Лана Тихомирова - Особый соус для героя
Лана Тихомирова - Особый соус для героя краткое содержание
Лана Тихомирова
Особый соус для героя
Не рекомендуется к прочтению лицам младше 14 лет. В тексте присутствуют сцены немотивированной жестокости.*** Пожалуй, сама жестокая повесть о докторе В.О. ван Чехе. О том, что гений и злодейство две неразрывные составляющие любой выдающейся личности. Этакий особый соус для героев…
Предисловие.
- Брижит, черти бы тебя разобрали, что значит детская психопатология?! - голос в трубке возмущался густым басом.
- Доктор, это вы?
- Нет, это не я, это твоя совесть! - буркнул в трубку доктор.
- Ну, я решила взять эту тему на диплом: детские девиации, дифференциация пограничных состояний, - старалась не мямлить я.
- Брижит Краус дер Сольц, я очень, очень и очень тобой не доволен! Ни как твой наставник, ни как твой коллега! Как ты можешь работать в нашем доме скорби, если сама занимаешься детскими девиациями?! Да и что за тема такая слабая, и, скажем так, широкая?? Я бы понял тебя, если бы ты взяла, допустим, бред и галлюцинации при абстинентном синдроме! Ну, на крайний случай, если тебе уж так полюбились скорбные разумом дети, детскую шизофрению… Но нет, нас интересуют совершенно немыслимые вещи! - доктор продолжал басовито ворчать, но уже умерил пыл.
- Я уже не могу поменять тему дипломной работы, - тихо сказала я.
- Да, понимаю я, - фыркнул доктор, - Я звонил тебе только за тем, чтобы выразить полное тобой неудовлетворение.
- Но это интересная тема!
- Ей богу, лучше бы ты делирием интересовалась, пригодится по жизни, поверь мне, - увещевал ван Чех.
- Доктор, доктор, смотри! - донеслось фоном из трубки.
- Я занят, - отрезал кому-то доктор.
- Смотри, смотри! - не унимались тоненькие детские голоски.
- Бри, подожди не вешай трубку, я быстро привяжу этих чертей к стулу и вернусь!
В трубке послышались шорохи, скрипы и детский смех.
- Все, вроде отстали, - переводил дух доктор.
- Вас даже ваши дети зовут "доктор", - хихикнула я.
- А кем им меня еще звать, я доктор и есть! - горделиво ответил ван Чех, я даже представила, как он подбоченился в этот момент.
- Хотя младшая считает, что я все-таки священник, - пробасил доктор.
- Это почему?
- Они постоянно спрашивают: "А ты, правда, доктор?" Я отвечаю, мол, самый взаправдашний доктор. "А ты людей лечишь"? - спрашивают эти гадкие дети. Меня каждый раз подмывает сказать, что я лечу не совсем людей, а скорее утерянное звено между человеком и скотиной, но врать детям в мелочах нельзя, приходится отвечать мол, да, людей. "А от чего ты их лечишь?" - любопытствую эти невыносимые отпрыски моей жены. Я говорю: "От разных душевных болезней". Слово "душевные" на младшую действует магически, она считает, что если я лечу души человеческие, то значит, я - священник! Кривая детская логика, что поделаешь. Ее увлечение религией в таком юном возрасте меня настораживает. Слушай, специалист по детским девиациям, может, посмотришь моих пакостных приемышей?
- На пример?
- На пример наличия у них каких-нибудь отклонений.
- У них только одно отклонение, - улыбнулась я, - отчим!
- Вот спасибо, моя хорошая, на добром слове! Я ее учу, воспитываю, а она меня в отклонения записывает, - нарочито возмущался доктор.
- С вами всегда все не так, доктор, - улыбнулась я.
- Еще одно слово, маленькая леди, и я тебя запишу в такие девиации, ни один психиатр не расколдует, - фыркнул доктор.
- Что же поделаешь, - пожала плечами я.
- Ладно, Брижит, я тоже тебя люблю, дитя мое. Поэтому ворчу. Но если тебе нужны будут маленькие человеческие детеныши для бесчеловечных опытов, у меня есть две достойные кандидатуры.
- Вы так их любите, доктор, с ума сойти! А мама согласна?
- А мы ей не скажем, - заговорщически прошептал ван Чех.
Как мне не хватало видеть великолепного доктора, я голову давала на отсечение, что он сейчас еще и подмигивал.
- В общем, как хочешь, Брижит. Но мне твоя тема откровенно не нравится, - вернулся к баранам доктор.
- Но ничего не изменить.
- Не важно. Мне она не нравится.
- Доктор, мне, кажется вы повторяетесь.
- Мы давно уже по кругу ходим, - подтвердил ван Чех, - А пока мы не стали подобны синхрофазотрону, пора бы положить трубку. Завтра ко мне придут посетители, утром. Судя по документам, там любопытная история, заходи.
- Я всегда захожу к вам на утренний… кхм… чай.
- Сопьешься! Помни: женский алкоголизм неизлечим! - патетически произнес ван Чех.
- Вам бы, доктор, лозунги писать, вы многое потеряли, что не пошли в рекламный бизнес!
- Там скучно, - отмахнулся ван Чех, - а в нашей работе полно опасностей.
- Да, две опасности: спиться или сойти с ума, - резюмировала я.
- Ты любишь свою работу, я всегда знал, - торжествующе сказал доктор, - Все, до завтра, Брижит.
- До завтра.
Я положила трубку и продолжила созерцать город с высоты птичьего полета, с большого балкона квартиры Виктора, которая стала и моей тоже. Сегодня я ждала его с работы - удалось вырваться из цепких лап ван Чеха пораньше. Но, как видно, доктор и тут меня достал. Нигде от него не спрятаться!
Солнце грело мне лицо, и ничто не предвещало бед, которые пришли к нам скопом. На душе было спокойно и хорошо, и немного весело от того, что завтра привычное безумие, на которое я работаю, снова со мной повторится!
Глава 1.
Высокую, одетую в темное, фигуру Виктора я заметила, еще, когда он выходил из автобуса на остановке. Очень просто даже с такого расстояния вычислить его.
Я пошла на кухню и поставила разогреваться обед. Вскоре зазвонил звонок, Виктор молча вошел, снял шляпу, скинул ботинки, устало, походя, чмокнул меня в щеку и пошел на кухню. Я встревожилась: давно уже мне не приходилось видеть его таким уставшим, печальным. Только в марте и в ноябре, но это закономерно, тогда он и препараты принимал, если совсем впадал в депрессию… Но таблетки требовались крайне редко.
- Что с тобой?
Виктор сидел, сгорбившись, поддерживая голову руками. Я обняла его сзади за плечи и прижалась щекой к макушке. Он молчал, словно не замечал меня. Такое при мне с ним было впервые.
- Тебя что-то тревожит? - тихо спросила я.
Вопрос упал жемчужиной на дно кухонной тишины и только зря поколебал воздух. Виктор меня не слышал. Я окончательно испугалась. Присела возле него, пыталась заглянуть в лицо. Но Виктор все сделал, чтобы у меня это не вышло.
- Да, что с тобой! Что ты молчишь? Я беспокоюсь между прочим, - не выдержала я. Картошка на плите начала подгорать. Быстро выключив ее, я снова присела на корточки возле любимого.
Виктор сидел с закрытыми глазами и, может быть, даже заснул, дышал он спокойно и ровно.
