Катерина Диченко - Механик и все-все-все
— Самим засыпать сектор до приезда комиссии, — решительно отрезал Кузьмич, отпихивая ногой ящик. — Не люблю выносить сор из избы.
Я его понимала. Предать гласности такую информацию — означало поставить крест не только на своей репутации, но и подорвать доверие к единственно существующей разработке в стране.
— Вы уверенны, что информация не просочится?
Шэйн был настроен скептически и не скрывал своего недоверия.
— Ребята умеют держать язык за зубами, а того, кто это сделал, порвут голыми руками. Найти бы его только.
— Или их.
Кузьмич окатил парня сердитым взглядом, но отрицать не стал. Нельзя исключать вероятность того, что за этим стоят несколько человек.
То ли я переволновалась, то ли устала, но кроме головной боли, грозившей перейти в мучительную затяжную мигрень, появилась слабость в теле и ломота в костях. Казалось, что я вдыхаю не воздух, а бесцветный кисель.
— Только мне плохо? — озвучила я свое состояние, снимая каску и вытирая вспотевший лоб.
Мужчины переглянулись и побледневший Шэйн рванул к очистителю. Страшная догадка пронзила тело. Шэйн оторвал крышку прямо с креплениями и я даже со своего места увидела, что механизм не работает. Все это время мы дышали отравленным воздухом.
К подъемнику мы добежали за считаные секунды. Каждая минута была дорога. Оставаться здесь было опасно для жизни — еще полчаса и организм получит смертельную дозу яда, вдыхаемого с отравленным воздухом.
Кузьмич лихорадочно шарил по карманам.
— Я же помню, что положил в куртку перед отъездом три комплекта масок, — растерянно пробормотал он, виновато глядя на меня. — Где они подевались?
— Там же где и исправный очиститель, — ядовито бросил Шэйн. — Давай запускай подъемник!
Кузьмич несколько раз пощелкал на тумблере, но ничего не произошло. Подъемник несколько раз дернулся и сверху с хищным свистом к нашим ногам упал толстый стальной трос, поднимающий механизм, чудом никого не задев. Внутри все похолодело и даже сердце, казалось, перестало биться. Крепкий трос, выдерживающий не одну тонну веса, крепящийся одним концом к подъемному механизму наверху, а другим непосредственно к самому грузовому лифту, лежал перед нами сложившись широкими кольцами.
Шэйн поднял конец троса и мрачно хмыкнул.
— Обрезан. Кто-то перерубил трос.
Мы оказались запертыми в ловушке. Ни подняться наверх, ни позвать на помощь, ни воспользоваться защитными масками, изобретениями магов специально для рудокопов, дающие возможность дышать около трех часов, у нас не было. Но у нас был один призрачный, ма-а-хонький шанс, в успех которого я и сама не верила.
Дрожащими руками, сняв куртку и откинув в сторону каску, я закатила рукава по локти и подошла к Шэйну. Ничего не понимающие мужчины смотрели на меня, как на умалишенную. И они были не так уж и далеки от истины — то что я собиралась сделать можно смело вносить в обширный список моих сумасшедших поступков.
Любой маг, знахарь, инженер и механик скажет, что самая сильная магия, в том числе и механическая — это магия, основанная на крови. На самом последнем экзамене в академии механики, перед тем как навсегда выпустить студентов из своих учебных стен, каждому учащемуся рассказывают о нескольких Законах крови. Суровых, сложных, загадочных, опасных и не до конца объяснимых. Эта опасная магия может спасти жизнь, а может и убить.
У меня же не было из чего выбирать…
— Сейчас я попробую нас вытащить, — очень серьезно начала я. — Не знаю, насколько это получится, но мне нужна ваша помощь… Шэйн, сделай мне два глубоких пореза на каждой руке.
На его лице проскользнула тень удивления, быстро сменившаяся раздражением и злостью.
— А сама не можешь? — цинично подковырнул он, но все же, достал из рукава кальпийскую звезду, края которой были острыми, как лезвия у опасной бритвы.
— Не могу, — честно призналась я, проигнорировав его злую иронию. — Не хватит духу, а еще боюсь задеть сухожилия. И запомни… если я перестану дышать, не спеши меня хоронить. Вы поймете, когда придет время действовать.
Я набрала в грудь побольше воздуха и решительно кивнула. В ту же секунду кожу рук обожгло острой болью. На запястьях с внутренней стороны появились глубокие сильно кровоточащие порезы. Взяв один конец троса в руки, я испачкала его в крови и начала делать то, о чем когда-то рассказывал мне преподаватель на последнем экзамене.
Вплетение собственной силы и крови механика в механизм — сложное и опасное действие, требующее немалого опыта, силы и знаний. Не уверенна, что обладаю всеми этими прекрасными качествами…
Сосредоточившись на работе с помощью дара, я отчетливо видела, как кровь вместо того, чтобы капать на пол, превращается в тонкую красную нить и вместе с золотой нитью энергии вплетается в железо. Это был прекрасный завораживающий танец трех цветов: алого — крови, золота — жизненной энергии и черного — железа. Затуманенными глазами я видела, как трос, словно живая кобра, повинующаяся факиру, с легкостью поднимается с пола и стрелой уносится вверх. Глаза заливал пот, руки тряслись, дыхание давалось с невероятным трудом, в ушах стояли пробки, а в висках отдавала бешеная дробь сердца. Уже оседая, я почувствовала, как конец троса надежно прикрепился к подъемному механизму и мы тут же начали быстро подниматься к выходу.
Как выбрались на поверхность, я не помню. В себя пришла, лежа у входа в пещеру, жадно хватая ртом воздух и пытаясь унять дрожь во всем теле. Рядом лежали Шэйн и Кузьмич. Оба живые и вполне довольные жизнью.
— Хорошо-то как, — с наслаждением вдыхая полной грудью, протянул Кузьмич, и меня прорвало на смех.
Рудокоп повернул ко мне голову и испуганно нахмурился.
— Что с тобой? — привычно спокойно спросил Шэйн, с трудом поднимаясь с земли.
— Анекдот в тему вспомнила… пошлый, — утирая глаза от выступивших слез призналась я, все еще смеясь, и рассказала:
— «Хорошо-то как, Настенька.
— Я не Настенька.
— Все равно хорошо».
Смеялись мы долго, от души и искренне выплескивая стресс, усталость, шок и страх от пережитого. Смерть, сжавшая сердце холодными пальцами, потихоньку отступила. Я с ней еще увижусь, но не сегодня. Не сегодня.
Мужчины на свежем воздухе оклемались быстрее, а вот я затратила слишком много сил. Эти затраты аукнулись мне тошнотой, слабостью во всем теле, головокружением и все еще кровоточащими порезами. Шэйн помог мне сесть на ближайший валун и поддерживал за плечи. Кузьмич сбегал в машину и принес аптечку, обработал раны и перебинтовал стерильным бинтом. Перевязанные бинтом кисти рук были единственным белым пятном в нашей тройке. Одежда, лица и волосы были испачканы в пыли, грязи и земле. Мы походили на выбравшихся из ада чертей. И если учитывать особенности отравления болотным газом — мы, в самом деле, избежали ада.
