Дэннис Фун - Ловцы видений
На дозорных вышках и за воротами стояли с дюжину дородных женщин, вооруженных арбалетами и пиками. Все они громко и радостно приветствовали Святого.
Тот выключил двигатель, и они слезли с мотоцикла. Роуна поразила очевидная сила этих женщин — первых женщин, которых он увидел с тех пор, как присоединился к братьям.
— Это мое селение, — сказал Святой, когда златокудрая женщина подошла к нему и поцеловала в губы. — Роун, — представил он их друг другу, — это Кира. Кира, это Роун.
Кира была женщиной высокой и мускулистой, примерно одного со Святым возраста и таких же габаритов. Она хлопнула Роуна по плечу.
— Ты ведь у нас крепкий парень, правда? Святой мне про тебя все рассказал, Роун из Негасимого Света.
— Что же он обо мне рассказывал?
— Тебе об этом знать не обязательно! — рассмеялась она. Святой смутился, но тоже улыбнулся. Потом она легонько ткнула Роуна в ребра. — Только хорошее, сынок! Он как начнет о тебе рассказывать, так остановиться не может! Ну ладно, пойдем, перекусите с дороги.
Она положила руку Роуну на плечо и подтолкнула вперед по вымощенной булыжником дороге. Они проходили мимо домов, стены которых были покрыты кусками ржавого железа, а крыши — дерном, и Роун не переставал поражаться, как Кира разговаривала со Святым. Ее шутки постоянно заставляли этого великого человека краснеть!
* * *Войдя в дом Киры, Роун поразился царившему там изобилию: отопительные батареи и светильники, работавшие от солнечных батарей, витражи и мебель полированного дерева. Он свернул в прихожую и через свисавшие декоративные подвески, украшенные стеклянными шариками и прикрывавшие дверной проем, увидел замечательно отделанную детскую комнату. Дальше располагалась гостиная, одну из стен которой занимала огромная фреска, на которой был изображен воин в доспехах, одной рукой бросающий камень, а в другой сжимающий меч, острием устремленный в небеса. Роун догадался, что это был Друг. Потом взглянул вверх: на фреске, покрывавшей потолок, была изображена та же самая сцена, которая была запечатлена на статуе на алтаре Святого, — Друг убивал быка, а рядом с ним — собака, змея, птица и скорпион.
— Нравится? — спросил Святой.
— Просто потрясающе. И давно ты здесь живешь?
— Я вообще здесь не живу. Просто часто сюда наведываюсь, — усмехнулся Святой. — Кира не может принадлежать никому.
— Это он бы мне мог принадлежать, если б я того хотела, — рассмеялась Кира. — Мне по душе любить Пророка, но от совместной жизни с ним, мне кажется, с ума можно сойти!
Святой громко расхохотался и поцеловал ее.
Он так суетился, стремясь забежать вперед, они шутили и были так счастливы, что напомнили Роуну его родителей. Но он недолго витал в облаках — пока не заметил два человеческих черепа, лежавших на камине.
К нему подошла Кира.
— Один из них принадлежал моей матери. Второй — ее убийце. — Кира показала ему дырку во втором черепе. — Вот здесь его пронзила моя пика. Тогда у меня будто вторая жизнь началась. — Она печально взглянула на Роуна. — Святой рассказал мне о том, что случилось с твоим народом. Жаль, что пока ты не можешь снова начать жить в ладу с самим собой. В тот день, когда ты расправишься с убийцами родителей, боль, которая гложет тебе сердце, начнет слабеть.
На какой-то момент Роун представил себе, что рядом стоит его отец и молчаливо скорбно смотрит на эти черепа. Ему так захотелось, чтоб отец вернулся — он бы обнял его и попросил о помощи… Святой похлопал Роуна по плечу.
— Этот день настанет, друг мой, клянусь тебе в этом.
* * *Аромат, разносившийся по комнате от кастрюли, над которой вился легкий парок, привлек всех к столу. Кира встала позади стула во главе стола, опустила глаза и произнесла:
— Спасибо тебе, Друг, даровавший нам эту трапезу. Спасибо тебе, Друг, собравший нас вместе за этим столом. Мы молимся о приходе того дня, когда настанет царствие твое.
— Да будет так, — сказал Святой.
Все трое сели, Кира сняла с кастрюли крышку.
Пища была простая — остро приправленное жаркое из козленка с картошкой и фасолью. Хотя Роун и полагал, что никогда не свыкнется с запахом мяса, приготовленное Кирой жаркое он уминал за обе щеки. Она могла бы многому научить Поваренка.
— Вы оба выросли в этом селении? — спросил Роун.
— Нет, — как-то подавленно ответила Кира.
— Ты сюда переехала после смерти матери?
— Да.
— А сколько тебе было лет, когда ты отомстила ее убийце?
— Меньше, чем тебе сейчас. Но сначала мы провели несколько лет в рабстве, и только потом я смогла отомстить.
— А каково это — быть рабом?
Роун тут же пожалел, что задал вопрос, который мог показаться Кире бестактным. Но она, казалось, совсем не расстроилась.
— Мне понятен твой интерес. — Взгляд ее стал жестким и напряженным. — Перед тем как в мою жизнь вошел Друг, я каждый день желала себе смерти.
Роун заметил, что у Святого будто челюсти свело — только желваки играли.
— Это наша общая история, — прошептал Святой.
Роун почувствовал, что сверчок щекочет ему ладонь. Он смотрел на Святого и Киру, пытаясь за выражениями лиц разглядеть их прошлое. Побои, тяжкий непрестанный труд, смерть близких, полная безнадежность, постоянный страх, голод, боль, одиночество. Они обретали достоинство, лишая мучителей наслаждения видеть их страдания. Их воспитывали в насилии, и это наложило отпечаток на всю их дальнейшую жизнь. Роун вспомнил жизнь в Негасимом Свете — каждый день был как подарок, с каждым днем он становился сильнее. Любовь, которой там его окружали, продолжала поддерживать и защищать его и теперь.
Кира вынула у него из кармана небольшую флейту.
— Ты умеешь на ней играть?
— Учусь.
— Сыграй что-нибудь.
— Я еще плохо играю.
— Ну, пожалуйста… — упрашивала Кира.
Роун вздохнул, поднес флейту к губам и сыграл незамысловатую мелодию, которую в Негасимом Свете, бывало, насвистывала ему мама.
— Какая чудесная песня, — проговорила Кира, — Кто научил тебя играть?
— Никто. Так, один приятель дал мне когда-то пару уроков. Он начал с мелодий, которые играют на трех пальцах, таких как эта.
— А многие в Негасимом Свете играли на разных инструментах?
— Да, почти все. Я должен был учиться играть на гитаре.
— Зато теперь ты хорошо научишься играть на флейте, — сказала Кира.
— Может быть, — ответил Роун и с печалью подумал, что никто уже больше не услышит музыку Негасимого Света.
* * *После трапезы Святой убрал его тарелку со стола.
— Нам с Кирой надо кое-что обсудить, — сказал он. — А тебе, наверное, интересно посмотреть селение?
