Дмитрий Светлов - Черный князь
Обзор книги Дмитрий Светлов - Черный князь
Дмитрий Светлов
ЧЕРНЫЙ КНЯЗЬ
Глава 1
НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ
Предложенный график выздоровления серьезно озадачил Норманна. Стрела насквозь пробила грудь, а Максим легкомысленно предлагал через неделю заняться гимнастикой! С тяжелым ранением надо лежать не менее месяца, затем с полгода походить в выздоравливающих. Только после этого можно приступать к легким упражнениям, никак не раньше. Нет, тут явно крылся подвох, вероятнее всего, готовили «плацдарм для последующих осложнений». У него не было причин безоговорочно доверять Максиму и его товарищам.
Мало того что именно по их вине Норманн оказался в негостеприимном четырнадцатом веке, так и встретили его, мягко говоря, недружелюбно. Конфликт с «хранителями портала» быстро перерос в вооруженное противостояние, в результате которого попаданцы ушли на противоположный берег Ладожского озера. Ну а далее череда событий повела Норманна по неведомым дорогам непонятной жизни. Вместо домика, где по планам предполагалось переждать время до следующего открытия портала, построили замок, а рядом вырос город. Скромное желание собрать отряд для противодействия различным разбойничьим шайкам закончилось созданием настоящего войска. Торговый поход в Персию превратился в набег на степняков, а стремление постоять за Русь-матушку переросло в настоящую войну с соседями. Литовского князя Гедимина можно было понять: он подослал убийц, стремясь отомстить за разорение своих земель. А чего добивались хранители портала? Они явно поставили перед собой какую-то неведомую цель.
— Когда я смогу заняться подготовкой похода на Норчепинг? — скрывая недоверие, спросил Норманн.
— Хоть завтра, — безразлично ответил Максим, — если хочется подраться самому, то потерпи с месяцок.
— Какие могут быть осложнения? Ну, там всякие внутренние кровотечения, воспаления или еще что-то?
— Никаких, и вообще, нечего тут валяться, вставай!
— Как — вставай? — растерялся Норманн. — Человек только из-под ножа, и сразу вставай!
— Не было никакого ножа! Мы расширили рану, вытащили стрелу, сделали дезинфекцию, затем стянули мышцы.
— А мои внутренности? Ты их не оперировал?
— Тебе очень хочется остаться с одним легким? — заинтересованно спросил Максим.
— У меня все так скверно? — Настроение Норманна стремительно понизилось до отметки «очень плохое».
— Что ты крутишь? Сказано же ясно, у тебя все нормально, через неделю сможешь прыгать, только не высоко.
— Человека насквозь проткнули палкой, а ты это называешь — нормально!
— Сам виноват! Нечего было по лесу разгуливать, словно по городскому парку! Стрела прошла в сантиметре от сердца!
Побледнев и закусив губу, Норманн прислушался к биению собственного сердца, затем нервно спросил:
— Ты мне кардиограмму сделаешь?
— Вставай и пошли в процедурный кабинет! Кардиограмму ему! Я кузнечного дела не знаю — и не лезу с дурацкими советами, ты медицины не знаешь — так будь добр выполнять мои указания.
— Я к открытию портала буду здоров или нет? — решился Норманн задать главный вопрос.
— По большому счету ты сможешь бегать через две недели. Только не напрягайся, легкое полностью восстановится месяца через три.
Норманн осторожно сполз с койки, с минуту постоял, оценивая свои ощущения, затем коротенькими шажками засеменил за Максимом. Все происходило как-то неправильно: час назад он умирал со стрелой в груди, а сейчас ему говорили, что все нормально, только в футбол нельзя играть. Вот и процедурная, он чуть ли не бегом бросился к стулу и с явным облегчением сел.
— Голова закружилась? — встревоженно спросил Максим. — Переливание крови я сделать не смогу, да и потеря у тебя незначительная.
— Да нет, никаких головокружений нет, я себя как-то неправильно чувствую.
— Сиди спокойно, я сейчас сниму бинт, и ты посмотришь на рану.
— Зачем! Не трогай мою рану! — Норманн протестующе схватился за грудь. — Она совсем свежая!
Максим, не слушая возражений, быстренько снял наложенную поперек груди повязку и протянул зеркало:
— Полюбуйся на себя.
Норманн ожидал увидеть у себя на груди все что угодно, только не крошечную зеленовато-желтую лепешку.
— Что это? Я думал, ты мне грудь вместе с ребрами вскрыл.
— Дурное дело нехитрое, — улыбнулся Максим, — только в нем нет смысла. Я тебе сразу объяснил: мы расширили рану и осторожно извлекли инородное тело под названием стрела.
— Лепешку зачем приклеили? — Норманн осторожно потрогал пальцем непонятную субстанцию.
— Рану посыпали порошком корня аир, затем заклеили сосновой смолой с толченой крапивой.
— У тебя кончились нормальные лекарства, да? Или для меня жалко?
— Антибиотики тебе вкололи и продолжим колоть еще неделю, — пояснил Максим. — К вытяжкам из лечебных трав советую относиться с доверием, в большинстве случаев они намного действеннее продукции нефтехимического синтеза.
Норманн попытался возразить, но Максим бесцеремонно воткнул ему в рот трубку ингалятора и приказал дышать спокойно. Немного понаблюдав за игрой пузырьков нехитрого устройства, более похожего на кальян, приступил к лекции на тему: «Как надо правильно выздоравливать».
Норманн недолго любовался веселыми догонялками пузырьков в желтоватой жидкости, затем его заинтересовали заполняющие колбу струйки пара. Постепенно мысли сползли на воспоминания о минувшем инциденте с засадой литвинов. Его, несомненно, долго выслеживали и могли убить с двухсотпроцентной вероятностью. Спасибо безымянному барбосу, который почуял угрозу и бросился на врага с отвагой и самопожертвованием — он спас ему жизнь.
— Достаточно, вставай и топай в люльку! — приказал Максим. — Утром осмотр с уколом, и перебирайся к себе.
— Сколько у Гедимина сыновей? — спросил Норманн.
— Задумал отомстить страшной местью? Пустая затея, сейчас к смерти детей относятся без стенаний и надрыва.
— Даже если теряют всех наследников?
— В Литве лествичное право, у Гедимина более дюжины жен и одиннадцать сыновей. Детишки и без твоего вмешательства друг дружку перебьют.
— Я должен отомстить врагу, который пытался меня убить!
— Отомсти, — спокойно ответил Максим, — а сейчас сиди смирно, я наложу защитную повязку.
— Какой у литовцев самый важный бог?
— Без понятия, если ты имеешь в виду Гедимина и его сыновей, то все они крещеные.
— Ты знаешь святого по имени Гедимин? — ехидно спросил Норманн.
— Литовский князь с сыновьями бесчисленное количество раз переходили из православия в католичество и обратно, а каждое крещение подразумевает новое имя. Историки для удобства вместо имен оставили нам клички.
— Что же придумать? Где у Гедимина родовое имение?
— Он из рода Ольшанских, родовое имение в городке Ошмяны, — сдерживая улыбку, ответил Максим.
— Не вижу в этом ничего смешного.
— Гедимин князь новой руки, активно расширяет свои земли и строит там укрепленные замки.
— Что значит «князь новой руки»? — переспросил Норманн.
— За ним нет известного и знатного рода, он сам себя создает, как и ты сейчас поступаешь.
— Я не травлю соседей, не обманываю церковь, не беру у Тевтонского ордена денег под лживые обещания! — возмутился Норманн.
— Каждый поступает как умеет, — развел руками Максим. — Ты грабишь всех подряд.
— Я? Всех подряд? Между прочим, я нападаю только на врагов Руси!
— Ну да, только бедолаги до сих пор не знают, что они враги твоей родины.
— Кончай дискуссию, замешанную на идеологии вредительского пацифизма. Ты можешь насильно вправить мозги?
— Не соизволит ли ваша светлость пояснить свой вопрос?
— Не паясничай, меня интересует возможности твоего гипнотранса.
— Желаешь отловить Гедимина и переделать его в своего лучшего друга или, может быть, раба? Увы, нереально, да и противозаконно.
— Убивать можно, а корректировать сознание нельзя? Или ваша демократия передемократизировалась?
— Основной постулат демократии базируется на неприкосновенности личности человека, — назидательно ответил Максим.
— Другими словами, обманывать можно, а заставлять поступать честно нельзя? — съехидничал Норманн.
— Отрабатываешь на мне уроки логики и риторики? В принципе ты можешь убить Гедимина и вырезать его сыновей.
— С чего вдруг столь щедрое разрешение?
— Его экспансия закончена, вскоре он погибнет, а наследники достаточно быстро поубивают друг дружку или сбегут в Москву.
— Хочешь сказать, что Гедимин русский? — удивился Норманн.
— Сейчас нет такого понятия, от Оки до Балтийского моря простираются земли славов.
— Вообще-то это Русь, — не согласился Норманн.
