По извиистым волнам (ЛП) - Лейн Вал И.

— Не смейте говорить о Мэри Энн, только не в моем собственном доме. — Голос отца повышался, он дрожал, пока он сдерживал гнев, который я видел лишь однажды. Мне было интересно, какое отношение ко всему этому имеет имя моей матери.

Мужчина, стоявший рядом с ним, снова хихикнул, и последовал звук пощечины, похожий на похлопывание по спине.

— Я не упоминал ее имени. Это сделали вы. — Последовала пауза. Даже из моего укрытия вдали от них, под кроватью, воздух был насыщен напряжением, прежде чем он заговорил снова. — Просто придержите язык, как всегда, и мы все прекрасно поладим.

Скрип двери и щелчок замка на дверной ручке достигли моих ушей прежде, чем я услышал, как отец сел. Мужчина ушел. Я не мог его видеть, но мог достаточно хорошо представить отца. Он сидел на деревянном кухонном стуле и в отчаянии тер лицо обеими руками.

Звук, с которым отец хлопнул ладонью по столу, заставил меня вздрогнуть, и я затаил дыхание, прислушиваясь к его шагам. Он встал и начал расхаживать по комнате. А затем послышался грохот чего-то металлического. Он отпирал дверь в свою комнату.

Как только я услышал, что он закрыл дверь и звук шагов затих, я позволил себе снова вздохнуть и быстро выполз из-под кровати, направляясь ко входу в дом. Я вернусь позже, чтобы узнать, о чем был этот разговор и почему в нем фигурировала моя мать. И я вернусь, чтобы отпереть эту дверь. Но сейчас я просто не должен был путаться под ногами.

15. Ночь пролетела незаметно

Майло

Когда я бродил по улицам, держась в тени, на сердце у меня было тяжело. Какие секреты мог хранить отец? Он ни в коем случае не был идеальным человеком, но всегда был справедливым и трудолюбивым. Тот человек, с которым он разговаривал, казался таким уверенным в себе. Но я знал отца.

Отдаленный раскат грома привлек мое внимание. Горизонт темнел не только из-за приближающегося вечера, но и из-за грозовых туч, надвигавшихся вглубь материка. Мне нужно было найти место для ночлега. Времени на поиски больше не было, и уж точно не во время тропического шторма. Я планировал переночевать на одном из кораблей отца в порту, но сегодня вечером это было невозможно, так как волны вскоре должны были взбунтоваться. Я полез в кожаную сумку, которую забрал у нападавшего вместе с одеждой.

Слава Богу.

У меня все еще оставалась небольшая пригоршня монет. Этого было достаточно, чтобы позволить себе какое-нибудь жилье и, возможно, теплую еду на ночь. Когда меня охватила печаль, я мысленно помолился о том, чтобы Катрина была каким-то образом защищена и в безопасности. Ее друзья, конечно, тоже, но главное, чтобы с ней все было в порядке.

Я повернулся, чтобы закрыть глаза на темное небо, и направился к одной из самых оживленных улиц Нассау. Я не обращал внимания ни на пьяных матросов, которые дрались и проклинали друг друга в переулках, ни на женщин, которые окликали меня накрашенными губами и покачивались, когда я проходил мимо.

Натянув капюшон, я вошел в «Соленого ворона». Его потрепанная деревянная вывеска раскачивалась на ветру, когда начали падать тяжелые капли дождя.

— Свободную комнату, пожалуйста. — Я опустил монеты на стойку бара, низко опустив голову. Насколько я мог видеть, Кодфейса поблизости не было.

— У меня наверху осталась еще одна. Следите, чтобы крыша не протекла в такую грозу. — Бармен указал на лестницу в углу, ведущую на второй этаж.

— Я бы сказал, что протекающая крыша превосходит полное отсутствие укрытия.

— Так и есть, незнакомец. — Бармен вытер руки, взял монеты и достал из-за стойки пинту пива. — Хочешь чего-нибудь согреться?

Я кивнул.

— Да.

Мне бы не помешал ром. Я взял пинту не раньше, чем он поставил ее передо мной. Выпил крепкую жидкость, наслаждаясь каждым глотком. Но этого было недостаточно, чтобы успокоить мой пустой желудок. Попросил еды и набросился на блюдо с камбалой и курицей, которое стояло передо мной. Но от смутно знакомого смеха, раздавшегося позади, у меня скрутило живот, и во рту внезапно появился отвратительный привкус еды. Этот смех я слышал в доме отца.

Я обернулся и увидел группу игроков. Смеющийся мужчина был румяным и крупным — не полным, но слишком большим. Его кости, должно быть, были стальными, а мускулистая плоть несла на себе тяжесть доспехов. Его смех смешивался с раскатами грома за окном, когда он бросал кости за столом, окруженный другими людьми, которые были по сравнению с ним ниже ростом. Это был он.

Слова, которые он сказал моему отцу, нашли отклик у меня в голове, и, хотя я знал, что это не так, я подошел к нему.

— Вы торгуете с Дейвеном? — произнес я, стараясь, чтобы мой вопрос не прозвучал неуверенно, замаскировав его под утверждение.

— А кто спрашивает? — Мужчина поднял голову, его голос звучал, как скрежет железа о точильный камень. Я заметил, что у него нет руки, вместо которой торчал крюк, острый, как коса, когда он посмотрел на меня своими золотисто-карими глазами.

— Я здесь по делу. А Дейвен — своего рода мой посредник. Никто другой. Я должен проследить, чтобы контракт не был нарушен.

— Не похоже, что это касается меня, — проворчал мужчина, возвращаясь к своей азартной игре. — Какие бы границы он ни переступил с вами, меня это не касается.

— Какое у вас к нему дело? По крайней мере, помогите мне найти зацепку. — Я заставил голос звучать спокойно.

— Зачем мне тебе что-то рассказывать? Я тебя не знаю. Я даже не вижу твоего лица.

— Я… Сэмюэль… Холланд. От имени… Голландской восточной торговой компании. — Я использовал первое название компании, которое смог вспомнить, чтобы быстро создать себе псевдоним. — Какие у вас дела с Дейвеном?

— Что-то в том, как вы спрашиваете, звучит личным. И вы, кажетесь, слишком увлеченным, чтобы выслушать то, что я могу вам сказать.

— Давайте просто скажем, что у меня есть веские причины. Если вы хотите получить деньги в обмен на информацию, назовите свою цену, и я оплачу ее.

Мужчина оглядел меня с ног до головы.

— Мне не нужны ваши деньги. — Он медленно поднялся, приближаясь ко мне, и пол под его шагами заскрипел. Он был всего на дюйм выше меня, что было необычно, учитывая мой почти шестифутовый рост (182 см). — Но вы, похоже, из тех, кто берется за дурацкие поручения. Мне бы не помешала помощь в расплате, которая давно назрела.

— Я слушаю. — Нетерпение брало надо мной верх. Это был мой единственный шанс раскрыть то дело, о котором отец не упомянул при мне.

— В гавани стоит шлюп «Жаворонок». — Чем дольше он говорил, тем тише становился его голос. — Его капитан — бесстыжий ублюдок, который взбунтовался против меня. Я отступил, а он назвал это слабостью. Он нажил состояние на моих потерях. Забрал половину моей команды и заставил меня начинать все заново. Скажем так, я так до конца и не смирился с этим. — Он с горечью посмотрел на крюк, прикрепленный к предплечью там, где должна была быть кисть.

— И что?

— И мужчина, скрывающий свое лицо и выпрашивающий информацию, кажется мне идеальной пешкой, которая поможет мне отплатить за услугу.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Выкладывай. — Я неловко переступил с ноги на ногу.

— Я хочу, чтобы ты опустили этот шлюп на дно морское. Если этот шторм не доберется до него первым.

Я колебался, хорошо зная, кто был капитаном «Жаворонка». Карл Тейн. Он был известен своей жестокостью как к заключенным, так и к морякам. Я был уверен, что это он помог с рукой к этому человеку. Раз или два он даже пытался захватить Нассау. До того, как исчез на несколько месяцев в море. Я был не против захватить его корабль. Но если что-то пойдет не так…

— Я сделаю это. — Я сжал кулаки, а сердце упало, когда слова сорвались с моих губ. — А взамен ты расскажешь мне все, что знаешь о Дейвене Харрингтоне.

— Даю тебе слово.

— Что хорошего в слове пирата? — Я приподнял бровь, вспомнив, как однажды Катрина спросила меня о том же.