Сергей Карпущенко - Маска Владигора
С собою Владигор взял лишь тридцать человек, но зато самых лучших, проверенных в боях, сильных и красивых. Сам выбрал он для них и вооружение: брони и шлемы легкие, но надежные; выкованные в княжеских кузнях мечи, не длинные, но и не короткие, чтобы с седла удобно рубиться было. У каждого на правом боку — кинжал в красивых, с тиснением, кожаных ножнах. Луки с колчаном, полным стрел, а у некоторых — еще и по три коротких дротика. Щиты у всех круглые, сколоченные из крепких дубовых досок, толстой воловьей кожей обтянутые. Сумы переметные с подарками, что вез Владигор Кудруне, с провизией, шатрами были, помимо седоков с оружием, изрядной тяжестью даже для крепких, приученных к походам дальним, коней из княжеской конюшни. Сам же князь, облаченный в одну кольчугу, без шлема, вез в кожаном, нарочно пошитом для случая такого чехле самострел и полсотни стрел к нему.
— Все ж таки не понимаю, княже, — подъехал к стремени Владигора Бадяга, тоже взятый князем в поход, — из самострела ты в тайне большой от всех стрелял, силой сего оружия Синегорье укрепить хотел, страшась борейцев. Теперь же едешь в волчье логово, чтобы стрелою невесту себе сыскать, да и везешь диво свое с собою! Или, извини за простоту, ум твой любовь к той девке совсем отшибла?
— Не девка она — княжна! — метнул Владигор на дружинника грозный взгляд. — Признаюсь, что и впрямь жизни без нее не чаю, самострел же потому везу, что верю крепко: станет Грунлаф моим тестем, и никогда уж между Синегорьем и Бореей войны не будет.
Бадяга присвистнул и сказал:
— Союз с Бореей — что белка на дереве. Прыг-скок, с ветки на сучок, сейчас здесь — через мгновение там. Прадеды еще с борейцами воевали, мы воюем, и правнукам нашим с этими разбойниками войны не избежать.
— Не будем больше воевать! — нахмурился Владигор. — Мой брак с Кудруной конец вековечному раздору положит!
Бадяга промолчал, хоть и был уверен в том, что князь не прав и скоро сам в этом убедится.
Ехали быстро, поэтому через восемь дней пути вышли на берег Велонь-реки, нашли брод и перебрались на берег левый. Большая луговина открылась перед ними, а за нею — черной стеною лес дремучий.
— Смотрите-ка, дорога! — указал один из всадников на неширокую, едва заметную в траве дорогу, что шла от брода к лесу.
— Не нравится мне дорога эта, — прищурился Бадяга. — Здесь, я знаю, справа есть дорога побольше да поизвестней — купеческая, в обход леса. С четверть дня пути до нее. Эта же куда-то в лес идет…
Но Владигор уж в бока коня каблуками ударил, крикнул через плечо:
— Бадяга, тебе ли бояться леса? Здесь путь короче! Айда за мной, ребята!
По лугу ровному кони скакали резво, но, немного до леса не доехав, увидел Владигор, что из-за деревьев появился всадник. Медленно коня направил к Владигору, и во всем облике его князь узрел угрозу для себя. Был тот всадник в кожаных доспехах, но шлем был на нем железный, с защитною личиной, что закрывала пол-лица. Не на левой, а на правой своей руке имел он большой щит с верхом круглым, но заостренным низом — наподобие березового листа; из-за спины его выглядывали белые оперения стрел, в левой же руке наготове держал он тяжелое и длинное копье.
— Владигор, сейчас умрешь ты! — только и промолвил всадник и тотчас, ускорив бег коня, направил его к Владигору.
Не понимая, кто и ради чего покушается на его жизнь, и совершенно не желая умирать, Владигор перекинул со спины на грудь свой круглый щит и крикнул, не оборачиваясь и лишь подняв вверх руку с раскрытой ладонью:
— Копье мне! Скорее!
Сейчас же один из дружинников бросил ему копье. Владигор на лету поймал его и выставил наконечником вперед. Если б хоть на мгновение запоздал — плохо бы ему пришлось. Копье неизвестного противника угодило прямо в крепкий Владигоров щит и сразу же переломилось пополам от сильного удара, чуть не выкинувшего князя из седла. Но и противник, на всем скаку налетев на копье Владигора, был отброшен назад и, не удержавшись в седле, скатился на землю.
Князь теперь мог бы легко убить его, но приканчивать беззащитных, а тем более безоружных, было не в правилах Владигора.
— Поднимайся, сумасшедший, неизвестно ради чего бросающийся на людей с копьем! Продолжим бой на мечах! — сказал Владигор, спешившись и вынимая из ножен меч.
Неизвестный, услышав предложение Владигора, поднялся с земли и, обратясь к дружинникам, следившим за поединком, с мольбой воскликнул:
— Будьте милосердны, дайте мне палицу или секиру! Дайте скорее!
Его просьба показалась дружинникам до того странной, что некоторые из них рассмеялись: какой-то разбойник мало того что напал на их господина, но еще и просит у них же оружие, чтобы продолжить начатое злое дело.
— Дайте ему меч, — с улыбкой сказал Владигор, и тотчас Бадяга, которого тоже весьма забавляло происходящее, потянул из ножен меч со словами:
— Возьми мой клинок, о храбрый витязь, чьи мозги выдул из головы могучий Стрибог!
Дружинники захохотали, но неизвестный закричал еще громче. Теперь в его голосе слышался вопль отчаяния и даже безнадежной скорби:
— Не надо меча! Палицу дайте или копье!
Владигор, продолжая улыбаться, убрал свой меч в ножны и легко вскочил в седло:
— Все, братцы, заезжаем в лес. Не биться же мне с каждым полоумным! Этак и до Бореи к сроку не доберемся!
Отряд с хохотом снова двинулся в путь, но долго еще за спиной слышались истошные крики человека, оставленного ими на лугу:
— Владигор! Все равно не видать тебе руки Кудруны! Она моею будет, моею-у, по-мни-и-и!!
Князь молча ехал по лесной дороге, погруженный в мечты о встрече с возлюбленной своей, когда его догнал Бадяга. Дружинник, тревожно озираясь, заговорил:
— Не по нраву мне, господин, этот лес. Не Гнилым ли его зовут? Да и этот богами обиженный, что затеял драться с тобой, откуда он только взялся? Что ему от тебя было нужно?
Владигор с грустью ответил:
— Не столь он, полагаю, сумасшедший, каким кажется. Слышал, что кричал он о Кудруне? Эх, брат, догадываюсь я, что он той же стрелой поражен в самое сердце, как и я. Не пойму только, почему отказывался он от меча?
Бадяга махнул рукой:
— Чего тут непонятного, княже? Не держал он никогда в руках меч, вот и вопил: дайте булаву, дайте булаву! Мужик, одним словом, сволочь, смерд! Хватит о нем вспоминать — не стоит он того! Давай лучше вот о чем порассуждаем: как в состязании тебе первым выйти, коль уж победить вознамерился…
Витязи ехали по узкой дороге, и ничто в этом красивом дремучем лесу, полном запахов, птичьей и звериной возни, не настораживало их, не говорило об опасности. Но едва они заехали в чащобу, Владигор вдруг перестал внимать болтливому Бадяге, натянул поводья, останавливая коня, и поднял руку, требуя от остальных сделать то же самое. Навстречу отряду бежала простоволосая и босая женщина в нищенской одежде. Подбежав к Владигору, она повисла на узде его коня и, видно догадываясь, что он глава отряда, заговорила, глотая слезы:
