Пол Андерсон - Собака и Волк
Руфиний улыбнулся и покрутил головой. Удержится ли она на шее до утра?
Солнечные лучи отражались от верхних этажей дворца. Евнух назвал пароль, после чего их немедленно провели через нескончаемую анфиладу залов и дверей, возле которых стояли стражи. Евнух оставил Руфиния в аванзале, а сам отправился в поисках упомянутого им заместителя. Руфиний сел и попытался вернуться в мыслях к приятным событиям прошедшего дня, однако ярко намалеванные на стенах фигуры святых отвлекали его от этого занятия.
Евнух воротился. Вместе с ним пришли трое.
— Вам оказана честь, сэр, — прочирикал он. — Консул примет вас сразу.
«Да, — подумал Руфиний на языке Иса, — могущественный Стилихон в этом году обзавелся еще одним титулом, столь же бессмысленным, сколь и звучным. Как же, ведь он заключил мир с вестготами на Востоке (хотя странно, что король Аларик согласился на римский протекторат в Иллирийской провинции) и подавил бунт в Африке, случившийся за два года до этого. К тому же выдал дочь за императора Гонория…» Двое мужчин остались один на один.
В аскетически убранную комнату вползали сумерки. Стилихон сидел за столом, заваленным ворохом папирусов. Должно быть, работал с донесениями, документами или чем там еще… Руфиний заметил и тонкие деревянные дощечки с начертанными на них словами. Вот эти представляют особый интерес, заподозрил он. Внешность генерала обнаруживала, что в роду его были вандалы: об этом говорили и рост, и светлые, несколько, впрочем, потускневшие с возрастом волосы и борода. Одежда на нем была простая, мятая, к тому же и не слишком чистая. Закатанные рукава обнажали волосатые руки.
Руфиний, не служивший в армии ни дня, видел, однако, как легионеры приветствуют своих командиров. Он изобразил штатскую версию такого приветствия. Губы Стилихона дрогнули.
— Прошу прощения… м-м… сэр. Никак не ожидал, что может потребоваться мое присутствие.
— Гм… Почему бы и нет? Вы постоянно мелькаете во дворе да и… в других местах.
— Да вы, господин, знаете все.
Стилихон стукнул по столу кулаком.
— Прекратите обмазывать меня сахаром. К концу рабочего дня он стекает с меня ручьями. Говорите прямо. Вы не просто посыльный короля Иса. Вы здесь работаете по его поручению, разве не так?
Руфиний ответил немедленно, что, как он считал, должно было говорить в его пользу.
— Да, сэр. И это не секрет. Вы, господин, знаете, что Ис и его король, трибун Рима, лояльны вам. Более чем лояльны. Но у нас есть враги. Королевству необходим человек, представляющий в Риме его интересы. — Он сделал небольшую паузу. — И Риму нужен такой человек.
Стилихон кивнул.
— Я не спрашиваю вас о ваших мотивах. Меня интересует ваше суждение. Вы, как я слышал, проявили незаурядный природный ум. Нашли, к примеру, кольцо, украденное у госпожи Лавинии.
Напряженные мускулы чуть-чуть расслабились.
— Это было пустячным делом, сэр. Когда я сравнил версии, рассказанные членами семьи, то мне тут же стало ясно, кто вор.
— Все же не представляю, кто, кроме вас, мог бы сделать это так быстро и ловко. — Генерал на мгновение задумался. — Вы говорите о жизненно важной роли Иса. О том же говорят и письма, которые вы привезли. И аргументы там изложены умело. Все же это определение расплывчато. Насколько жизненно важным был для нас, скажем, Тевтобургский лес? До сих пор мы этого не знаем, четыре столетия спустя. Садитесь. — Он указал на табурет. — Мне нужно задать вам несколько вопросов об Исе.
* * *От множества зажженных восковых свечей было больно глазам. Дион проснулся, заслышав шаги Руфиния, и вскочил, прежде чем дверь отворилась.
— Ох, ну наконец-то! — вскричал он. И тут же продолжил, увидев выражение лица друга: — Что случилось, душа моя, в чем дело?
Руфиний зашатался. Быстро затворив дверь, Дион повел его к кушетке.
— Стилихон наконец сказал мне, — пробормотал он. — Сначала выпотрошил меня, а потом наконец, сказал.
Дион взял его за руки.
— И что же? — спросил он дрожащим голосом.
— Стилихона я не виню. Я на его месте и сам поступил бы так же. Он хотел получить от меня информацию. Ни от кого другого он бы ее не получил. Никто и не знает. — Руфиний подогнул под себя длинные ноги и уставился в пустоту.
Дион уселся рядом и гладил его.
— В-вы можете сказать мне, к-когда захотите. Я подожду.
— Сегодня пришла депеша, — сказал Руфиний. Слова его, как камешки, падали одно за другим. — В прошлом месяце Ис погиб. В город вошло море и утопило его.
Дион застонал.
Руфиний хохотнул.
— Я, выходит, узнал первым, — сказал он. — Завтра об этом будет говорить весь город. И новость эта будет сенсацией по меньше мере в течение трех дней, если за это время не произойдет ничего более жареного.
Дион рыдал, положив голову ему на колени.
Руфиний погладил кудрявые волосы и пробормотал:
— Ну-ну, милый мальчик. Я понимаю: ты плачешь по мне, а не по городу, которого ты никогда не видел. Это естественно. Ведь ты меня любишь.
Дион прижался к нему:
— Вы не остались одиноким?
— Нет, милый. Король спасся. Так написано в депеше. Грациллоний жив. Я тебе о нем много рассказывал. Завтра выезжаю к нему. Стилихон отпустил меня. Не такой уж он и жестокий человек, Стилихон.
Дион поднял заплаканное лицо:
— И я с вами, Руфиний.
Галл покачал головой.
— Боюсь, что нет, милый, — ответил он почти рассеянно, все так же уставясь в пространство невидящим взором. — Я вынужден буду отправить тебя обратно. С письмом, в котором выражу благодарность за твои услуги. Это и все, что я могу для тебя сделать…
— Нет! — завопил Дион. Он соскочил с кушетки, подполз к Руфинию и обнял его колени. — Не покидайте меня!
— Я должен.
— Вы сказали, что любите меня.
— А ты называл себя Антиноем, а меня своим Адрианом.
Руфиний смотрел на него.
— Да, ты был юн. Да ты и сейчас юн, я же в одночасье состарился. В любом случае взять тебя с собой я никак не могу, как бы этого ни хотел. Такая ситуация просто невозможна.
— Но мы можем держать все в секрете, — умолял его Дион.
Руфиний лишь снова покачал головой:
— Слишком опасно для тебя, мой мальчик: Север весьма консервативен. Но, что еще хуже, все это само по себе тебя разрушит. Потому что, понимаешь… — он искал слова, а когда нашел, с трудом выдавил их из себя: — Сердце мое не здесь, а там. Сюда пришел лишь призрак моего сердца. А теперь этому призраку пора вернуться с небес на землю и терпеть.
— Когда-нибудь ты поймешь, Дион, — сказал он, сглатывая слезы. — Вероятно, когда ты сам постареешь.