Катерина Диченко - Механик и все-все-все
— Этих камней тут, как грязи, — смеясь, сказал Кузьмич, заметив, как загорелись мои глаза. — Иногда дают заказ на добычу, так ради скуки соглашаемся. Плату берем чисто символическую.
— А мне скидку сделать ведра ни три-четыре можете?
— Зачем тебе столько? — иронично заметил Шэйн в своей излюбленной манере.
— Может, это мая маленькая женская прихоть.
— Эти ведра сама нести будешь.
— Легко, — мстительно парировала я и угрожающе уставила на него указательный палец, — но учти, при этом я сяду тебе на шею.
— Ты с нее и не слазила, — одними губами пробормотал он себе под нос, но я все услышала.
Говорить в ответ ничего не стала, просто запомнила. Сильно запомнила.
К сожалению не все было так радужно и приятно. Чем ниже мы спускались, тем сильнее ощущалось давление и тяжесть воздуха. Переносицу и виски будто сжимало тисками, а дыхание было прерывистое и шумное. Привычный к таким условиям Кузьмич чувствовал себя вполне комфортно и непринужденно, втихаря посмеиваясь над нами и довольно попыхивая трубкой. Про Шэйна ничего сказать не могу — внешне он оставался совершенно спокойным и невозмутимым. Я же чувствовала себя старой развалиной. И тут я вспомнила вопрос, который хотела задать перед самым спуском, но тогда меня перебили и я его забыла.
— Скажите, Кузьмич, насколько безопасно сейчас заходить в четвертый сектор?
— На сто процентов. Еще во время следствия там установили новый очиститель, так, что беспокоиться не о чем.
Рудокоп говорил очень спокойно и уверенно, но на мое мрачное предчувствие это нисколько не повлияло. Я все никак не могла отделаться от ощущения, что мы что-то упустили, недоделали. Казалось, сам воздух был наполнен ожиданием.
Подъемник замедлился и через несколько минут остановился, чуть спружинив о землю. Четвертый сектор был последним. Вперед вел только один прямой коридор, потолок и стены которого были покрыты наростами ядовито-зеленого кобальтина. Если правильно помню из лекций, то такой цвет кобальтин приобретает из-за ядовитых паров, проникающих в пещеры. Здесь было влажно и холодно. При дыхании изо рта вырывались облачка пара, а нос и руки тут же замерзли.
— Здесь довольно холодно, поэтому давайте не будем задерживаться и сделаем все в темпе, — поторопил нас Кузьмич, делая свет в секторе намного ярче.
Подвешенные под потолком лампочки противно зажужжали, усилено работая на полную мощность. От подъемника шли рельсы и в сторонке аккуратно стояла вагонетка. Под ногами противно хрустела каменная крошка, мелкой пылью поднимаясь вверх и оседая на одежде. Минут через пять быстрого шага коридор закончился грубо обтесанным проходом, ведущим в зал полукруглой формы. Было видно, что работу здесь остановили на середине, добравшись к богатому месторождению руды, но, так и не добыв ее полностью.
Спецтехники и других инструментов здесь не было — их давно забрали, а вот бесценные, действительно бесценные ящики с рудой беспечно оставили в закрытом секторе. Два железных ящика из никелированной стали, доверху заполненные разными по форме и размерам кусками болотной руды, стояли, как ни в чем не бывало.
— Интересно вы храните самый дорогой для механики материал, — мрачно заметил Шэйн и присев рядом с ящиком, достал один из кусков. — Оставили на черный день?
Кузьмич выглядел шокированным. Да он и был в шоке! Рудокоп смотрел на ящики с рудой, как на невиданное чудище невесть каким образом оказавшееся в его вотчине. Нервно сглотнув, мужчина вытер тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот, неловко сдвинув каску на затылок.
— Я не понял, какого хрена ЭТО здесь делает?!
Удивление быстро сменилось раздражением и злостью. Серые глаза налились кровью и он нервно начал покусывать кончики усов.
— Кто-нибудь может добывать руду без вашего ведома?
Тергиш передал кусок породы мне и выпрямился.
— Раньше я думал, что нет, а теперь… Черте что творится в моей бригаде! — вспылил Кузьмич. — Какая-то гнида убила моего товарища, теперь еще и незаконно руду добывает! Убью гада!
— Не раньше, чем я узнаю, как эта самая гнида испортила руду, — нехорошо протянула я и взялась за голову.
Такого исхода я никак не ожидала. Руда едва заметно блестела мелкой черной крошкой не видимой обычному глазу, но вполне заметной для меня. Оба мужчины повернулись ко мне. Кузьмич беззвучно матюгнулся, а Шэйн нахмурился и опасно сузил глаза.
— Все, что находится в этих ящиках — испорчено, — жестко констатировала я. — Это та же самая руда, которую получил Верковен и из-за которой он погиб. Представляете, что случится, если эти ящики выйдут отсюда?
— Пострадают не только простые люди… Рудокопы и механики лишатся доверия.
— И не только, — холодно подтвердила я слова рудокопа. — Мы с вами лишимся еще и головы. То что я рассказала вам сегодня утром — была далеко не страшная сказка, а реальный момент истории. Вам известно, что в тот период, когда экзальтированные сумасшедшие устраивали охоту на ведьм, гонениям подвергались также дипломированные маги и инженеры с механиками. Их убивали. Жестоко, цинично и беспощадно, а еще загоняли, как собак. Это кровавое сумасшествие длилось несколько месяцев, но и их оказалось предостаточно, чтобы потерять десятки безвинных людей. Людей! Конец этому положил союз Ковена магов и Гильдии механиков, поставив властям ультиматум прекратить бесчинства. А еще они сами приняли меры после того, как в одном из дальних поселений убили мага и механика, живьем спалив их на костре. Маг хотел спасти от беснующейся толпы механика, ставшего жертвой человеческой жестокости и ненависти, но раскрыл себя и в итоге они оба умерли. Психанувшие магистры лично заявились в селение и заживо закопали тех, кто это сделал. Тогда это дело замяли. Власти были заинтересованы в поддержке магов и механиков, да и народ церковь вразумила. Без церковников было бы гораздо хуже. А что будет сейчас?
— Идиоты, выступающие против машин и механики, найдутся всегда, — резонно подытожил Шэйн. — Нельзя, чтобы хоть грамм этой руды покинул четвертый сектор.
— Теперь понятно, почему так спешат с его закрытием, — зло сплюнул Кузьмич. — Ниточки-то наверх тянутся.
— Что будем делать?
Неосознанно я положила кусок руды себе в карман, совершенно не отдавая отчета своим действиям. Сейчас меня волновало только одно — как разрешить эту ситуацию.
— Самим засыпать сектор до приезда комиссии, — решительно отрезал Кузьмич, отпихивая ногой ящик. — Не люблю выносить сор из избы.
Я его понимала. Предать гласности такую информацию — означало поставить крест не только на своей репутации, но и подорвать доверие к единственно существующей разработке в стране.
