Надежда Ожигина - Путь между
Кони взвились и понеслись по равнине.
И когда ошеломленный быстрой скачкой король нашел в себе силы оглянуться, у стены далекого города не было ни Луиса Шенха, ни клоуна-убийцы по имени Браз.
А через пару секунд не стало и самого города.
Король мчался навстречу Судьбе, он торопил скакуна.
Глава 4. В СТОРОНУ
Дорога петляла, пылила и, не раздумывая, кидалась под копыта коней. Хорошая была дорога, на совесть трудились гномы для Итани, Светлого Скитальца… Или все-таки Серого? Королю не хотелось об этом думать.
Тем более не хотелось гадать, каким чудом успели они проскочить переправу через говорливую Иль. Размахивая не просохшей еще подорожной, миновали Илегар — маленький городишко по соседству с Кронтом. Переночевали на старой заброшенной мельнице. И вот теперь неслись во весь опор, высекая искры из старой каменной кладки, оставляя по правую руку Долину Поющих Скал Эсполот, по левую — мшистые ели леса Астарха. Быстро ехали, торопили коней. Добраться до столицы, прекратить ненужную бойню…
Не хотелось думать и о том, что осталось позади. Новая стена ошибок. Камень к камню, плотно подогнаны, кладка на века… Ну почему они не остались, доверив решение собственной судьбы хмурому парню по имени Браз, бывшему наемному убийце?! Почему не развернули строй стражи — надежный эскорт сумасшедшего монарха? Не хотелось думать, что кто-то другой, не Денхольм и Санди, подхлестывал сейчас лошадей, торопясь навстречу… Навстречу чему? Что ждало их за поворотом?
Не хотелось думать…
Хотелось просто мчаться что есть духу, лететь вдоль заброшенной, но сохранившей остатки величия дороги, глотая горькую пыль, подстраивая взбалмошное сердце под звонкий перестук копыт.
Дорога покорно разворачивала свою путеводную нить, дорога впитывала в себя запах лошадиного пота и нетерпения седоков. Дорога вползала им в души, вгрызалась в сердца. И казалось, ничего не осталось в мире, кроме дороги, двух всадников и неба над их головами. Старинный гобелен, украсивший неведомую залу…
«Мы, седые Дорожные Боги», — журчал в голове голосок Лайсы…
И король вспомнил древний, как земля под ногами, миф о Боге Пути.
Когда-то очень давно, так давно, что высохли многие моря и источились многие горы, жил на Небе Бог, в Чьих руках хранились все земные пути. Прежде чем отправиться в дальнюю дорогу, люди приносили Богу жертвы, моля о помощи и защите. И Бог расстилал перед людьми вытканное Им полотно. Но то ли жертв было недостаточно, то ли поссорился Бог Пути с другими Богами, а может, просто сошел с ума от скуки, — ушел Он с Небес, напоследок скинув вниз все Свое рукоделие. И освобожденные дороги глубокими морщинами изрезали девственно гладкую кожу Земли. Рассерженный Роккор заклеймил Бога Печатью Бессилия, — и опальный бунтовщик исчез. Но дороги Его остались. И отныне люди сами отвечали за свою путевую Судьбу…
Дорога.
Полотно, вытканное Богом.
Давно не чищенное полотно.
Санди присматривал место, достойное остановки на обед, когда впереди показалось ущелье. Дорога не решилась вступить в лес Астарха и прорезала скалы Эсполота.
Поющие камни мгновенно подхватили перестук копыт, и стократ усиленный звук забился в ловушке скальной породы, а в его незатейливый ритм вплелись отголоски чьих-то песен и печальных мелодий. Жрецы говорят, что души погибших в горах переселяются в Долину Поющих Скал, но мало ли что говорят жрецы…
А конный топот все нарастал, оглушая своей силой и мощью, пока король наконец не понял, что навстречу им мчится целое войско. Они проехали еще немного и увидели всадников. Не войско, конечно, но и семерых хватало для расправы с двумя безоружными. Нехорошее число, ой нехорошее…
Предусмотрительный Санди загодя выхватил подорожную, поднимая ее над головой, подобно знамени, и еле успел увернуться от пущенной кем-то стрелы. И лишь когда вторая стрела отскочила от заветной кольчуги, Денхольм осознал, что это не стража.
И что их не будут арестовывать.
Их будут убивать.
Шут тоже почуял недоброе, откинул за спину гитарный чехол, и в руках его хищно сверкнули пять дареных кинжалов Луиса Шенха.
«Бесполезно, дружище, — успел подумать король. — Доспехи на них. Не пробить кинжалом!»
Пять серебристых молний сверкнули одна за другой, и пять взмыленных лошадей рухнули на полном скаку, давя своих седоков. Двое против двоих. Двое вооруженных до зубов против двоих безоружных. И скалы, с ужасом и болью отразившие предсмертные хрипы и лязг клинков…
Мгновения остановившейся жизни. Лошади сшибаются грудь в грудь. Король уклоняется от удара, звериным чутьем понимая, что конь его зарублен, но еще живет, еще летит… И в поле зрения — рычащий Санди, и в глазах его Ночь яростной атаки, Ночь… Ночь! И столкнувшийся с ним воин, с воем закрывающий горящее лицо… И перестук копыт за спиной. И новый всадник с обнаженным клинком, подобный Самой Темноте… И покачнувшийся к горизонту мир, и ставшая неожиданно близкой дорога… Хорошая дорога, надежное полотно… Пыльное немного, но мы потерпим, нам не привыкать…
Крепкая рука выдернула короля из седла опадающей на скаку лошади, он ткнулся носом в гриф гитары, и чудом уцелевший конь шута вынес их из предательского ущелья, и скалы за спиной с нездоровым старанием вплели отголоски прошедшего боя в вечную музыку душ погибших в гоpax. И снова лязг, и снова топот копыт, и снова предсмертные хрипы…
Подчиняясь рвущим губы удилам, хрипя и отплевываясь кровью, роняя клочья пены, конь свернул в темный и сырой лес, укрывая в чаще двух измученных седоков. Понесся во весь опор, в заросли, сквозь сучья и ветки, а прилепившиеся к его спине люди почти слились с потным телом, не особо надеясь уцелеть или остановить… Безумие скалило зубы, подрагивая в темных зрачках коня, хлещущие по взмыленным бокам ветви гнали, словно сотня безжалостных плетей, острые сучья жалили, подобно разъяренным осам.
— Прыгай, братец! — дурным голосом завопил Санди, сваливаясь с седла.
Король рухнул в другую сторону, расшибаясь о плотно растущие стволы, падая на кучу острого, как колья, валежника. И опять его спасла кольчуга, тяжела, конечно, но где бы он был без нее? Йоттея разговорами развлекал? А так пустячок, больно, да не смертельно…
Слева заворочался и закряхтел шут.
— Жив? — кинул король короткий и глупый вопрос в заросли ежевики.
— Вроде того, — проворчал Санди и осекся.
Жуткий протяжный вопль пронесся над чащей и затих, словно перерезали орущую глотку. Король вскочил на ноги и рванул туда, успевая подумать на бегу, что опять все не так, что надо бежать совсем в другую сторону, прочь бежать, жизнь спасать… Рядом сопел и бранился исцарапанный шут.
