Гейл Карсон Ливайн - Самая красивая
Вот как он начал:
Милорд, вы страдаете от боли?
Дядюшка, тебе больно?
Я заплакала. Трудно вынести мысль, что король страдает от боли. Заканчивалась песня словами:
Лучше бы мне достался
Удар, сразивший короля.
О! Я этого не хотела. Лучше бы вообще никто не пострадал.
После песни принца Айори спела принцесса Илейни. Настал черед Иви. У меня сдавило горло.
Нас обязательно разоблачат. Мне ни за что не обмануть всех разом.
Принцесса закончила свою песню, и с места поднялась Иви. Кажется, она ничуть не боялась. Конечно, она справится со своей ролью прекрасно, зато я могу подвести, и нас обеих покроет позор. Я угожу в тюрьму.
В горле пересохло. Я попыталась сглотнуть, но не получилось. Нельзя же петь с абсолютно сухим горлом.
Королева развела руки в сторону ладонями вверх, как делали предыдущие певцы, откинула назад голову и открыла рот.
Я вступила вовремя, подарив ей голос моей мамы, звонкий, как колокольчик, и чистый, как горный воздух. Он очень подходил тоненькой Иви, однако обладал глубиной и силой.
Сэр Уэллу выронил дирижерскую палочку.
– Дорогой Оскаро, я сильно по тебе скучаю, еще сильнее, чем болит, наверное, твоя голова.
Я пела с королевой слово в слово. Она поймала мой взгляд и улыбнулась, продолжая открывать рот. Я покраснела.
Кто-то из публики начал раскачиваться и кивать. Сэр Уэллу подобрал палочку. Уши у него чуть ли не подрагивали, так внимательно он прислушивался. Но мой голос ни разу не дрогнул, и губы ни разу не шевельнулись, зато челюсть похолодела как лед.
– Я так и не перестала рыдать. Надеюсь, мое пение тебе нравится. На мне желтое платье. Желтый – знак печали.
Раскачивание в рядах замедлилось. Эти слова мог бы написать ребенок.
– Если я выгляжу хорошо, то это для тебя. Красивый длинный шлейф на платье сравним с моим горем, куда я – туда и он. Я буду править Айортой для тебя, поэтому не волнуйся. Я стану всесильной королевой.
Все меньше и меньше зрителей раскачивались или кивали. Королева дошла до слов, которые, похоже, написал кто-то другой:
– Я потребую от своих подданных послушания, верности и уважения.
Люди начали переглядываться. Она больше не пела о короле, а значит, эти слова не могли ему помочь.
– Я буду властвовать твердой рукой и строгим сердцем. Я доверюсь принципам, по которым правят в моей родной Киррии.
При упоминании Киррии публика в зале разозлилась.
– Говорят, что эта спевка пойдет тебе на пользу. Мое правление тоже пойдет на пользу всей Айорте. Я живу ради твоего выздоровления.
Я случайно взглянула на Сковороду – та, похоже, была готова вскипеть. Несколько человек осмелились затопать ногами.
Иви улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой. Она не могла не почувствовать реакцию зала. Я бы на ее месте убежала со сцены, но она продолжала открывать рот, делая вид, что поет. Я пропела финал:
– Твоя любящая жена и правительница Айорты, королева Иви.
Она протянула руки и стала поворачиваться во все стороны, словно купаясь в аплодисментах, а потом покинула сцену, неторопливо, все так же улыбаясь.
Глава пятнадцатая
Мы с принцем Айори последовали за королевой из Зала песни. Как только за нами закрылась дверь, королева перестала улыбаться и, как фурия, понеслась по коридору.
– Почему им не понравилась моя песня? Почему они ее не приняли? Я же сказала, что скучаю по Оскаро!
Мы с принцем ускорили шаг, чтобы не отставать. Между нами семенил пес. Наши тени слились в бесформенное пятно на стене коридора. Тень Иви, узкая и гибкая, скакала впереди.
– Я ведь сказала, что горе повсюду следует за мной…
– Ваше величество, – перебил ее принц, – возможно…
Она резко повернулась к нему.
– Почему вы позволили мне спеть не то, что нужно? – Она повернулась ко мне. – Это и вас касается.
Я промолчала. В «Пуховой перине» мне приходилось видеть гостей в ярости. Единственное разумное поведение в подобной ситуации – подождать, пока страсти улягутся.
– Но, ваше величество, – начал принц, – если бы вы…
– Не смейте мне возражать!
Мы продолжали шагать по коридору и через несколько минут подошли к двери в королевские покои. Учу сел, помахивая хвостом.
– Можете не входить, Эза. Я еще помню, как раздеваться.
Я присела, а принц Айори поклонился. Иви ушла к себе, громко хлопнув дверью.
Мы вышли из королевского крыла этаким унылым трио. Даже Учу опустил хвост.
Позади раздался звон бьющегося стекла. Королева швырнула что-то на пол. Я понадеялась, что не Скулни, ручное зеркальце. Учу убежал дальше по коридору. Через мгновение мы услышали плач Иви. Я не испытывала к ней жалости. Мы с принцем поспешили за псом.
Отойдя подальше от ее двери, принц Айори сказал:
– Полагаю, вы сохраните в тайне срыв королевы.
– Конечно.
В Большом зале, освещенном лишь несколькими лампами, царил полумрак. Мы гулко застучали каблуками по плитам. Принц Айори подвел меня к столу, где горела свеча. Там же стояло несколько незажженных свечек в канделябрах.
Он зажег одну свечу для меня:
– Найдете отсюда дорогу к себе?
– Думаю, да. – Мне захотелось узнать, как там король, прежде чем я попытаюсь уснуть. – Как вы считаете, состояние вашего дядюшки могло измениться?
– Я как раз собирался навестить его. Можете пойти со мной, если желаете.
Пригласил он меня с неохотой, но я все равно решила сходить и узнать, помогла или навредила королю наша спевка.
Принц тоже взял свечу, и мы вошли в новый коридор.
Когда он снова заговорил, голос его звучал напряженно:
– Завтра я составлю бумаги, которые сделают вас леди и королевской фрейлиной. Вы не можете присоединиться к знати, если ваша семья не владеет землей. Королева милостиво дарит вам клочок королевской земли в пятьдесят акров. Это великолепные…
– Простите… – Я остановилась, почувствовав слабость в коленях. – Вы сказали «земля»? Ваше высочество, вы сказали «пятьдесят акров»?
Принц тоже остановился и ответил чуть дружелюбнее:
– Да, и вам назначено ежемесячное жалованье в десять золотых йортов.
Я дотронулась до стены, чтобы не упасть. Десять золотых йортов в месяц! Пятьдесят акров! Теперь все изменится и для гостиницы, и для братьев с сестрой. Я пробормотала:
– Мы богаты!
– Вам также полагается галлон топленого кабаньего жира в первый день зимы. – Лицо принца оставалось в тени, но тон был насмешливый. – Таков обычай.
Иви щедро платила за мое преступление. Я снова двинулась по коридору.
