Надежда Ожигина - Путь между
С разгону они выскочили на поляну, где с переломанными ногами бился их незадачливый конь, а вокруг умирающего тела толпились странные и страшные твари, деловито и молчаливо стаскивая переметные сумы, разрывая на куски теплое мясо, упиваясь горячей кровью…
И снова первым успел Санди. Выломав дубину покрепче, он издал клич, похожий на предсмертный вопль несчастного животного, и кинулся в бой. Не за конем, конечно. За сумками, за скудным запасом пищи и воды… Король подхватил корягу и ломанулся следом.
Страшны оказались дикие твари, их скрюченные пальцы выдирали кожу вместе с клочьями мяса, их зубы впивались в живую плоть, они падали под ударами и снова вставали, и рвали в куски своих же раненых… И душно было в лесу, будто петля стягивала непокорное горло, и пот разъедал глаза, стекая по воспаленным векам. И Смерть кивала им, как старым знакомым, радуясь новой встрече… И ждала Комната в Царстве Йоттея, но не будет у нее постояльцев. Съеденных заживо, разве пустят их в приличный замогильный мир, да и чем шагнут они за Последний Порог?! К Венде попадут они, к Той, За Которой Нет Ни Воды, Ни Огня, Ни Воздуха!
Воздуха…
Воздуха!
Окровавленные губы зашевелились, выталкивая заветное, запретное заклинание, сильное, потрясающее основы Мира… Но иначе он не мог, слишком велика оказалась жажда Жизни, слишком дорог был хрипящий за спиной ехидный парень с сучковатой дубиной…
Водоворот затхлого воздуха поднялся от колен короля, раскручиваясь по спирали, сметая все, что вставало на пути… Все и всех! Раскидывая, стирая в песок, в пыль, в прах. Трещали сучья, валились деревья, земля выворачивалась наизнанку, а Денхольм все гнал покорный его воле ветер на взбесившийся лес, и ураган крепчал, ураган рвался на волю…
— Утихомирь его, братец! — услышал он приглушенный вой Санди. — Утихомирь, иначе он уничтожит половину страны!
Король нахмурился, небрежно щелкнул пальцами, — и тотчас все стихло.
Они стояли на большой, совершенно пустой поляне, и перед ними лежала широкая просека. Денхольм обернулся и увидел, что прижавшийся к нему Санди мертвой хваткой вцепился в заветную сумку с провизией.
— Ну и грозен ты бываешь, куманек! — скривился шут, тщетно пытаясь отодрать от королевского плаща непокорные пальцы. — Я ж теперь по ночам спокойно спать не смогу!
Король устало сел и отер со лба соленые холодные капли. Кружилась голова, и пить хотелось смертельно. Болело все искалеченное, искусанное тело, на запах крови слеталась осмелевшая мошка…
— Пей, горе мое! — Санди сунул ему под нос отвоеванную флягу. — Но не усердствуй особо: мало воды, почти всю твой ветер расплескал. Ответь мне, герой, сколькими годами жизни ты готов заплатить за это безобразие?
— Сколько потребуют — столько заплачу, — проворчал король, с сожалением отрываясь от заветной фляжки. — Можно подумать, это я кинулся удары своей шкурой собирать!
Шут передернул плечами, сосредоточенно подсчитывая припасы:
— Идти надо, куманек. Сможешь идти-то?
— Куда я, спрашивается, денусь? — нехотя оторвался от насиженного места Денхольм. — Надо — пошли.
И они пошли по широкой просеке, оставленной ураганом, надеясь выйти к реке. Они морщились от боли, спотыкаясь и падая, но все ускоряли шаги. Они почти бежали, бежали прочь из проклятого Леса, к воде, к людям…
Мошка лезла прямо в глаза, забивалась в нос, заставляя чихать и кашлять. Они глотали ее вместе с отяжелевшим воздухом, отдирали от высохших обветренных губ, смахивали с окровавленной кожи.
— Солнце! — выталкивая распухший язык, прошептал король.
— Что «солнце», братец? — Шут расщедрился на глоток воды, и говорить сразу стало легче.
— Солнце по левую руку. Опять Лес нами вертит.
— Я бы ему не советовал, — мрачно глянул себе под ноги Санди. — Лучше выпусти нас, Лес Астарха!
Над их головами зашумели, закачались древние ели, затрещали сучья, заскрипели корни…
— Плохие гости, беспокойные, — запричитали деревья, осыпая их пожухлой хвоей. — Вошли не спросясь, без поклона, без жертвы… Идут напролом, торопятся… Ветер в кулаке принесли — и вины не чуют, смертушку сеют — прощения не просят. Угр-р-р-р-рож-ж-жают нам, а того не знают, что Ветер Лесу не враг… Крепко Земля держит, Ветру не свалить!
— А как насчет огня, Темное Отродье?! — звонко выкрикнул шут, выхватывая из мешка огниво.
— Б-р-р-р-р! Дурной запах, дымом потянуло! — отпрянул в стороны Лес, сметая с дороги корни и валежник. — И на огонь есть управа, да, и на него… Но зачем зря Землю сотрясать? Опасные гости, кусают, огрызаются… Ветер в кулаке принесли, пламя в мешке утаили! К реке выйти хотите? Идите, спешите! Там и против огня сила найдется!
Расступились деревья, раздвинулись ветви. Тонкая тропинка вильнула в сторону от просеки, и закатное солнце теперь светило в спину, словно подталкивая, выгоняя…
Прямо повела дорожка, длинной стрелой указывая путь, разлетелась в стороны мошка, и змеи спешили прочь с открытого места. Мягкий мох дорогим ковром принимал стертые, сбитые ноги и упруго выталкивал обратно, вверх и вперед… А за их спинами вновь смыкались деревья, трещал валежник, сплетались корни, вгрызались в землю овраги, закрывая путь, сжигая мосты.
Наконец показалась кромка леса, и дышать сразу стало легче. Насыщенный влагой воздух смягчил потрескавшиеся корки губ, остудил воспаленные раны. Из последних сил они побежали, хватая задыхающимися ртами клочья тумана, спеша на волю…
— Принимайте дорогих гостей! — со скрытым злобным торжеством прошипел Лес Астарха.
Король запоздало оглянулся и не сдержал негодующего крика: сзади непроходимым частоколом стояли толстые древние стволы, глубокий овраг пролегал подобно крепостному рву, защищая от огня, и топорщили пики своих шипов заросли терновника…
Санди заковыристо выругался, дергая короля за рукав. Денхольм посмотрел вперед и устало сел на клочок сухой земли, чудом уцелевший среди бескрайних болотных топей.
— Придется ночевать здесь, куманек, — вздохнул Санди. — В трясину я сегодня не полезу. Запалим терновник, отдохнем, как сможем, поужинаем, в конце концов! Я в мешке и топорик видел…
— На сколько дней хватит припасов? — тщетно борясь с подползающей безнадежностью, спросил король.
— Дня на два, а то и меньше. При разумной экономии, конечно, — уныло подытожил шут, вытряхивая содержимое отвоеванной переметной сумки. — А это еще что? — воскликнул он вдруг с изумлением.
В руки короля перекочевал маленький кувшинчик, наполненный мелким песком фиолетового цвета. Денхольм принюхался, протер крупинки между пальцами… и внезапно почувствовал, как уходит давящее отчаяние, а в образовавшейся пустоте рождается желание жить и бороться до конца.
