akchisko_san1 - Рики Макарони и Пятое Колесо
— Нет, надеюсь, — буркнул Рики, он даже думать об этом не хотел. — Я дождался бы возвращения профессора Снейпа.
— Вану, конечно, следовало сообщить, куда следует, а не действовать самому, — добавил директор. — Я уверен, что, будь я на месте, он пришел бы прямо ко мне. Но, пока продолжается весь этот переполох в Министерстве, меня постоянно туда вызывают, я стараюсь не оставлять школу надолго, но вот именно в нужный момент… И ведь я был в Министерстве, когда Ван Пэн приехал туда на встречу в Невиллом!
Дамблдор отвернулся и едва заметно вздохнул. Не вызывало сомнений, что ему тяжело говорить об этом.
— Там случилась жуткая резня, да? — заставил себя спросить Рики. — Многие пострадали?
— Нет, — ответил директор. — И колода уничтожена. Однако, вместе с ней пришлось спалить все, что находилось в кабинете профессора Лонгботтома. В том числе, бумаги и доказательства по делам нескольких Упивающихся смертью, оставшихся с твоей подачи на свободе, чему ты, несомненно, порадуешься.
— Но… что в Мунго говорят? — спросил Рики.
Директор заставил себя посмотреть прямо на него, но очки его были непроницаемы, и на лице Дамблдора ничего не отражалось.
— Никаких прогнозов они не дают, — весьма нелюбезно отвязался тот. — Туда, кстати, сегодня же угодила и Августа, и вот ее дела плохи. Похоже, то, что ее отравленная стрела попала в ее же внука, не прошло для нее бесследно, — тут Дамблдор улыбнулся, а затем, абсолютно искренне, захихикал, отчего у Рики мороз пошел по коже. — Люциус уже во всеуслышание пообещал, что доберется до нее и оторвет ей голову.
Рики стало чуть понятнее веселье старого директора.
— Странное у вас чувство юмора, — заметил он, тем не менее. — И зачем старику Малфою вообще об этом рассказали? Вряд ли такое заявление порадовало его сына и леди Гермиону, они всеми силами стараются вытащить его из передряги, а он…
— … а он такое говорит, честность некстати, — иронически закончил Дамблдор. — Он сам, кстати, спохватившись, согласился, что лучше бы промолчал, так было бы больше шансов исполнить задуманное. Но не думаю, чтоб ему следовало это делать. По–моему, все интриги и злодеяния Люциуса остались в прошлом.
— И без того предостаточно влип, — прокомментировал Рики, стараясь прогнать жуткое видение летающих карт.
Веселье директора, судя по всему, прошло, и его тоже мучили тяжелые мысли.
— Что и говорить, Августа нанесла нам тяжелый удар, — сказал он. — Удар изнутри, которого мы не ожидали.
Рики не мог бы сказать, что чувствует то же самое. Он даже не был удивлен, когда все открылось. Лео, правда, признался, что не ожидал такого, но все равно в итоге додумался.
— А я теперь не понимаю, отчего не ждал этого, — озвучил свои мысли слизеринец. — Весь год мне давали понять, что на понимание обычных колдунов мне будет сложно рассчитывать. А эти бабки… простите, сэр, но многие из них, пережившие горе, так и не пришли в себя.
— Это поколение уходит, — пожал плечами директор. — Тебе предстоит находить общий язык с совсем другими людьми. Насчет сегодняшнего мне сказали, неплохо. А я, между прочим, так за все годы и не поинтересовался, как ты поладил с Минервой.
Рики недовольно покосился на неподвижную фигуру Дамблдора, хотел придумать что‑нибудь колкое, но вместо этого развел руками — рассказывать тут было особенно не о чем.
— Откуда она взяла эту колоду? — спросил он, не в силах отвязаться от мыслей о коварстве Августы Лонгботтом.
— Об этом она, кстати, рассказать успела. Купила у Борджина несколько десятилетий назад, когда с Френком случилось несчастье, — ответил Дамблдор. — С целью в случае чего защитить от непрошенных гостей себя и внука, я так думаю, а заодно — и отомстить, и принять менее мучительную смерть. Знаешь же, распечатанная колода никого не оставляет. С тех пор колода хранилась у нее, а вот теперь она решилась использовать ее.
— Вы бы ничего не стали мне говорить, если бы Лео не догадался, что за этим стоит она? — холодно поинтересовался Рики.
— Твой друг мистер Нигеллус, вероятно, один из лучших учеников за все время, что мне довелось занимать пост директора.
Такой ответ Рики нисколько не устраивал, к тому же, его злость питалась тревогой и чувством вины из‑за пострадавших профессоров, преподававших защиту. Но, с другой стороны, вряд ли он имел право требовать с директора большего.
— Я это знаю, профессор, — согласился Рики, и встал, давая понять, что говорить им больше не о чем.
Дамблдор поглядел на него, вначале — одним из тех своих невыразительных взглядов, по которым можно было догадаться о его желании скрыть мысли. Но затем на его лице отразилось беспокойство.
— Вы уверены, Ричард, что сами себя хорошо чувствуете? — осведомился директор.
Рики протестующее дернулся; он не стремился в больничное крыло, и уж наверняка чувствовал себя лучше, чем некоторые сегодняшние пациенты госпиталя святого Мунго.
Конец проклятию должности
Он ушел от директора с головной болью. Нет, не так: голова действительно раскалывалась, как будто из нее рвалась наружу какая‑то несусветная гадость. Понимая, что он просто обязан сообщить друзьям о том, что произошло с профессором Ваном и мистером Лонгботтомом, Рики не чувствовал себя в состоянии передать и половину того, что узнал. Избегая любых расспросов, попросту соврав, что не дождался Дамблдора, он поспешил отправиться в постель.
В темноте боль как будто сгладилась. Казалось, он несколько веков провел, ворочаясь, и вроде бы забылся неспокойным сном. Что‑то вырисовывалось, рушились барьеры, ломалась, крошась, невидимая стена, и сотни ее обломков царапали его усталый мозг.
Рики выпрямился и отбросил одеяло. Голова все еще гудела, но осознание того, что именно он должен рассказать, на миг стало четким, каким, возможно, никогда больше не станет. Рики боялся не зафиксировать этот момент. Самый первый эксперимент Лорда с ментальной трансформацией завершился, и Рики вовсе не был уверен, что способен сам довести его до конца с минимальными для себя потерями.
Он опустил ноги, на ощупь отыскивая тапочки, перегнулся через проход и, путаясь в пологе, принялся неделикатно трясти Лео.
— Какого черта? — возмутился друг, разлепив веки без всякой охоты.
— Сейчас, — прошептал Рики. — Надо всех собрать, я…
— Сейчас? — с вежливой яростью уточнил Лео, приподнимая с тумбочки свои наручные часы. — Люмос. В пять утра?!
— Я вспомнил, каким способом проклята должность преподавателя защиты от темных искусств, — сказал Рики. — Я не уверен, что смогу это долго помнить, все нечетко. Наверное, мне нужно в больничное крыло.
Больше Лео не ругался. Он сам подсунул Рики пергамент и открыл чернильницу, чтоб Рики мог нацарапать что‑то, что толком не сумел вспомнить, зато очень боялся забыть. В этот пергамент он вцепился мертвой хваткой, совершенно не смутившись тому обстоятельству, что одеваться так не слишком‑то удобно.
