Анна Невер - Обжигающий след
В раздумьях девушка достала из шкафа новое синее платье с кружевами цвета ночного неба на груди и манжетах. Швея все сделала как надо, платье хорошо подчеркивало тонкую талию и соблазнительно открывало в вырезе грудь.
Появилась Уля, чтобы сделать прическу, но либо Тиса забыла, как больно укладываются локоны на затылке, либо горничная сегодня была в ударе.
В итоге в зеркале отражалась девушка с гладко зачесанными назад каштановыми волосами и торчащим на самой макушке пучком круто завитых локонов.
— Я похожа на морковную ботву.
— Ну как хотите. Я старалась, — проворчала Уля.
Не сказать, что прическа девушке понравилась, но сама она лучше не сделала бы. Тиса улыбнулась горничной в зеркале.
— Спасибо. Я только заметила, что ты сегодня в бабушкиных сережках. Идешь гулять?
В розовых ушках Ули действительно блестели аметистовые серьги, которыми, как знала Тиса, владелица очень гордилась и надевала по особым случаям.
— Да. Девчонки зовут, — не вдаваясь в подробности, ответила горничная, отложив щипцы и гребень.
Тиса достала из шкатулки две серебряные шпильки в виде лилий — память от мамы. Подержала их в ладонях, прежде чем передать Уле.
— Мне кажется, они подойдут к платью.
Горничная воткнула шпильки в основание пучка. Затем подмела упавшие на пол волосинки, собрала в совок и удалилась.
Надевая платье, Войнова с ужасом заметила, что на левом манжете оборвано кружево.
— Тиса! — услышала она крик Камиллы за дверью. — Поторопись, Лазар Митрич уже теряет терпение.
— Сейчас иду! — крикнула в ответ. Она и так затянула со сборами — в отместку отцу за «шпиона».
Что же делать? Девушка огорченно цокнула языком. Пришить кружева она точно не успевала, да и ниток такого цвета не найти во всей части. Пришлось менять платье на коричневое, закрытое под горло.
Тиса посмотрела в зеркало и погладила наручные часики на запястье.
— Да, мама, не все получается так, как мы хотим.
Она закрыла глаза, представив мамин поцелуй на своем лбу.
Во дворе военной части сгущались сумерки, и на проходной горел фонарь. Отец и Кубач ждали ее в коляске. Витер не встретил ее у крыльца, вопреки ожиданию, — он сидел в седле и курил папиросу в мундштуке.
— Добрый вечер, Тиса Лазаровна. Приятно вас видеть, — легкий поклон в ее сторону.
В темноте она не разглядела его глаз.
— Садись, Тиса. Едем, — раздраженно бросил отец.
Надо ли говорить, что на козлах снова сидел «шпион»?
Особняк Лавра при въезде встречал гостей рядом фонарей, зажженных по случаю. Окна первого этажа светились, доносились голоса и музыка. На лестнице Витер предложил Тисе свой локоть. Она не стала отпираться. Пока ступеньки скрипели под ногами, девушка удивленно покосилась на своего спутника. Старшина прихорошился, парадный мундир, вычищенный до блеска, сидел на нем идеально…
Прием был организован в уютном зале с выходом на террасу. Вечерний воздух освежал головы гостей, особенно уже успевших угоститься яствами и винами, выставленными на столиках.
Отец заговорил с Кубачом о делах. Подошла Тонечка и лукаво улыбнулась Витеру:
— Витер Митрич, какой вы сегодня нарядный. Не правда ли, Тиса?
— Да, конечно, — легко согласилась девушка. Извинившись, она направилась к Кошкиным, не замечая недовольства кавалера ее уходом.
— Войнова! И ты тоже здесь, — ну конечно, Анфиса Лопухина.
Пришлось обернуться и лицезреть мясную принцессу со свитой корявеньких девиц Грипы и Фени, которых Анфиса таскала за собой ради удачного фона. Червячок зависти коснулся Тисиного сердца. До чего же Фиска яркая. Платье кизилового цвета, ажурные рюши на голых мягких плечах, в ямочке у основания нежной шеи — коралловый медальончик. Красотка улыбалась ей, но Тиса знала цену этой улыбке. От пухлых губок она могла дождаться только очередной гадости.
— Как видишь, — Тиса вздернула брови.
— Ты зря так торопилась, — Лопухина сморщила острый носик. — Тонечка все еще прячет от нас Филиппа. Ты могла бы успеть переодеть свое домашнее платье.
Свита противно захихикала.
Тиса не нашлась, что ответить, да так и осталась растерянно стоять посреди зала. Она огляделась, боясь, что кто-то стал свидетелем разговора. К счастью, никто интереса не выказывал. В опасной близости был Трихон, но он, задрав форменный рукав, показывал молоденькой курносой служанке голубую кадетскую наколку. Служанка то и дело улыбалась и что-то щебетала. Нет. Похоже, шкалуш не слышал.
— Какая у тебя веселая прическа! — вместо «здрасте» сказала Тисе Марика.
Зоя, Руслан и Ганна встретили ее очень радушно, и Войнова заставила себя не думать о словах Анфисы, чтобы не портить вечер. Зоя спросила об обереге с таким отчаянием в глазах, что Тиса не смогла рассказать всю правду. Не вдаваясь в подробности, она еще раз заверила подругу, что достанет каховик к сроку.
По усилившемуся гвалту голосов и активности женской половины собравшихся стало ясно, что появился Филипп. Вместо цилиндра на этот раз голову вэйна украшала шляпа цвета слоновой кости, элегантно сдвинутая набок. Бледно-голубой костюм придавал фигуре колдуна грациозную воздушность.
Ордосия Карповна нынче предпочла черные одежды и как никогда напоминала длинноносую ворону.
Вечер начался. Спустя некоторое время Тиса ощутила легкость. Или это молодое вино так ее развеселило? Она смеялась, и даже Витер своим присутствием не вызывал обычного напряжения. Старшина поднес второй бокал. Войнова заметила колдуна, разговаривающего с отцом и главой таможни, и не могла удержаться от любопытства послушать разговор.
Зарай Климыч уже порядочно захмелел и запряг любимого конька. Бедняга вэйн попал под горячую руку.
— Не знаю, палата все время заседает и издает всякие указы. А Вэйновий не вмешивается в… — тянул Филипп.
— Э, молодой человек, хоть мы и в дыре, но тоже кой-чего слышали, — Зарай Климыч шутя погрозил пальцем. Усы начальника таможни, похожие на щетку, при улыбке растянулись под носом как гармошка, а на подбородке проступила ямка. — Говорят, император Горий уже не правит, всю власть держит верхушка Вэйновия. Скажи, Лазар?
Отец положил в тарелку недоеденную кисть винограда.
— Я не вижу в этом преступления, — кашлянул он. — Вэйновий, палата и император всегда были в одной упряжке.
Начальник таможни махнул на него рукой.
— Ты всегда держишь нейтралитет, Лазар. Даже если все полетит в испод, ты будешь стоять и смотреть, пока не поступит приказ сверху. Тебе плевать, что палата давно пляшет под дудку Вэйновия. — Зарай поставил бокал на стол, и капли полынной настойки расплескались по скатерти. — А эта идиотская последняя армейская реформа от кого, думаете? От Гория, от палаты? Нет! Вэйновия! Будь моя воля, я бы на этого министра по вэйбезопасности давно гасители надел и скинул с кресла.
«Ну хоть кто-то разделяет мое мнение о вэйновском небожительстве», — подумала Тиса, преисполненная симпатией к начальнику таможни.
Климыч похлопал вэйна по плечу, пошатываясь.
— Да, наверное, вы правы, — нерешительно протянул Филипп. Чувствовалось, что ему порядком надоел этот диалог, но оборвать собеседника не позволяла тактичность.
На помощь дорогому постояльцу поспешила Тонечка.
— Зарай Климыч, Филипп с вами согласен. Но все это так далеко от нас. Вы лучше расскажите, как вы руку поранили? До нас дошли жуткие слухи о волках!
— Вот, — начальник таможни показал всем перебинтованное запястье. — А чего здесь рассказывать? Волки напали, пришлось отбиваться. Вон, Крохов расскажет! Эй! Витер! Иди сюда.
Климыч вытолкнул его вперед.
— Этот бравый воин пристрелил зверюгу, когда она уже была готова оттяпать у меня руку.
— Волки?! — ужаснулась Ордосия Карповна. Столичная выдержка изменила женщине. — Здесь?
Она выразительно посмотрела на сына.
Витер поспешил успокоить.
— Сударыня, не бойтесь. Мы видели волков близ Сеевки, это в пятнадцати верстах к востоку от Увега. Притом мы почти всех уложили.
«Почти», — хмыкнула про себя Тиса. Она покосилась на шкалуша, который в этот момент о чем-то беседовал с Марикой. Новобранец почувствовал ее взгляд и поднял глаза. Она отвернулась.
— Мы ехали весь день и решили заночевать у дороги, — значительно начал Крохов, он был доволен общим вниманием. — Расположились на ночлег. Только угомонились, вдруг я услышал, как Климыч кричит: «Волки!»
По мере продолжения рассказа Тиса все сильнее морщила нос.
— И тогда я выстрелил из стреломета в четвертый раз. Дрот раздробил зверю челюсть и вышел через левое ухо.
Витер увлекся рассказом, не замечая, что женщины на грани обморока. По крайней мере, старушка Ордосия уже закатила глаза. Тонечка и здесь оказалась на страже. Тиса подумала, что этой женщине надо дать орден за заслуги — спасение увязающих в беседе.
