Лана Тихомирова - Особый соус для героя
- Вот вы странный человек… У вас практикантка больных разгоняет, больные вешаются, кресло и то оказалось предателем, а вы чему-то радуетесь, - пыталась поддеть я.
- А все потому, Брижит, что есть на свете два прекрасных слова: "Дети" и "отпуск", - последнее слово доктор проговорил с особой интонацией, как будто слово имело свой непередаваемый экзотический вкус.
Глава 13.
Я тщетно пыталась предупредить Виктора, что ужинать буду в гостях и что приеду домой поздно. В конце концов, я написала возлюбленному смс и с неспокойным сердцем осталась с доктором, чтобы после работы поехать на другой конец города, на обед к будущему своему преподавателю.
Нас встретила Лянка. Она курила на скамейке возле клиники, вся в летящих белых лепестках. Мы радостно поприветствовали друг друга, хотя мне приветливость давалась с большим трудом. Очень хотелось поскорее все это закончить. Доктора ван Чеха подводить не хотелось, но у меня самой душа к обеду не лежала.
Всю дорогу в метро доктор учил меня плохому:
- Если покажешься ему в лучшем свете, то можешь рассчитывать на хорошие оценки на экзамене, возможно, даже на автоматический экзамен, - назидательно говорил он.
- Я совершенно лишена карьеризма, - с достоинством отвечала я.
- Ну, тогда не подводи меня, - улыбался умиленно доктор.
Они с Лянкой вспоминали житье-бытье доктора в семье дер Гловиц, много смеялись, одинаково запрокидывая головы. Доктор басовито, Лянка с хрипотцой. А у меня сердце было не на месте, я совершенно не могла веселиться, доктор поглядывал на меня с тревогой, но до поры не трогал.
Дер Гловицы жили в большом старом доме, где окна занимали пол стены, а потолки в квартирах были настолько высоки, что под них можно было смело ставить на новый год трехметровую ель. Я всегда мечтала жить в таком доме.
Мы поднялись по лестнице в, не первой свежести, подъезде. На каждом подоконнике на лестничной клетке стояли баночки для окурков и хилый цветок.
Лянка позвонила в дверь.
- У тебя ключа нет? - удивился ван Чех.
- Есть. Зачем открывать дверь, когда отец дома?
За дверью послышалось мощное шарканье.
- Открываю, - скрипучий голос глубокого старика встретил нас из-за двери.
На пороге перед нами стоял полный достоинства седовласый мужчина с роскошным птичьим носом и кустистыми бровями, глаза были широко и глубоко посажены, этим он немного напоминал птицу. Тонкий рот был презрительно сжат, глаза то и дело закрывались сухой тонкой пленкой век. Острый подбородок гладко выбритого лица, как-то слишком сильно выдавался вперед.
- Проходите, - мрачно заявил старик.
Вот уж действительно профессор. У меня мурашки по спине пробежали, когда он на мгновение задержал на мне взгляд выцветших, но все еще сильных глаз. В них была сила мысли, сила жизни. Сила ясно мыслящего, опытного человека. Доктор на фоне дер Гловица выглядел пацаном, хотя и стар не был. Я чувствовала себя вообще неразумным младенцем на фоне этих двух столпов психиатрии.
От дер Гловица шли волны опасности, он словно был ее воплощением. И мы видели друг друга три минуты от силы, я уже боялась его.
Доктор и профессор смотрели друг на друга изучающе и серьезно, разве что молнии не летали между ними в этот момент. Мне было страшно. Неужели они расстались врагами пятнадцать лет назад?
Лянка толкнула меня в бок:
- Чего стоишь? Разувайся, бери тапочки.
Ван Чех и дер Гловиц отмерли и сухо обнялись. Я отметила, что доктор обнял бывшего учителя со всей душевной теплотой, хоть и сдержанно. Профессор ученика обнял, потому что так было необходимо, того требовала ситуация. "Вот доктор до мозга костей", - подумала я тогда о профессоре.
- Добро пожаловать, - повелительно и сухо сказал он и прошаркал в кухню.
По дороге он с силой, почти с ненавистью распахнул дверь и бросил через плечо:
- Здесь ванна, мойте руки, господа.
У ван Чеха горели глаза, он был в восторге от встречи с профессором, я его радости не разделяла.
- Брижит, шевелись, скорее мыть руки!
Доктор напоминал ребенка, который не может дождаться, когда же Дед Мороз начнет раздавать подарки и подгоняет этих занудливых взрослых, которые еще и стишок требуют, негодяи. Но я и впрямь не дергалась. Мне не хотелось ни пить с ними чай, ни говорить. Мне хотелось уйти. Дер Гловиц меня пугал.
Лянка вилась постоянно где-то рядом, подавала полотенце, в общем, создавала гостеприимную атмосферу, которой я под впечатлением от ее отца уже не могла разделить.
Мы сели за стол в небольшой кухоньке, обставленной с причудливым вкусом. Все было в розах и лотосах, розы при этом желто-красные, а лотосы сплошь голубые. Лянка уже ставила на стол огромную супницу, от которой через отверстие валил пар.
- Рассольник на бульоне из бараньей кости, - представил хозяин суп, словно последний был, как минимум, герцогом.
Лянка разлила суп по тарелкам. Ни баранину, ни рассольники я не люблю, но пришлось есть, в гостях все-таки. На удивление суп оказался дивно вкусным. Стесняясь, я попросила добавки.
- Еще втрое и десерт, - свысока, почти презрительно, сказал дер Гловиц, - если их тебе будет мало, возьмешь добавки.
Я сглотнула и стушевалась. Доктор обернулся ко мне и добродушно улыбнулся, подмигнул, а под столом пожал руку.
- Ты слишком ее ободряешь, - безапелляционно сказал дер Гловиц, - Пенелопа так же разбаловала тебя, - презрительно бросил он, - Как она, кстати?
- Это долгая история, - замялся доктор, - но если кратко - она умерла.
На каменном лице дер Гловица появилось яростное удивление.
- Умерла? От чего же? - брезгливо спросил он.
- Она стала несколько… больна… душой, - доктор тщательно подбирал слова и то и дело прочищал горло. Профессора это бесило.
- Пенелопа свихнулась, что дальше? - фыркнул дер Гловиц.
Ван Чех бросил на профессора мрачный взгляд исподлобья и бойкотировал вопрос, заняв рот едой.
- И умерла, - педантично, безапелляционно закончил ван Чех, доев свою порцию.
- Ясно. Обычная история, - пожевал губами дер Гловиц, делая вид, что не замечает, как расстроился доктор. Я под столом похлопала доктора по коленке. Доктор на меня не посмотрел, но едва улыбнулся.
- А вы милочка? Кто вы такая? Лянка назвала мне ваше имя, но оно мне совершенно ни о чем не говорит.
- Я - студентка, работаю под началом доктора ван Чеха на полставки, - скромно ответила я в пустую тарелку.
Профессор ответ принял, но остался им категорически недоволен.
- Лянка, подавай второе, - высокомерно сказал он дочери.
Лянка подскочила мячиком, и наши тарелки наполнились каким-то рагу.
- Рагу с куриными сердцами, - точно принцессу представил блюда профессор.
