Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея
Потрясенный, он привалился к каменному камину, почти с мольбой глядя на ее лицо, но маленькая щелочка в ее разуме тут же захлопнулась, и она исчезла за дверью.
Орван и Рас вернулись в полдень, обменяв все свои корзины, кроме трех, на провизию и шерстяную рубаху.
— О, Аниси приходила и принесла нам яйца, — заметил Орван. — А как мой гость? Ты видел беловолосую девушку?
— Да, — отозвался Ральднор коротко. Еще долго после ее ухода он сидел перед огнем, пребывая в состоянии какой-то оцепенелой досады.
— Полагаю, никого больше не было? Ну и отлично. Будет лучше, если я сам поговорю с оммосцем, когда он появится.
Они принялись за еду, которую принес Орван, а волчица у ног Раса деликатно грызла кость.
— Вот так мы и живем, — нарушил молчание Орван. — Иногда мы носим свои товары через границу в Зарависс, Зарар или Лин-Абиссу. Резьба Раса приносит хорошую прибыль, несмотря на его скромность, а Аниси — превосходная ткачиха. В холодные месяцы выручка дает нам хорошее подспорье. А теперь вдруг мы узнаем, что появился новый закон — ни один житель Степей не может покинуть Равнины без пропуска, подписанного каким-нибудь Висом. — Лицо Орвана, как и его речь, постепенно выполняло свое прежнее обещание выразительности — он нахмурился. — Здесь, в городе, есть один купец-Вис из Оммоса со своим домочадцами. Да, очень забавный феномен. Но, как ты, к несчастью, сможешь убедиться, за просто так он ни с кем даже разговаривать не станет. Кому захочется быть слишком гордым, когда умираешь с голоду? Теперь нам придется просить у него разрешения, за что он возьмет комиссионные с нашей выручки, насколько я понимаю, больше половины. Сегодня я жду его управляющего.
Ральднор ощутил, как где-то внутри него разгорается искорка гнева, и этот первый намек на расовую гордость удивил его самого.
— Почему вы позволяете ему наживаться на вас? Разве нельзя объединиться и выступить против него?
— У нас так не делается, Ральднор. Мы, жители Равнин, пассивное племя. Возможно, тебе будет не очень легко это понять.
— Из-за крови моей матери? Возможно. Не стану оспаривать тот факт, что если кто-нибудь даст мне в челюсть, я с радостью отвечу ему тем же.
— Здесь тебе представится не один такой случай, — сказал Орван.
— Возможно, именно твоя философия отпугнула Аниси. Обычно она дожидается нас.
Это были первые слова, произнесенные Расом, хотя с тех пор, как они вошли, он время от времени бросал на Ральднора внимательные взгляды. Ральднор встретил взгляд его глубоко посаженных мрачных глаз. Ему показалось, что в их глубине затаилась любовь, сводящая их обладателя с ума. Ральднор сказал презрительно:
— Похоже, она робкая девочка. Вне всякого сомнения, уже наученная горьким опытом.
— Аниси еще ребенок, — спокойно ответил Рас.
— И тебе очень хочется, чтобы она продолжала им оставаться.
Орван протянул к ним руки.
— Спокойно, друзья. Не надо устраивать раздор в моем доме.
— Приношу свои извинения, — натянутым голосом сказал Ральднор.
— Не за что, не за что, — сказал Орван, но в сердце у него болезненно кольнуло.
Ты Вис, подумал он. Как хамелеон, ты принял некоторые цвета своей ситуации, но под этой личиной ты так и остался темнокожим с черными волосами и багажом вожделения, гнева и высокомерия в твоей душе. А потом пришло сострадательное: «Бедный мальчик, бедный мальчик, он разрывается надвое. По нему это видно, эта боль слепого и немого».
— Это Повелитель Гроз выдумал эти пропуска, — произнес он вслух, намеренно игнорируя короткую заминку в разговоре. — Он не слишком любит народ Равнин. Боюсь, мы еще наплачемся из-за этого.
— Повелитель Гроз, — сказал Ральднор. — Верховный король Висов.
— Йахейль говорит, — проворчал Рас, — что у него на руке змеиная чешуя, потому что змея напугала его мать, когда она носила его. — Его непроницаемые глаза сузились. — И еще у него, по словам Йахейля, лишний палец на левой руке. Думаю, ты оценишь эту иронию, Ральднор.
Ральднор ощутил укол злобы. Но прежде чем он успел что-нибудь ответить, во входную дверь громко постучали.
— Орклос, — негромко сказал Орван, поднимаясь на ноги.
Дверь раскрылась, обнаружив двух худеньких местных мальчиков, наряженных пажами, а за ними — высокую фигуру непрошеного гостя. Он направился в комнату и, казалось, моментально занял ее всю резким ароматом своих духов, раскормленным телом и кричаще пестрой одеждой.
— День добрый, Орван.
Его речь была забавно невнятной, с густым оммосским акцентом. В верхнем клыке поблескивал рубин. Черные глаза без интереса обратились на незнакомое лицо.
— Кто такой?
— Меня зовут Ральднор.
— Да? У меня весть для этого дома. От моего хозяина, Йир-Дакана. — Он зевнул и снова взглянул на Ральднора. Увидев обрубленный мизинец левой руки, он немедленно ткнул в него. — Ты пожертвовал его богу?
— Нет.
— Нет. Так-так. В моей земле по обычаю мужчина посвящает что-нибудь ценное своим богам. Часто это бывает нечто гораздо более драгоценное, нежели палец. Хм-м… — Орклос обернулся, точно вспомнив об Орване. — Да, послание. Передай Орвану-корзинщику, что он приглашен на обед в дом Йир-Дакана завтра вечером.
— Благодарю вас, добрый господин. Но я просил пропуск.
— Так, так. Но от обеда не отказывайся. Возможно, пропуск будет тебе дарован после еды. Вы все приглашены. И та бледная девчушка тоже. И этот молодой человек. Сразу после заката.
Не дожидаясь ответа, Орклос развернулся и поплыл к входной двери, а мальчишки-пажи побежали за ним.
Весь день Ральднор бродил по улицам, охваченный унылой и тревожной тоской. Сначала он мог думать лишь об Аниси и о том ошеломляющем миге, когда его разум, казалось, раскрылся ей навстречу. Если бы только… о, богиня, если бы только… А вдруг эта Аниси — его ключ? И все же, глядя на то, как свинцовый закат сжимает в тисках вечернее небо, его мысли снова обратились к его приемной матери, Эраз. И эти мысли причиняли ему все более сильную боль. Как ни абсурдно, но он чувствовал, что покинул ее. Я должен найти ее, подумал он, безо всякой уверенности, кого представляет себе — Аниси или Эраз.
Он дал себе слово оставить свои медяки на столе Орвана и уйти от него, но тут же взял это слово обратно.
Ночью он без сна лежал на своем тюфячке, слушая унылый волчий вой, который временами, казалось, подходил к самому дому. Он вспомнил предостережение Орвана о том, что в холода дикие звери приходят в город.
Может быть, она снова придет утром, как сегодня. Может быть. Может быть, не переставал он надеяться.
