Дэннис Фун - Ловцы видений
Затем к нему обратился брат Волк:
— Перед общением с Другом в его честь надо принести жертву.
Брат Ворон дал Роуну нож.
— Во имя Друга, — произнес он.
— Во имя Друга, — вторили ему собравшиеся.
Роун взглянул в подернутые поволокой глаза животного. Сознательно пускать кровь живому существу у народа Негасимого Света считалось самым страшным грехом.
«ТЫ ЖЕ ПУСКАЛ КРОВЬ МНЕ», — СКАЗАЛА ЕМУ ПУМА.
Взгляды всех собравшихся были прикованы к Роуну.
«ЕСЛИ ТЫ ЕГО ЕШЬ, ЗНАЧИТ, МОЖЕШЬ УБИТЬ».
Понимая, что противиться бесполезно — и даже опасно, — Роун погладил голову барана и прошептал: «Прости меня…»
Дрожа всем телом, он глубоко вдохнул и перерезал барану горло. Хлынула кровь, животное забилось в судорогах и вскоре затихло.
Кровь барана стекла по желобку в стоявший у жертвенного камня сосуд. Чтобы всем было лучше видно, брат Волк высоко поднял сосуд, и каждый из братьев по очереди подходил к нему, опускал в кровь палец, потом наносил им кровавую полосу на лбу. Роуна трясло, но и он последовал их примеру.
— Теперь можно перейти к общению, — сказал Святой, одобрительно кивнув мальчику.
Два брата принесли большой прямоугольный ящик, похожий на гроб. Стенки его были искусно украшены резными картинками с изображениями Друга. Братья открыли крышку и знаками показали Роуну, что он должен влезть внутрь.
— Не забывай, чему тебя учили на тренировках, — сказал брат Жало.
Святой положил руку на плечо Роуну.
— Иди к Другу, Роун из Негасимого Света. Он ждет тебя.
Роун влез в тесный ящик и лег на спину. Когда закрыли крышку и привинтили ее винтами, внутри стало почти совершенно темно. Тусклыми точками светлели лишь дырки для воздуха, просверленные в деревянных стенках. Он услышал шаги многих ног — это братья возвращались обратно в лагерь. Через несколько минут все стихло. Роун остался один, плотно закрытый в ящике. Было так тесно, что он мог лишь пошевелить пальцами рук и ног.
У него зачесались голени. Он попытался почесать их о стенку ящика, но безуспешно. Тогда Роун стал расчесывать бедра, надеясь, что это поможет, но чесотка в голенях не унималась. Он стал себя щипать, чтобы отвлечься, но они зачесались еще сильнее. Роуну показалось, что он сходит с ума. Теперь у него уже зудело все тело — и снаружи, и внутри, невыносимо хотелось вертеться, ерзать и корячиться, кричать, кусаться, царапаться, стучать в крышку гроба и вырваться из него. Сердце бешено колотилось.
Чтобы справиться с паникой, Роун сосредоточился на дыхании. Он чувствовал, как воздух входит в ноздри, овевает кожу. В кармане заворочался и застрекотал сверчок. Роун вдруг почувствовал, что стал невесомым, будто тело его больше не заточено в стенках ящика-гроба.
РОУН СИДИТ НА БОЛЬШОМ КАМНЕ ПОСРЕДИ ПОКРЫТОГО ЗЕЛЕНОЙ ТРАВОЙ ПОЛЯ. У НЕГО В РУКЕ ЗАЖАТА ФЛЕЙТА. ОН ПОДНОСИТ ЕЕ К ГУБАМ И НАЧИНАЕТ ИГРАТЬ МЕЛОДИЮ СТОУВ.
ПОЯВЛЯЕТСЯ СТАРУШКА-КОЗОЧКА.
«НЕПЛОХАЯ МЫСЛЬ…»
«ЭТО ЛИШЬ ПЕСНЯ…» — ОН ПРОДОЛЖАЕТ ИГРАТЬ.
«ОСТАНОВИСЬ».
«ПОЧЕМУ?»
«ОНА ТЕБЯ УСЛЫШИТ».
«ТОГДА МНЕ ТЕМ БОЛЕЕ НУЖНО ИГРАТЬ».
«ОНА В ГОРОДЕ С ЛОВЦАМИ ВИДЕНИЙ. С ОБРАЩЕННЫМИ».
«ПОЭТОМУ МНЕ НАДО ИХ БОЯТЬСЯ?»
«ОБРАЩЕННЫХ БОЯТСЯ ВСЕ».
«А Я ДУМАЛ, ТЫ — ЛОВЕЦ ВИДЕНИЙ».
«НЕТ, МЫ ДРУГИЕ. А ТЫ ОТЛИЧАЕШЬСЯ ЕЩЕ СИЛЬНЕЕ».
«А СТОУВ?»
ОТКУДА-ТО ИЗДАЛЕКА ДО НЕГО ДОНЕССЯ ГОЛОС СЕСТРЫ.
«РОУН!»
СТАРУШКА-КОЗОЧКА ЗАКРЫЛА РОУНУ РОТ РУКОЙ, ОН ПЫТАЛСЯ КРИЧАТЬ, НО НЕ МОГ ИЗДАТЬ НИ ЗВУКА.
«ОПАСНОСТЬ СЛИШКОМ ВЕЛИКА. ТВОЯ СЕСТРА ЖИВА, И ТЫ ЕЕ НАЙДЕШЬ, НО НЕ ТЕПЕРЬ. А ЕСЛИ СВЯЖЕШЬСЯ С НЕЙ ДО ВРЕМЕНИ, ОНА БУДЕТ ПОТЕРЯНА НАВСЕГДА».
Перед глазами Роуна была только непроглядная тьма, все движения тела ограничивали стенки гроба. Он открыл широко рот и попробовал говорить.
— Она жива, — громко произнес он. — Это правда — моя сестра жива. Стоув — у ловцов видений из Города. Но кто они такие? Что им надо?
Он постарался успокоиться, смог замедлить и выровнять дыхание, считая вдохи, и в конце концов заснул.
Проснулся он от звука вывинчиваемых винтов. Крышку гроба подняли. Роун еле стоял на ногах, глаза слепил яркий солнечный свет. Ему помогли подняться окружившие его братья.
Святой взял его за руку.
— Ты встретился с Другом?
Роуну не хотелось врать, и потому он сказал:
— Я чувствовал его присутствие. Святой его обнял.
— Ты проявил себя достойно. Хвала Другу!
— Хвала Другу! — эхом откликнулись братья.
* * *Поздней ночью у входа в шатер он различил фигуру Поваренка. Тот выглядел взъерошенно и расстроенно.
— Картина уже почти завершена. Через несколько недель все будет закончено.
— Ты смотрел?
— После следующего испытания ты станешь посвященным.
Роун кивнул.
— Цена посвящению — кровь.
— Кровь должна принадлежать быку, как на картине. Но ведь это невозможно. После Мерзости все крупные животные исчезли.
— Нет, — сказал Поваренок. — Быка уже нашли. Они каждый год находят быка. Твое посвящение будет омыто кровью быка.
С этими словами Поваренок повернулся и ушел. Роун хотел было последовать за ним, но, выйдя из шатра, наткнулся на брата Ворона, по обыкновению околачивавшегося рядом.
— Он, кажется, чем-то взволнован, — с самодовольной улыбкой произнес Ворон.
— Неужели? — спросил Роун.
— Могу поклясться, я слышал, что он говорил про быка.
— Он сказал, что быка нашли.
Брат Ворон вздохнул.
— В вопросах о наших обрядах лучше бы ему держать язык за зубами. Но я его понимаю. Он тебе, конечно, завидует.
— С чего бы это?
— Ведь ты — любимец Пятерых. Ты ешь вместе с Пророком и катаешься с ним на мотоцикле. Заботами брата Аспида ты стал героем в селениях. Брат Жало убежден, что ты обладаешь каким-то даром. Брат Волк подарил тебе самое лучшее свое оружие. Да и моим вниманием ты отнюдь не обделен. А для бедного Поваренка… Мягко выражаясь, он всем этим весьма огорчен. Но ты не переживай по этому поводу — я поговорю с ним.
Слова брата Ворона лишь усилили беспокойство Роуна. Зачем Поваренок к нему приходил? О чем он хотел рассказать? Казалось, он был чем-то очень напуган. Роуну необходимо было выяснить, чем именно.
* * *На следующий вечер по дороге к Святому, которому он должен был читать, Роун обратил внимание на две фигуры, силуэты которых вырисовывались в свете свечей на стене шатра брата Ворона. Один человек сидел. Другой склонился над ним и что-то нашептывал ему на ухо. Стоял, как показалось Роуну, брат Ворон, а силуэт сидевшего он узнал, как только тот заговорил.
