Дэннис Фун - Ловцы видений
— Мне очень интересно, — продолжал настаивать он, — что же ты рисуешь?
Она медленно подняла голову. На ее чумазом личике можно было разглядеть дорожки от слез. Роун вынул из кармана леденец — один из тех, что дала ему Кира. Девочка выхватила его и запихнула в рот.
— Ты почему плачешь?
Она ничего не ответила, только показала пальчиком на один из треугольников.
— Ты из-за этого такая грустная?
Она показала на себя и покачала головой. И тут до Роуна дошло, что девочка немая.
— Ты меня слышишь? — он показал на свои уши. — Слышишь?
Она отрицательно покачала головой.
Тут над ними двоими нависла тень — это подошел Святой. Он угрюмо смотрел на девочку, но когда она подняла к нему личико, Святой улыбнулся.
— Привет, Марла, — медленно проговорил он, чтобы она могла читать по его губам. — Немного хандришь сегодня?
Она кивнула.
— Ты знаешь, что это за рисунок? — спросил Святого Роун.
Тот покачал головой и перевел взгляд на ребенка.
— Ты рисуешь красивую картинку, Марла?
Марла насупила брови и снова ее нарисовала.
Святой поднял ее на руки и чмокнул в лобик.
— Вверх по реке раньше стояла электростанция. Во времена Мерзости она была разрушена. Вся земля в округе стала от этого зараженной. Три поколения спустя здесь все еще страдают такие дети, как Марла. Но благодаря тебе скоро это останется в прошлом.
— Всю работу сделал брат Аспид.
— Ты в Негасимом Свете превзошел книжную премудрость, и тебе помогала наука. А теперь вот и ты помог нам.
Святой отнес Марлу к песочнице, поцеловал ее еще раз и опустил на землю.
* * *Домой они возвращались на мотоцикле уже поздно вечером. В селении Святому приходилось часто останавливаться и благословлять людей, которые его об этом просили. Подойдя к мотоциклу, он протянул Роуну пару странных очков.
— Видел когда-нибудь что-то похожее?
Роун нацепил массивные очки на глаза.
— Это очки ночного видения, — сказал Святой. — Надо быть начеку.
Распрощавшись с Кирой, Святой завел мотоцикл, и они направились к воротам. По дороге люди приветственно махали им руками, желая доброго пути.
Роун пытался что-нибудь разглядеть сквозь толстые линзы, но сначала ничего не видел и только потом разобрал в отдалении знакомые контуры. Он коснулся руки Святого, тот кивнул и увеличил скорость. Фара мотоцикла осветила большое водяное колесо, вделанное в стену здания, стоящего на берегу ручья. Они сошли с мотоцикла, и Роун подбежал к колесу.
— Это же колесо фильтрации, точно такое, о каком я рассказывал брату Аспиду!
Святой похлопал Роуна по спине.
— Я подумал, тебе захочется попробовать водички.
— С удовольствием, — отозвался Роун. Он подставил сложенные лодочкой ладони под струю, зачерпнул воды и выпил. — Хороша водичка! — сказал он.
Святой тоже глотнул воды и одобрительно кивнул.
— У Аспида талант на такие вещи.
— Хотел бы я помочь ему со строительством!
— У тебя есть более важные дела, — сказал Святой и размашистым шагом направился к мотоциклу. Перед тем как сесть, он обернулся к Роуну: — Так что ты думаешь о Кире?
— Замечательная женщина, — ответил Роун, потом спросил: — У вас есть общие дети?
Святой ответил уклончиво:
— У Киры есть детский сад.
Снова замолчали. Роун уже собрался было повторить вопрос, но передумал. Он посмотрел вверх, на усыпанное звездами небо, и сменил тему:
— Вон там — Телец, иначе — бык. Святой непонимающе взглянул на него.
— О чем ты?
Теперь настала очередь удивиться Рону.
— Это созвездие такое. Называется созвездие Тельца.
— Покажи-ка его мне.
Роун указал ему на созвездие, очертаниями походившее на быка.
— Видишь вон ту яркую звезду? Она называется Альдебаран. Это глаз быка.
— Книжная ученость, — пробурчал Святой. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Когда ее так назвали?
— Тысячи лет назад. Вон сколько там созвездий, им нет конца. Все символы Друга начертаны на небесах. Собака — созвездие Малого Пса, созвездие Гидры — змея, созвездие Ворона…
— Хватит!
Роун удивился тону Святого.
— Что я такого сказал? Почему ты сердишься?
— Не смей об этом больше никому рассказывать, — жестко сказал Святой. — Кое-кто сочтет это за ересь.
— Почему?
— Потому что откровение снизошло непосредственно на меня от Друга. А не от звезд, которым дали названия целую вечность назад. От него!
Святой завел двигатель, и они помчались сквозь ночь в неблизкий путь. В кармане у Роуна заскребся сверчок, а сам он задумался, почему Святой так разозлился. Что с того, что он ничего не знает ни о созвездиях, ни о звездах? И вдруг Роун понял: Святой боится того, чего не знает.
ИСПЫТАНИЯ
ПРИ СВЕТЕ ДНЯ БАРСУК КОПАЕТ,
А НОЧЬЮ ПИЩУ ДОБЫВАЕТ
ХОТЬ МАЛ БАРСУК, ЗАТО СИЛЕН —
ДОБЫЧУ НЕ УПУСТИТ ОН.
ПРЕДАНИЯ СКАЗИТЕЛЕЙДни становились все короче, и хотя до зимы еще было несколько месяцев, Святой подарил Роуну ботинки и расшитую братьями куртку из овечьей шкуры. Тренировки с братом Волком становились все более интенсивными, сложными и опасными. Учитель непрестанно повышал требования к Роуну, заставляя его доходить до предела физических возможностей. Теперь Роун мастерски владел своим телом и умел регулировать дыхание для концентрации силы. Он также овладел техникой кругового боя, позволяющей одному бойцу сражаться с целой группой врагов. Волк научил его приемам, отвлекающим внимание противников, провоцирующим их на нужные ему движения, показал, как при нападении делать ложные выпады, обманчиво поддаваться, а потом изо всех сил наносить решающий удар, когда противник меньше всего рассчитывает его получить. Теперь Роун прекрасно знал, как рассчитывать силу удара, когда надо быть «ветром», «горой» или «тигром».
После того как в очередную встречу он закончил читать какой-то отрывок, Роун взял из библиотеки Святого книгу под названием «Искусство войны». Он помнил, что книгу эту читал его отец, но сам никогда ее не раскрывал. Там говорилось о том, как важно скрывать свои истинные намерения, и Роун все время держал это в голове. Он никогда никому не рассказывал, как тоскует по запаху маминой кожи, папиным рукам, перепачканным мелом в конце рабочего дня, или задорному голосу Эйдена, звавшему его с улицы поиграть. Роун никогда не говорил о жутком страхе, который испытал, когда ладошка Стоув вырвалась из его руки в ту кошмарную ночь. Или о том, как после мастерского овладения новой техникой убийства его настолько переполняли возбуждение и чувство омерзения к самому себе, что чуть наизнанку не выворачивало. Ему было очень нелегко постоянно скрывать свои чувства и способности.
