдруг раздался за спиной советника тихий голос.

Он обернулся и увидел еще одного жреца из Совета масок. Тот стоял, сложив руки на своем внушительном животе. Лицо жреца скрывал глубоко надвинутый капюшон. Колла поразило странное уродство этого человека: несмотря на большое брюхо, его ноги и руки были тощими, даже костлявыми.

— Откуда ты появился? — спросил даруджиец.

У него отчаянно колотилось сердце, и он собрал всю волю в кулак, чтобы внешне оставаться спокойным.

— Откуда появился? — насмешливо повторил жрец. — Я давно уже тут стою! Глупец, вот же моя тень! Рядом с нами горит факел, и ты должен был ее видеть. Неужели вся знать в Даруджистане отличается тупостью?

Колл заставил себя проглотить оскорбление:

— Зачем ты шпионишь, жрец? Какие государственные секреты узнал, наблюдая, как я вожусь с лошадьми?

— Только то, что кони тебя ненавидят. Стоит тебе повернуться к ним спиной, и они уже готовы тебя укусить, но в последний момент ты ухитряешься отойти.

— Да. Я успел изучить их повадки, и этим бестиям меня не обмануть.

— Никак ты горд этим? Перехитрить двух беспородных лошадок! И впрямь великое достижение.

— Еще одна фраза вроде этой, и я перекину тебя через стену, — пообещал Колл, чувствуя закипающий внутри гнев.

— Ты не посмеешь… впрочем, ты-то как раз посмеешь. Ладно, не сердись. Впредь я буду учтивее.

Услышав скрип открывающихся дверей, Колл и жрец одновременно обернулись.

— Кто стоит в дверях? — прошептал Рат’Престол Тени (а это был именно он).

— Мой друг Мурильо.

— Болван! Я не про него спрашиваю, а про второго!

— Про того, что с мечами в руках? Он — служитель Худа.

— Рат’Худ знает про него?

— У него и спрашивай, — огрызнулся Колл.

— А разве сам он не приходил сюда?

— Нет.

— Безмозглый кретин!

— У вас в Совете масок все такие? — не преминул уколоть жреца Колл.

— Похоже, что да, — пробормотал Рат’Престол Тени.

— А кто эти старик со старухой?

— Ты спрашиваешь, знаю ли я их? Еще бы! Конечно знаю. Старик — это Рат’Тогг, а старуха — Рат’Фандерея. Мы в Совете привыкли относиться к ним как к живой мебели. Не припомню, чтобы за все эти годы услышал от них хотя бы одно слово. Но самое забавное, что они — любовники, которые никогда не притрагивались друг к другу.

— Как такое возможно?

— Хорошенько пошевели мозгами, даруджиец, и встряхни свое воображение… О, да их приглашают внутрь. Что же, интересно, варится в этом котле?

— Где? В каком еще котле?

— Тише, ты!

— Ладно, — улыбнулся Колл, — повеселились, и довольно. Мне пора идти внутрь.

— Я пойду с тобой, — сказал Рат’Престол Тени.

— Нет уж, дудки. Терпеть не могу соглядатаев.

С этими словами советник ударил жреца в челюсть. Тонконогий животастый Рат’Престол Тени повалился на землю. Колл заметил, что вокруг сразу стало светлее. Потирая ушибленные костяшки пальцев, даруджиец вошел в храм и запер двери.

В коридоре было пусто. Колл торопливо зашагал к дверям усыпальницы. Одна из них оказалась приоткрыта. Толкнув створку, Колл вошел внутрь.

Мурильо сидел рядом с подстилкой, на которой лежала Мхиби. Вырытая яма по-прежнему оставалась пустой, хотя Рыцарь Смерти постоянно требовал положить туда рхиви. Сейчас он пристально глядел на стариков, стоявших по обеим сторонам ямы. Все молчали.

— Что тут происходит? — шепотом осведомился Колл, подойдя к Мурильо.

— Ничего. Может, конечно, они умеют переговариваться мысленно, но лично я в этом сомневаюсь.

— Стало быть, они… ждут.

— Похоже, что так. Клянусь Бездной, эта парочка хуже грифов.

— Мурильо, а ты знаешь, что сидишь на алтаре Худа? — вдруг спросил Колл.

Лес, подходивший к Кораллу с севера, заканчивался не у самой городской стены, а на некотором расстоянии от нее, уступая место обширному парку с рощицами подстриженных деревьев и полянами. Но за парком давно уже никто не следил, и деревья вернулись к своему природному облику. Между рощицами и полянами змеилась дорога, выпрямляясь возле странного, прямоугольной формы куска вытоптанной земли. Возможно, когда-то здесь устраивали ярмарки и проводили гуляния. Сразу за этим местом дорога сужалась до размеров каменного моста, перекинутого через глубокий ров. Сейчас воды в нем не было. Мост выводил к необычайно крепким, но узким воротам с дополнительными вертикальными опорами. Их створки покрывали толстые бронзовые листы. Через эти ворота едва могла проехать одна повозка.

Пот разъедал Хватке глаза. Лейтенант в который уже раз проводила рукавом по мокрому лбу. Взвод Мураша расположился вдоль кромки заросшей тропы. Подходить ближе было опасно. Справа высились городские стены Коралла, слева — заброшенный парк. А бывшее место увеселений сейчас занимали плотные ряды паннионских беклитов, стоявших лицом к горам и укреплениям, которые нынче удерживали шесть тысяч малазанцев под командованием Дуджека Однорукого.

— Смотри, еще подходят, — шепнул Хватке Мураш. — Вон, через ворота прут… А это кто у них? Под знаменем едет и со свитой.

— Похоже, один из септархов и его офицеры. Давай-ка сравним наши результаты. Сколько ты насчитал?

— Тысяч двадцать пять наберется. Может, и все тридцать, — пробормотал сержант, теребя усы.

— Но зато у наших выгодные позиции.

— Да уж, выгоднее некуда! — поморщился Мураш. — Прятаться там, может, и удобно, а сражаться… сомневаюсь. Сама посуди: слишком много прямых проходов, нет тупиков и ловушек, неоткуда вести перекрестный огонь. И еще вдобавок слишком много, Худ их побери, деревьев! Словом, не развернешься.

— А саперы у нас на что?