Память льда - Эриксон Стивен

Хетана выпустила Круппа. Тот поерзал в седле и раскрыл было рот, намереваясь что-то сказать, но тут же снова его захлопнул.

— А он быстро учится, сестра, — смеясь, заметил Кафал.

— Все вы быстро учитесь, братец. Он обречен.

И баргасты ускакали прочь.

Глядя им вслед, Крупп извлек носовой платок и, как всегда, принялся отирать взмокший лоб.

— Боги милостивые, вот так поворот! Ты слыхал, мул? Это Крупп-то обречен? Обречен, ха!

Скворец еще раз взглянул на стражниц Серебряной Лисы:

— Обратно в свой отряд вы не вернетесь.

— Но Серебряная Лиса исчезла, — попробовала возразить одна из женщин. — Нам теперь некого охранять.

— Я уже сказал: в свой отряд вы не вернетесь. Останетесь в моем распоряжении. Есть еще вопросы? Нет? Тогда идите.

Малазанки разочарованно переглянулись, отсалютовали и ушли. Все происходило на глазах у Артантоса, который не преминул заметить:

— Иногда это выходит нам боком.

Скворец покосился на знаменосца:

— Что ты имеешь в виду?

— Стиль командования Дассема Ультора. Малазанским солдатам позволено думать, сомневаться, спорить…

— И это, знаменосец, сделало нас лучшей армией в мире.

— Тем не менее…

— Никаких «тем не менее». Вот тебе причина, почему мы лучшие. Когда понадобится — приказы станут строгими. Ты увидишь настоящую дисциплину. Просто сейчас она не выпячивается, но она есть. Крепкая дисциплина.

— Вам лучше знать, командор, — пожал плечами Артантос.

Скворец повел лошадь в загон. Вечерело. Солнце почти уже село, и солдаты торопились расставить шатры. Пахло дымом первых костров. Люди устали. Марш начался еще затемно и изобиловал ускоренными переходами.

«Так нельзя. Нужно хотя бы на три дня отменить утренние переходы и увеличить время привалов, иначе войско подойдет к Кораллу измотанным. А уставшая армия — побежденная армия».

Отдав лошадь конюху, Скворец направился к шатру Дуджека.

Возле шатра на заплечных мешках расселся отряд военных моряков. Все были в доспехах и шлемах. Лица покрывал густой слой дорожной пыли, из-под которого проступали шрамы. Увидев Скворца, никто даже не встал.

— Можете сидеть, — бросил он морякам и вошел внутрь.

На полу, устланном ковром, была развернута карта. Дуджек стоял перед ней на коленях и что-то бормотал себе под нос. Карту подпирал зажженный фонарь.

— Разделенная армия разделяется снова, — сказал Скворец, усаживаясь на походный стул.

Дуджек мельком взглянул на него и вернулся к карте.

— Ты про моих охранников?

— Про них.

— Они и в лучшие-то времена были не ахти, а сейчас уж тем более.

Скворец вытянул ноги. Левая, как всегда, ныла.

— Эти ребята ведь, кажется, все из Унты? Что-то я давненько их не видел.

— Ты их не видел, потому что я велел им не попадаться на глаза. «Не ахти» — это я еще мягко выразился. Они не являются частью нашей армии и никогда не станут ею. И в душе я даже рад этому: мне такие солдаты не нужны. Но отдавать тебе честь они не стали бы в любом случае. Они и мне-то салютуют через раз, хотя и поклялись меня защищать.

— Ладно, Худ с ними. Наша армия сильно устала. Это намного серьезнее.

— Знаю. Если Опонны подарят нам удачу, то после переправы через Маурик мы сбавим темп. Отдохнем немного. И потом — бросок на Коралл.

— Это что же получается, Дуджек? Короткая передышка, а потом — новая гонка? Помнишь, как мы чуть ли не бегом двигались на Мотт? И чего нам это стоило? Нельзя допустить повторения. Сейчас потери могут быть куда более значительными.

Верховный кулак принялся сворачивать карту.

— Не теряй веру, друг мой, — сказал он Скворцу.

Обернувшись, командор заметил вещевой мешок, прислоненный к опорному шесту шатра. На крюке висели старинные ножны с таким же старинным коротким мечом.

— Уже? Так скоро?

— Наверное, ты просто не обращал внимания, — ответил Дуджек. — После разделения с армией Каладана Бруда мы пересылали людей без перерыва каждую ночь. Проведи перекличку, Скворец, и увидишь, что шести тысяч бойцов не хватает. К утру получишь обратно свою армию — ну, точнее, примерно половину. Ты должен плясать от радости.

— Вместо тебя нужно было лететь мне. Риск слишком велик.

— Вот именно — риск. Неужто до сих пор не уразумел, что ты для армии намного важнее, чем я? И так было всегда. Ну, кто я для солдат? Однорукий страшила в причудливой форме. Или что-то вроде диковинной зверюшки.

Командор с грустной улыбкой глядел на простые, почти солдатские, доспехи Дуджека, где хватало вмятин и царапин.

— Ну, насчет зверюшки я, может, и загнул, — пошел на попятную верховный кулак. — Но в любом случае… надо выполнять приказ императрицы.

— Ты постоянно на это ссылаешься.

— Скворец, Семиградье пожирает само себя. Над континентом бушует Вихрь Дриджны, а пески пустыни обильно политы кровью. Адъюнктесса Тавора и ее новая армия появились там слишком поздно. Знаю, тебе надоели войны и ты хочешь уйти в отставку. Но взгляни на тамошние события глазами Ласин. У нее остались всего два командира, знающие Семиградье. Единственная опытная армия застряла на Генабакисе. Если уж придется кем-то из нас жертвовать на войне с Паннионским Домином, она охотнее пожертвует мною.

— Она мыслит отправить нашу армию в Семиградье? Уж лучше прямо к Худу.

— Если Ша’ик разобьет силы новой адъюнктессы, то какой выбор останется у Ласин? Императрица хочет видеть тебя главнокомандующим нашими войсками в Семиградье.

— А тебя куда же? — удивленно моргая, спросил Скворец.

— Ласин сомневается, что я уцелею в паннионской заварухе, — честно сказал Дуджек. — Если же случится чудо и я останусь жив, меня ждет Корелрийская кампания. Наши там увязли по самые уши. Но ты же не хочешь отправляться на Корелри.

— Мои желания, Дуджек, для императрицы ничего не значат. Думаю, то же самое она сказала бы и мне, заикнись я об отставке. Я ведь тебе уже говорил, что намерен уйти из армии. Если понадобится — просто исчезнуть. Я устал от бесконечных сражений. Хватит. Меня вполне устроит какая-нибудь хижина в забытом богами уголке. Главное — чтобы подальше от границ Малазанской империи.

— И жена, которая будет лупить тебя сковородкой по голове. Радости семейной жизни. Думаешь, Корлат согласится? — Старик произнес это вовсе не язвительно, а добродушно.

Скворец улыбнулся:

— Да Корлат сама же это и предложила. Что же касается сковородки, похоже, это из арсенала твоих собственных кошмаров. Ладно, пусть не хижина. Мне подошла бы и старая крепость где-нибудь в горах. Дикая красота природы… Захватывающий вид с парапетов…

— Недурно, — протянул Дуджек. — Внутренний двор можно превратить в огород и воевать там с сорняками… Ладно, пусть это останется нашей тайной. Тем хуже для Ласин. Если после Коралла я останусь жив, то отправлюсь с армией в Семиградье. Ну а если меня прибьют в паннионском логове, мне станет не до забот Малазанской империи.

— Ты выкарабкаешься, Дуджек. Тебе всегда везло.

— Надежды мало, но я попробую… Вот что, моранты вряд ли прилетят раньше полуночи. Давай в последний раз поужинаем вместе.

Это прозвучало довольно зловеще, и на миг между старыми друзьями воцарилась напряженная тишина.

— Я хотел сказать, в последний раз перед нашей встречей в Коралле, — слабо улыбнувшись, пояснил верховный кулак.

— Я так и понял. С удовольствием принимаю твое приглашение, — ответил Скворец.

К юго-западу от реки Эрин начинались обширные пустоши. Над ними, вздымая песок и пыль, проносились ветры, дувшие с Заселенной равнины. Впереди, почти на самом горизонте, поднимался горный хребет со странным названием Божий Шаг. Он тянулся на долгих шестьдесят лиг, загораживая путь на юг. Восточным краем эти горы вдавались в густые леса, простиравшиеся до самого Ортналова Разреза и еще дальше, до Коралловой бухты. Леса вплотную подходили к самому Кораллу.

Ортналов Разрез находился примерно в двадцати лигах от залива. Попадая на дно этого необычайно глубокого ущелья, красноватые воды реки Эрин вдруг становились черными и непроницаемыми.