Мара Полынь - Плачущий король
Обзор книги Мара Полынь - Плачущий король
Полынь Мара Леонидовна
Плачущий король
1
«Она проснулась и выглянула в окно. Сад встретил её росой, сияющей в лучах солнца…» — Страж со вздохом закрыл книгу и поставил на место. Возьми любую с полки, и, скорее всего, прочтёшь там что-нибудь вроде «прекрасная дева шла не оглядываясь; на следы, что оставляли её крошечные ступни, падали лепестки роз».
— Прости за долгое ожидание, — раздался голос от дверей. — Надеюсь, ты не скучал?
Страж обернулся. К нему летящей походкой шёл тот, кто владел и библиотекой, и древом, в котором она находилась, и добрыми пятьюдесятью квадрастрелами леса вокруг: Его Сиятельный Перст, младший корень рода Эруидатте — Лиелимати.
— Мой господин, — Страж, как и подобает верному слуге, поспешно опустился на одно колено и приложил руку к левой стороне груди. Глупая дань традиции.
— Ах, оставь, оставь, — взмахнул руками Лиелимати и, взяв Стража за плечи, заставил подняться. — Лучше скажи: получилось? Ты привёз?
— Да, мой господин, — Страж поспешно полез в перемётную суму, всё это время лежавшую на диване, и бережно достал небольшой свёрток. Форму его содержимого трудно было определить из-за множества слоёв обёрточной бумаги, а по весу это мог быть и булыжник, и бутылка дорогущего вина. Он протянул сверток хозяину древа.
— Ах, — Лиелимати вновь всплеснул руками, — положи его сюда. Вот сюда, — он указал на тяжёлый письменный стол у окна. Все те секунды, что Страж шёл к столу и возлагал ношу на середину столешницы, хозяин не отрывал от него завороженного взгляда. — Можешь идти, — прошептал он, больше не глядя на Стража, будто стараясь как можно быстрее вычеркнуть из головы даже само воспоминание о его существовании.
— Да, мой господин, — Страж поклонился и, подхватив сумку, поторопился уйти. Он чувствовал себя неуютно в таких высоких древах. Их хозяева, сплошь знатные господа, никогда не покупали его ради приятных вещей. И доставка свёртка от Ведьмы — милая забава в сравнении с тем, что ему иногда приходилось делать. Правда, в этой посылке, похоже, ничего милого. Наверняка очередной яд. Интересно, о чьей смерти скоро будут трубить глашатаи?
Только оказавшись за внешним рядом ветвей, Страж вздохнул с облегчением. Странное чувство, что он словно испачкался в чём-то липком, ещё долго будет преследовать его. Что-то потекло по лицу. Неужели начался дождь? Страж посмотрел вверх, но сквозь кроны просвечивало изумительной голубизны небо. Он провёл рукой по глазам, и посмотрел на ладонь. Кровь? Это — его кровь? Стало тяжело дышать. И вдруг он понял, что лежит. Прохожие с криками бросились прочь. Почему? Паники не было, только странная апатия обволакивала разум.
Страж всегда знал, что встретит смерть не в кругу любящих внуков, и не злился на Лиелимати. Но где и когда он успел его отравить? Да ещё и таким сильнодействующим ядом, не поскупился. В том, что Эруидатте заметает следы, сомнений почему-то не возникло. Ему не было жаль избавиться от неуместного свидетеля, пусть и надёжного настолько, насколько можно вообще себе представить. Такого, что молчал бы под многими изощрёнными пытками. Значит, в свёртке был не просто яд. Что-то намного более серьёзное. Но почему прямо возле древа? Почему он не мог подождать, пока Страж хотя бы отойдёт подальше от родового дуба? К чему такая спешка? Или это всё же не он? Может, его достала Ведьма? Но зачем?
«По крайней мере, у меня есть шанс вернуться неупокоенным духом, — отстранённо подумал Страж. — Покой после смерти мне точно не светит». И его сознание поглотило ничто.
— Часовой внутренней стражи какого-то знатного рода, — как сквозь вату, донеслись до него слова. Каждое что-то значило, но вместе они складывались в какую-то неразборчивую какофонию. — Точнее сказать сложно, я не видела раньше сочетания зелёного с белым.
— Какая-то младшая ветвь, может?
— Может, я не сильна в геральдике.
— А ему идёт.
Кто-то фыркнул в ответ.
— Эй, кажется, он пришёл в себя.
— Можешь встать?
Голоса вились над головой, вкручивались в уши, причиняя настоящую боль. Он зажмурился, пытаясь отгородиться от внешнего, но крепкий пинок под рёбра заставил широко раскрыть глаза. Грязный пол, серые стены. Камень и кирпич. Он не в древе. Но где? Чьи-то ноги прямо перед лицом.
— Эй, а ну вставай! — слова сопровождались ещё одним пинком.
Он попытался сесть, но мир опрокинулся и закружился, как вокруг муравья, сидящего на самом краю ветки в сильный ветер.
— Ща блеванёт! — голоса стайкой перепуганных птиц метнулись в разные стороны.
Он хотел вернуться обратно в ничто. Но голоса не давали. Они вились надоедливыми мухами вокруг, больно жаля. И эти пинки. Почему ему не дадут спокойно отдохнуть?
— Ты кто? — наконец слова прорвались в его разум и сложились во что-то осмысленное. Он попытался ответить, но понял, что не знает, что сказать. Действительно, кто он?
— Я…
Этот хриплый звук — его голос? Кто он такой? Что он делает? Как он выглядит? Что он вообще такое? Воспоминания были пусты. Только странная женщина во всём чёрном всплыла откуда-то из глубины прошлого. Приблизилась вплотную. Чёрные волосы развевались, как водоросли колышутся на глубине. Она поцеловала его в шею и прошептала… Что именно? Что-то важное. Она улыбалась. Она была довольна. Она смотрела на него, как… как… Как победительница? Если он вспомнит, кто эта женщина, поможет ли это ему вспомнить себя? — Не знаю…
— «Не знаю»? Что значит «не знаю»?! — голос был… злой? Ещё один пинок подтвердил это предположение. Но сил прикрыться, увернуться не было. Не было сил даже сфокусировать взгляд на чём-нибудь одном. Вроде бы они в комнате. Но что это за место? Кто его собеседники, зачем мучают его? Почему не оставят в покое? Он — дерево. Да. Дерево. Ветки тянутся к небу, корни уходят в толщу земли… Сознание, поддавшись образу, поплыло прочь.
— Ща отрубится опять, — сказал один из голосов.
— Да за него и пол-луны не дадут, — добавил кто-то ещё, и вновь пришла темнота.
— Пятнадцать солов, прекрасная госпожа.
— Десять.
— Это смешная цена даже для трупа. А он вполне себе дышит.
Опять голоса. И этот жар на лице… Он приоткрыл глаза, но яркий свет заставил зажмуриться вновь.
— Одиннадцать.
Прекрасная госпожа. Пока что безликая, но было что-то знакомое в её голосе. Это из-за него он проснулся. Вместо пустоты пришла боль, и он едва слышно застонал.
— И если вы не уберёте его с солнца, то действительно скоро будете продавать лишь труп. А за бездыханного много не выручишь.
