Фрэнк Перетти - Тьма века сего
– Сердиться я буду завтра утром, а сейчас я слишком устал. Ну и что у тебя вышло?
– Так вот. Я знаю, что на фестивале я отсняла двенадцать кадров, в том числе с Бруммелем, Янгом и тремя неизвестными. Сегодня дома я отщелкала оставшиеся двенадцать – снимала кота, соседку на фоне торгового центра, вечерние новости и так далее. Сегодняшние снимки получились…
Наступила пауза, и Маршалл понял, что он должен задать вопрос.
– А как с остальными?
– Эмульсия была абсолютно черной, полностью засвеченной. На пленке же проявились отпечатки пальцев, во многих местах. С камерой все в порядке.
Маршалл долго не отвечал, и Бернис окликнула его:
– Маршалл… алло?
– Это интересно, – очнулся он.
– Должно же это все что-нибудь да значить! Меня просто заело. Попробую выяснить, кому принадлежат отпечатки.
Опять наступила долгая пауза.
– Алло?
– Слушай, а как выглядела вторая женщина, блондинка?
– Средних лет, длинные светлые волосы… очень злая, по-моему.
– Толстая, худая, средняя?
– Она была в норме.
Маршалл нахмурился, его взгляд блуждал по сторонам, пока он собирался с мыслями.
– Увидимся завтра.
– Пока. Спасибо, что ты меня выслушал. Маршалл положил трубку. Вперив взгляд в крышку стола, он барабанил по ней пальцами.
– Что она тебе сказала? – спросила Кэт.
– Да так, – произнес он, все еще раздумывая и медля с ответом, – газетные дела, ничего особенного. Извини, а о чем мы говорили?
– Ну, если это по-прежнему имеет для тебя значения, то мы обсуждали, стоит ли тебе поговорить с пастором Янгом о наших проблемах.
– Янг, – подхватил Маршалл почти со злостью.
– Но если ты не хочешь…
Маршалл уставился на остывшее молоко. Кэт, подождав, пробудила его вопросом:
– Может, лучше вернемся к этому утром?
– Я поговорю с ним, – твердо сказал Маршалл. – Я я хочу с ним поговорить. Будь уверена, что я с ним поговорю!
– Это не повредит.
– Нет, уж конечно, не повредит.
– Я не знаю, в какое время он сможет с тобой встретиться, но…
– В час меня вполне устраивает, – произнес он угрюмо.
– Маршалл, – начала было Кэт, но оборвала себя на полуслове. Похоже, что с ее мужем что-то произошло, это было заметно и по голосу и по выражению его лица. Кэт давно недоставало прежнего огня в глазах мужа. Может быть, только теперь она осознала, что этот огонь исчез с тех пор, как они переехали из Нью-Йорка. Старые непрощеные воспоминания, к которым она не хотела бы возвращаться, пробудились в ней сейчас, поздно ночью, когда их дочь так таинственно исчезла.
– Маршалл, – сказала она, отодвинув стул и убирая тарелку с полузасохшим хлебом, – пошли спать.
– Вряд ли я сейчас усну.
– Я понимаю, – ответила она тихо.
Все это время Тол, Гило, Натан и Армут находились в комнате, внимательно прислушиваясь к беседе. Гило неожиданно раскатисто рассмеялся.
– Нет, Маршалл Хоган, – сказал Тол с улыбкой, – ты и раньше не любил много спать… А сегодня Рафар помог тебе окончательно проснуться!
Глава 7
Наступил вторник. Утреннее солнце светило через окно кухни, где Мэри замешивала тесто. Ханк нашел в церковной книге нужное ему имя: пастор Джеймс Фаррел. Сам он никогда с Фаррелом не встречался, и единственное, что слышал о своем предшественнике, были дурно пахнущие злые сплетни. Теперь Фаррел перебрался куда-то подальше от Аштона.
Ханк понимал, что это было его фантазией, выстрелом наугад. Но, тем не менее, он опустился на диван, снял трубку и набрал номер.
– Алло? – прозвучал в трубке усталый немолодой голос.
– Алло, – произнес Ханк, стараясь говорить приветливо, несмотря на взвинченные нервы, – Джеймс Фаррел?
– Да, кто это?
– Ханк Буш, пастор, – он услышал глубокий, понимающий вздох Фаррела, – «Аштон Комьюнити». Вы, я полагаю, знаете, кто с вами разговаривает?
– Да, пастор Буш. Как идут дела?
«Что ему ответить?» – размышлял Ханк:
– Э-э… хорошо, с одной стороны.
– И нехорошо с другой, – дополнил Фаррел мысль Ханка.
– Ну и ну. Вы действительно в курсе событий.
– Не совсем. Иногда до меня доходят слухи от некоторых членов церкви. – Затем он поспешно добавил:
– Я рад, что вы позвонили. Чем могу быть полезен?
– Э… Поговорить со мной…
– Ну что ж, могу рассказать вам много интересного, – ответил Фаррел. – Я слышал, что в пятницу будет собрание церкви. Это правда?
– Да, это так.
– Голосование доверия, как я понимаю?
– Да, вы совершенно правы.
– Видите ли, для меня это пройденный этап. Бруммель, Тэрнер, Мэйер и Стэнли – все те же заводилы, что и в вашем случае.
– Вы, наверное, шутите?
– Нет. История повторяется, Ханк, поверьте мне.
– Они выбросили вас вон?
– Им не понравилось, что я проповедую и как исполняю мое служение, поэтому они настроили против меня всю церковь, а затем им удалось провести голосование. У них был небольшой перевес, и я проиграл.
– Те же четверо!
– Да, все те же четверо… Скажите, правда ли, что вы исключили Лу Стэнли из общины?
– Конечно, исключил.
– Неплохо. Я не предполагал, что Лу позволит кому-нибудь сделать такое.
– Как же! Оставшиеся трое постарались сделать этот вопрос главным в нашем конфликте. Не думаю, что они оставят меня в покое.
– А как отнеслась к этому община?
– Не знаю. По-моему, они разделились пополам.
– Ну, и что вы думаете о происходящем? Ханк не нашел ничего лучше, чем сказать прямо:
– Кажется, против меня ведется атака – прямая духовная атака.
На другом конце провода стало тихо.
– Алло?
– Да, я слушаю, – Фаррел говорил медленно, с сомнением в голосе, как будто обдумывал каждое слово. – Что же это за духовная атака?
Ханк слегка замялся, он не представлял себе, как передать чужому человеку впечатления прошлой ночи:
– Э… я думаю, что сам сатана замешан в этом деле. Фаррел произнес почти требовательно:
– Ханк, я спрашиваю, какую атаку вы имеете в виду?
Ханк начал осторожно развивать свою мысль. Он старался, чтобы его доводы выглядели здраво и ответственно, поэтому перечислил только самое важное. Шайка Бруммеля пытается расквитаться с ним: раскол церкви, сплетни, злобное отношение церковного совета, ругательства, написанные на стене дома, духовный разбой, который ему пришлось пережить прошлой ночью. Фаррел прерывал его только для того, чтобы задавать уточняющие вопросы.
– Я понимаю, что это звучит безумно… – закончил Ханк.
Единственное, что смог выдавить из себя Фаррел после глубокого вздоха:
– Эх! Да пропади оно все пропадом!
– Да, как вы правильно заметили, история повторяется – Несомненно, вы испытали нечто подобное? Или это происходит только со мной?
