По извиистым волнам (ЛП) - Лейн Вал И.

Я наблюдал, как мы с Костылем прыгали, играя старой палкой, которую я нашел на земле. Это продолжалось недолго, прежде чем я понял, что мне нужно прекратить играть и заняться работой отца. Я запомнил тот день, как и многие другие. Я всегда оглядывался через плечо, чтобы убедиться, что он не застукал меня за игрой с Костылем, когда я должен был латать паруса или осматривать корпус в поисках каких-нибудь мест, нуждающихся в ремонте.

Улыбка исчезла с моего лица, когда пара скрылась из виду. Я вспомнил, какая мрачная судьба вскоре постигла этого мальчика, игравшего со своей собакой. Этот мальчик уже провел много ночей, оплакивая смерть своей матери. Если бы он только знал, сколько еще слез прольется, прежде чем он смирится со всем этим. Возможно, это к лучшему, что он этого не знал. Судьба позволяла ему насладиться этим коротким счастьем с Костылем.

Я прождал там до наступления вечера. В отличие от предыдущей ночи, это была тихая ночь. Не обращая внимания на голод в пустом желудке, я спустился вниз, как только в порту стало тихо. Я без труда вычислил «Жаворонка». Он отвел назад шесть кораблей с высоко поднятым кроваво-красным флагом — предупреждением о том, что экипаж не берет пленных и не оставляет выживших.

Когда убедился, что у меня есть шанс, спустился вниз, стараясь не упускать из виду путь к кораблю Карла, который я мысленно наметил. Я прошелся по докам, стараясь оставаться незамеченным, используя ящики и бочки, чтобы прятаться за ними всякий раз, когда чувствовал кого-то поблизости. Мои ботинки бесшумно ступали по мокрым деревянным доскам.

Добраться до лодки будет непросто. Мне придется плыть. Сделав глубокий вдох, я нырнул, стараясь, чтобы всплеск был как можно незаметнее. Я был благодарен спокойной воде, когда плыл к цели. Добравшись до борта шлюпа, я ухватился за борт, нащупывая по бокам любую секцию, за которую можно было бы подтянуться. Как только я нашел опору, я полез изо всех сил, борясь с дополнительным весом промокшей одежды и ботинок.

Оказавшись на борту корабля, я инстинктивно огляделся по сторонам. В бледном свете луны я смог разглядеть пустую палубу лодки. Здесь было не так уж много всего, что имело смысл. Карл и его люди, должно быть, вернулись с мародерской вылазки или рейда и, вероятно, уже все распродали, чтобы прийти сюда подзарядиться и вознаградить себя на некоторое время. Итак, я ожидал, что шлюп будет пуст.

Я осторожно передвигался в темноте, спускаясь на камбуз и нижние палубы. У каждого хорошего моряка должна быть трутница, чтобы зажигать фонари в случае крайней необходимости. Вопрос заключался в том, был ли Карл хорошим моряком.

Оглядел ряд бочек вдоль задней стены. Бочки с маслом. И две бочки с ромом. Идеально. К моей радости, в большом сундуке у подножия лестницы нашлась шкатулка с кремнем, стальным ударником и несколькими кусками сухой ткани.

Я полез в сумку и вытащил бутылку ликера, которую прихватил из таверны. Быстро и тихо, как церковная мышь, перевернул бутылку и облил внутренности корабля едкой жидкостью, стараясь не задеть бочки с маслом. Я проложил тропу, используя небольшую кучку трута из трутницы в качестве отправной точки. Однако, у меня не хватило его, чтобы проложить весь путь обратно на палубу. Так что мне нужно было действовать быстро.

Оставив за собой след алкоголя такой блинный, как только мог, ударил кремнем по стали, пока не увидел искры. Стараясь унять дрожь в руках, я бросил горящий кусок трута в кучу, где он тут же загорелся, образовав шар оранжевого пламени, который начал подниматься по линии спирта к бочкам с маслом. Я знал, что у меня есть всего несколько секунд, чтобы выбраться оттуда.

Я бросился к трапу, ведущему на камбуз, и выскочил на палубу. Мои глаза остановились на борту корабля, когда я подбежал, чтобы прыгнуть за борт в воду. Но там кто-то был. На палубе. Это был не Карл. Но кто бы это ни был, он был молод. Наверное, старше меня, но все еще молод.

— Эй, ты! — крикнул он, подняв фонарь. — Что ты здесь делаешь?

— Убирайся с корабля! — крикнул я, продолжая бежать и не замедляя шага.

С угрызениями совести, которые я не мог игнорировать, я повернулся в его сторону и побежал к нему, мысленно считая секунды, которые, как я знал, оставались до того, как это судно охватит пламя. Прежний я бы не спас его. Но теперь я слишком о многом сожалел, чтобы этого не делать.

Я прыгнул вперед, столкнув обезумевшего мужчину за борт. Он упал в воду, ругаясь и крича по пути вниз, и я тоже хотел спрыгнуть, но потерял на секунду больше, чем нужно. Воздух позади меня озарился ярко-оранжевым светом. Звук раскалывающегося дерева пронзил уши, когда вспышка света озарила ночь. Сила удара швырнула меня в воду, хотя я уже нырнул в воздух, жар обжигал кожу на спине даже сквозь толстую рубашку и плащ с капюшоном.

Не глядя на этого человека, я устремил свой взор в сторону гавани, где дорога обратно в Нассау представляла собой неухоженные, дикие природные тропы. Место, куда я мог быстро скрыться, не будучи узнанным. Когда корабль затрещал и осветил черную воду желтым пламенем, я, как дьявол, поплыл к берегу.

Вот. Все было сделано. Печально известный шлюп Карла был уничтожен, и крюкорукому, который попросил меня это сделать, лучше быть готовым рассказать мне, какие дела у него были с моим отцом. Я планировал найти его немедленно. Я не верил, что он не попытается быстро сбежать, как только увидит, что я действительно выполнил его просьбу.

Издалека я услышал крики. Один за другим стали видны огни фонарей, когда люди начали замечать горящий корабль в гавани. Хотя я надеялся, что этот человек выжил, я также надеялся, что он не обратил внимания на мои черты лица или какую-либо часть меня, которая могла бы сделать меня узнаваемым. Потому что я знал, что в этом городе скоро начнутся беспорядки, хаос и обвинения в попытке найти виновного.

Сейчас это не имело значения. Мне нужно было вернуться к крюкорукому. Я даже не знал, который час. Казалось, что уничтожение корабля длилось всего мгновение. Но в таком состоянии мое чувство времени было довольно ненадежным.

Оставив пылающий порт позади, я побежал обратно в город, при каждом удобном случае прячась за ящиками и фургонами. На моем пути было немного людей, но я все равно сделал все, что мог, чтобы моя промокшая одежда не оставляла следов на грязи, которая уже высохла после вчерашней грозы. Приблизившись к таверне, я остановился, увидев, как в дверь врывается Карл Тейн собственной персоной с выражением безумца в глазах. Должно быть, он только что узнал о судьбе своего корабля. Он огляделся по сторонам и, стиснув зубы, обратился к членам экипажа, следовавшим за ним на буксире.

— Если кто-нибудь знает ублюдка, ответственного за это, он поступит мудро, сказав об этом! Потому что, когда я найду его, я окрашу свой следующий корабль его кровью, предварительно содрав кожу с его костей собственными зубами! И я скормлю его тому, кто промолчит об этом!

У меня по спине пробежали мурашки. Подобная угроза вовсе не казалась надуманной Тейном. Он был известен тем, что отрезал уши и губы своим врагам и предателям. Или вырывал им ногти деревянными кольями. Он был извращенным подобием пирата, и каждый из нас это знал. Я бы даже осмелился сказать, что он был еще более безумным, чем Вальдес.

Я подождал в тени, пока он пройдет, и, как только он скрылся из виду, тихо проскользнул в таверну. Там было почти пусто. За исключением Рыжего и крюкорукого, которые стояли, прислонившись к стене в дальнем конце.

— Все ушли смотреть фейерверк, — усмехнулся крюкорукий, делая шаг вперед.

Я приблизился к нему, чтобы говорить достаточно тихо, чтобы Кодфейс меня не услышал. Мне не нужно было вовлекать в это дело кого-то, кто в этом не нуждался.

— Я сделал, как ты просил, — проворчал я, пряча лицо. — А теперь расскажи мне о своих делах с Дейвеном.

— Должен сказать, я действительно не думал, что ты захочешь — или сможешь — это сделать. — Он немного хмыкнул, прежде чем продолжить.