Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто!
С использованием данной экипировки и получившейся домашней заготовкой «Брамита» процесс пристрелки карабина был продолжен. С учётом быстро наступившей темноты сам процесс пристрелки сопровождался комментариями Сергея следующего характера:
— Сешес, а куда ты вообще стреляешь? Темно ведь и ничего не видно?
— А? Подожди, сейчас. — И вытащив вату из ушей спросил — Что ты сейчас спросил?
— Говорю, темно, не видно ничего — куда ты стреляешь?
Поудобнее устроившись на пенке, я повернул голову в направлении напарника и в непонятках задал вопрос:
— Сергей, а ты вообще меня хоть иногда слушаешь? Я же рассказывал, что ночью довольно хорошо вижу, да ты и сам был свидетелем моего ночного зрения. Стреляю в сосенку на расстоянии примерно шестьсот шагов, ну где-то четыреста пятьдесят ваших метров. Кстати вроде бы попадаю, только разброс у карабина довольно большой, из десяти пуль в ствол толщиной в человеческую голову попало только семь. Да и грохочет эта железка просто невозможно. Надо будет что-нибудь ещё сотворить с глушителем. Кстати спасибо за лекцию о работе огнестрельного оружия и устройстве глушителя. Сразу видно, что на занятиях по оружейному делу ты не спал, а слушал учителя.
— Да я этот глушитель на занятиях один раз видел. А ты тут из гильзы его за час сделал. Только всё равно он не сильно глушит-то. Пламени не видно — это да. Ты что, решил прям сейчас по немцам пострелять? Мы вообще ночью когда-нибудь спать будем? То трупы носим, то мины таскаем, ни хрена не видно, постоянно спотыкаешься, а за спиной постоянно ты подгоняешь. Уже как совы — днём спим, ночью бегаем.
— А ты подумай о другом. Если мы днём отсыпаемся, то враги и днём не спят, как ты думаешь, им это приятно? И вообще, заканчивай с диспутами, давай лучше попробуем к донышку гильзы глушителя ещё одну гильзу приделать — может, получше работать будет.
Провозившись в уже полной темноте ещё пару часов, мне всё же удалось объединить в одно целое две гильзы. Правда. для этого пришлось из третей вырезать широкую полоску латуни и раззенковать тесаком пробитые пулями донышки гильз. Приложив гильзы донышками друг к другу и обернув получившийся пакет полоской латуни я с помощью двух скруток из сталистой проволоки и плоскогубец соединил их намертво, предварительно просунув между ними кусочек кожи для обеспечения более плотного прилегания. Получившийся двухкамерный глушитель после осмотра был обратно установлен на ствол карабина. Сергей был отправлен на пенку спать (в обнимку с получившейся вундервафлей). А я выдвинулся в сторону немецкого «укрепрайона», принёсшего нам в последнее время много вкусного. Пристроившись в густых кустах на противоположном от караулки берегу реки, ниже по течению, я высунул свою любопытную голову и стал осматривать фронт работ на завтрашнюю ночь, на сегодня у меня было запланировано тихое исчезновение ещё одного охранника…
…
Фортификационные усилия майора Нитке были неведомым доброжелателем оценены буквально на следующую ночь. Несмотря на усиленные дозоры, выставленные во всех направлениях, снова случился переполох, вынудивший майора буквально выскочить из казармы в одних подштанниках. Утихающее эхо взрыва, садящие длинными очередями в ночь пулемёты, хаотически перебегающие солдаты, короче локальный филиал дурдома. При опросе пулемётчиков и часовых поста расположенного напротив казармы выяснилось — буквально несколько минут назад сработавшая противопехотная мина осветила размытую фигуру, тащившую на спине немецкого солдата. После срабатывания мины нарушитель бросил солдата на колючку и длинными прыжками бесшумно метнулся в лес, напоследок блеснув красными глазами и длинными развевающимися белоснежными волосами из-под спавшего капюшона. На крики часового пулемётчики начали подавляющий огонь в сторону леса, не приведший ни к какому результату, судя по отсутствию трупов. Истерические крики часового с просьбой не стрелять, чтобы не задеть солдата, продолжавшего неподвижно висеть на заграждении, были пулемётчиками полностью проигнорированы, так как общая психологическая обстановка на заставе была хуже некуда — солдаты уже дёргались от любого шороха и боялись оставаться одни даже днём. В приказном порядке прекратив беспорядочную стрельбу, майор объявил перекличку и направил группу для снятия и транспортировки солдата.
Рядовой Хельмут Крюгер, не обнаруженный на перекличке, мирно и безучастно висел на колючей проволоке. При попытке его снять два солдата чуть было не подорвались на установленной днём ранее мине. Освободив Крюгера от объятий проволоки и принеся его за ноги и руки к караулке, положили его на расстеленную плащ-палатку. Обследование выявило у рядового сломанную шею, несколько осколочных ранений от сработавшей противопехотной мины и порядка пяти пулевых ранений от пулемёта. Судя по всему, пулемётчики показали чрезмерную быстроту реакции и выдали пристрелочную очередь прямо по засветке от мины. Как показало проведённое на месте случившегося расследование, рядовой Крюгер вопреки прямому приказу начальства, в одиночку, ночью, где-то в два — два тридцать, удалился совершать моцион с желанием подышать ночным воздухом. Это был последний раз, когда его видели живым, к моменту получения ран от противопехотной мины и пулемёта по всем признакам он был уже мёртв, на данное обстоятельство указывало почти полное отсутствие кровопотери из ран. Таким образом, было выяснено, что рядовому сломали шею непосредственно вблизи казармы и потом уже мёртвого пытались вынести из охраняемого периметра. Данное обстоятельство вызвало у майора сильную тревогу, нарушитель находился уже за охранным периметром и повёл себя очень нелогично и неожиданно — так просто никто не поступает — русские или немецкие диверсанты уже давно бы перерезали часовых и взорвали мост. Поведение этого беловолосого просто нелогично — так есть смысл поступать, только если у него нет оружия и взрывчатки и диверсант вынужден убивать доблестных немецких солдат голыми руками — но это же варварство, так и вопило возмущённое сознание майора.
Во избежание паники майор приказал разойтись по постам и разразился речью о повышении бдительности. Немного вздрючив подчинённых, уделив большую часть своего внимания пулемётчикам, Нитке с плохим ощущением отправился докладывать начальству о непонятном беловолосом красноглазом существе, терроризирующем подотчётное ему подразделение и о своих предположениях…
Два осколка в спине это очень приятное ощущение, особенно когда с выпученными глазами, полуоглохший спотыкаясь через раз, бежишь по лесу. Ну и какого ляда — кто знал, что немцы не поленятся и в добавок к колючке поставят ещё и противопехотные мины. В серебристом ночном освещении я, конечно, увидел натянутые проволочки и аккуратно через них перешагнул, стремясь как можно скорее схватить очередного гансика за нежное горлышко. Плавно скользя в ночной тиши и контролируя направление взглядов так называемых «охранников» из хумансов, я тенью подобрался к одиноко прогуливающемуся солдату и аккуратно свернув ему шею, взгромоздил его на себя. Переноска трупов — ещё то удовольствие. Хотя в последнее время я малость попривык к данному виду деятельности. Проблемы начались на обратном пути через колючую проволоку — перебегание с грузом по вершинам столбов (высматривая встречающиеся на колючке жестяные банки) — закончилось тем, что нога этого переносного удобрения зацепилась за кусок колючей проволоки и довольно сильно его дёрнула. Отцепившись, плеть колючки спружинила обратно и задела шнур противопехотной мины. Как говорится, слава Ллос, что из-за большой скорости передвижения во время срабатывания мины я был уже на расстоянии порядка пяти метров от эпицентра срабатывания и на мне висел импровизированный бронежилет. И всё равно пару осколков я, чувствуется, схлопотал. От близкого взрыва и последовавшего за ним сильного удара в спину, мне пришлось скинуть труп немца и длинными прыжками, изображая сумасшедшего тушканчика, скрыться в лесу. Напоследок я услышал многочисленные комплименты своему сольному выступлению, в виде панических и беспорядочных пулемётных очередей.
