Николаос - Пять ночей. Вампирские рассказки
— Что именно?
Джиа смешала карты и теперь смотрела на меня своими чудными глазами, а я терялся в догадках, понимает ли она, какое впечатление производит.
Дурак я. Конечно, понимает. Оба они понимают.
— Почему вы выглядите так, будто сейчас взлетите на белых крыльях и запоете.
Может, формулировка и неточная, но полностью передающая мое отношение.
— Считаете, мы должны выглядеть иначе? — спросил Калеб. — Как монстры?
— Какая разница, что я считаю.
— Есть разница. — Внезапно Джиа наклонилась ко мне. — Скажите мне, Уильям, а кто сделал красивым вас?
Такого вопроса я не ждал и даже забыл, кто здесь, собственно, задает вопросы.
— Вы ведь не урод и знаете это.
— Я не… То есть — ничего подобного. Ничего особенного.
— Уильям, ничего — оно и есть ничего. Ничего хорошего, ничего плохого, среднестатистическая серость. Вас серостью при всем желании не назовешь, но я вижу одиночные признаки заражения.
— Чем?
— Тем же, чем заражены 99 процентов людей, — отозвался Калеб с соседнего кресла. — Беспричинным приуменьшением собственных достоинств. «Какое красивое платье!» — «Да ему уже сто лет!» или «Да я купила его на распродаже!», даже если оно вас разорило. И в то же время: «Вы прекрасно выглядите!» — «Спасибо!», когда обе стороны прекрасно знают, что это неправда. Согласитесь, что в этом есть нечто… неестественное.
Странно, что они еще говорят о неестественности.
— Может, для вас. Для нас это нормальное проявление внимания.
— Явная ложь не может быть нормальным проявлением внимания. Какой смысл в комплиментах, если вы не можете определить, искренни они или нет. Вот вы, к примеру, — Калеб потянулся за пультом и сделал музыку тише. — Когда Джиа сказала, что вы красивы, она лишь констатировала факт. Она не хотела сделать вам приятное. Если бы вы были уродом, она сказала бы об этом так же прямо — и безо всякого желания обидеть. А вы даже не в состоянии отличить комплимент от констатации. Я могу подтвердить ее слова просто потому, что опровергать их нет смысла — это факт. Вы согласны?
Я очень хотел возразить, но ничего не мог придумать.
— Допустим.
Джиа кивнула.
— Тогда вернемся к вашему вопросу. Вы видите в этой комнате нечто красивое? — Я не успел и рот открыть, как она добавила: — Не спешите, не зацикливайтесь на содержании. Ваши отрицательные эмоции не позволят оценить все правильно. Только на форме. Итак, что вы видите красивого здесь?
— Картина, — сказал я медленно, чувствуя себя идущим по минному полю. И когда у меня отобрали управление? — Зеркало… вернее, рама. Цветок — и ваза тоже, та, серебряная. И вы… вы оба.
— Уже лучше, — в голосе Джиа слышалась едва заметная нотка одобрения. — Вы признаете этот факт, как и мы его признаем.
— Но это другое. Эти предметы всегда такими были. А вы — были такими раньше? То есть, я хочу понять, дает ли превращение совершенство.
Калеб усмехнулся и откинулся в кресле.
— Представьте себе, Уильям, что ваше зрение стало в десятки… нет, в сотни раз лучше. Каким вы увидите мир?
— Откуда мне знать.
— Подключите фантазию. Вы видите те детали, что раньше были недоступны. Мир становится совсем другим: обычное кажется красивым, красивое — прекрасным. Прекрасное — божественным. Это другая вселенная, и в то же время та же самая.
— Я так не думаю, — сказал я наконец. — Видеть детали разве не значит видеть все самые мелкие недостатки?
— Чудесно, что вы так сразу это поняли. Но не учли, что мы с вами сами из разных вселенных, и ваше суперзрение, даже если оно не будет ни в чем уступать нашему, отличается от него именно восприятием увиденного. Мы видим одно и то же по-разному, и это естественно.
Они умело пасовали разговор друг другу, как титаны НБА, — закрой глаза, и покажется, что говоришь с одним. Из этих теоретических дебрей надо еще уметь вылезти, и желательно с честью. Ну, или как получится.
— Но я же воспринимаю вашу красоту.
— И свою, как выяснилось. А теперь ответьте, неужели вам это неприятно?
— Вы все перекрутили.
— Нет, подождите. — Джиа склонила голову к плечу, не отводя от меня глаз. — Разве не естественно желать видеть красоту очень долгое время? Тем более, что теперь она кажется во много раз совершеннее. Вы украшаете дома красивыми вещами, чтобы они были с вами до конца жизни, окружаете себя красивыми людьми, потому что они создают впечатление благополучия и комфорта. Ваша девушка, Уильям, она ведь красивая?
Я даже не ответил.
— Конечно, она красивая, — ответил за меня Калеб. — Как и все ваши друзья наверняка. И это был не специальный отбор, все произошло интуитивно, так что ответ на ваш вопрос вы знали с самого начала. Мы же выбираем лучшее для себя, как и вы, просто на более длительное время.
— А вам не кажется, что это несправедливо — забирать у нас то, чего и так немного?
Я, кажется, начинал уставать и злиться. Они переглянулись.
— Будьте реалистом, Уильям.
— Да уж, глупый вопрос. Вы ведь только и думаете о справедливости по отношению к нам…
А чего я ждал, собственно? Просто не думал услышать это так прямо.
— Поверьте, Уильям, — сказала Джиа, — в нас может бросить камень лишь тот, кто никогда не думал о личной выгоде в ущерб другому. Помните: разные вселенные, и в то же время одна и та же.
Черт бы их побрал, с ними не поспоришь.
— К тому же, — Калеб как-то странно улыбнулся, — это хорошая приманка.
— Приманка?
— Да. Приманка. Знаете, есть такой цветок — раффлезия Арнольди?
— Слышал. — Я поморщился. — Громадная смердящая дрянь.
— Это как для кого. А вот насекомым и мелким зверушкам очень нравится. Так нравится, что они отдают ей свою жизнь, и все это устроила безупречная, непогрешимая матушка-природа.
Мне стало тошно.
— Есть теория, что мы играем на вашей естественной тяге к совершенству и к смерти. Вы без ума от того, что видите, и умираете за это. Охотно умираете, надо сказать. Или же просто подпускаете достаточно близко… чтобы цветок безвозвратно поглотил вас. Такова цена прекрасного.
Мое терпение со звоном лопнуло. Я просто встал и ушел, подавляя в себе горячее желание позвонить Джейсону или собственноручно взорвать этот дом к чертям собачьим.
Спокойно, Уильям, это лишь начало. Когда скучно и нечем занять неограниченное время, всегда тянет пофилософствовать, а тут свободные уши. Но если они сами помогают тебе копать им могилу, то оно и к лучшему.
Конец записи.
