Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.
— Успокойся, отец. Ничего не изменишь. Да и что ты можешь сделать?
— Я? — отец вытер вспотевшую лысину. — Вырву у него из глотки свой кусок!
— Как?
— Отправляйся на Рулев. Найдешь там вождя Ойгу. Скажешь, что пришло время вернуть долги. Путь даст тебе воинов и лодки. Плыви на Найулы, опереди корабль Минатийца!
— Все равно могу не успеть, — покачал головой сын. — Слишком много времени прошло.
— Тогда, — старик задумался. — Выясни, нашли ли они сокровища. Если да, то топи корабль!
Галис встал.
— Ну, я в порт. Буду готовить корабль. И завтра выходим.
— Иди, сын, — устало проговорил отец. — Да помогут тебе боги.
Так уж получалось, что все время, проведенное в этом мире, Александр только и делал, что убегал, прятался да притворялся. Сначала в замке Гатомо скрывал свою истинную сущность, потом прятал Сайо от ищеек Сына Неба, спасал её из замка сегуна, провожал к любящим родственникам и улепетывал от них, оберегая свою любимую тушку от благодарностей родственников принцессы. И только здесь на этом безымянном острове ему не нужно ни от кого спасаться и некуда бежать.
Паранойя его потихоньку затихла. Мало ли какой у кого бог? Вон, каких страшненьких божков рисуют буддисты и индуисты всякие, а сами вполне милые и приличные люди.
Как только Алекс почувствовал себя достаточно окрепшим, тут же стал ходить с Энохсетом на охоту. Шатаясь с ним по острову, юноша иногда сравнивал себя с Пятницей, попавшим на остров к Робинзону. Только в отличие от краснокожего дикаря, он не собирался ставить себе на голову ногу старика и по-прежнему относился к нему с некоторым недоверием, вызванным в первую очередь нераскрытой тайной появления келлуан на этом острове и не менее загадочным их исчезновением
Из всех видов промысловой дичи тут водились только одичавшие козы да птицы. На собак не охотились, келлуане их не ели, да и Александр не особо горел желанием их кушать.
Птицы здесь представляли разве что спортивный интерес, больно мелкие, да и ощипывать их не велико удовольствие.
Энохсет, видимо стосковавшись по общению, много говорил. Алекс уже хорошо понимал его, хотя в произношении еще случались ошибки, на которые старик всегда указывал с огромным удовольствием. Постепенно юноша узнал, что родина келлуан очень далеко отсюда. Энохсет даже приблизительно не мог назвать расстояние до Великой реки Лаум, в долине которой он когда-то жил. Лишь однажды проговорился, что они полгода добирались до этого острова. Сюда он и его единомышленники последовали за своим манрахом. Это странное слово означало примерно следующее: "мудрый наставник, познавший все тайны вещей".
Чего он там конкретно вызнал, старик говорить отказался, всем видом показывая, как ему неприятно вспоминать об этом. Юноша не приставал, продолжая внимательно слушать его длинные и с каждым разом все более понятные монологи.
На их основании Александр предположил, что между этим "великим мыслителем" и келлуанскими властями возникли, так сказать, "идейные разногласия", и ему пришлось быстро и по-тихому эмигрировать из страны вместе с группой поддержки.
Вдвоем с Энохсетом они исходили весь остров, только одну долину старик объявил запретной и даже потребовал с юноши клятву, что тот никогда туда не войдет без его разрешения.
Алекс посмотрел на заросшую травой и кустарником широкую тропу и со вздохом согласился. Успокоенный старик показал ему покрытые мелким кустарником поля, подчеркнув, что земля на острове очень плохая и не идет ни в какое сравнение с черноземами Келлуана. Юноше бросилось в глаза, что заросли неравномерны по плотности. Частью поля пользовались еще не так давно.
— Господин Энохсет, у тебя есть зерно, почему ты из него ничего…, — Александр стал мучительно подбирать слова. — Не жаришь?
Старик вздохнул.
— Мне очень тяжело готовить муку.
— Я сделаю это, — пообещал Алекс.
Они заторопились в поселок. В этот день юноша впервые заметил, что его спаситель болен. Энохсет вдруг побледнел, выронил лук и, схватившись за грудь, сел, прислонившись к дереву.
— Что с тобой? — встревожился Александр.
Но келлуанин только покачал головой, не в силах произнести ни слова. Юноша достал из сумки кожаную фляжку с водой и поднес к побелевшим губам. Примерно через час Энохсет оправился на столько, что смог самостоятельно добраться до дома.
Алекс помог ему улечься на кровать.
— Открой сундук, — велел ему старик. — Не этот. Вон тот маленький в углу.
Юноша откинул расписную крышку. Внутри лежали какие-то полотняные мешочки, глиняные кувшинчики и плошки с горловинами, плотно обвязанными пергаментом.
— Видишь там красный кувшин?
— Их тут три, — сообщил Александр.
Старик досадливо поморщился.
— Неси все.
Два кувшина отправились обратно в сундук.
— Налей в маленький бронзовый кувшин воду, поставь на огонь, — распорядился Энохсет. — Потом придешь, я скажу, что делать дальше.
Когда костер разгорелся, молодой человек поставил на камни котелок и вернулся к старику.
Тот сидел на кровати и держал в руках горшочек со снятой крышкой. В комнате резко пахло чем-то неуловимо знакомым.
— Вот, — Энохсет протянул ему посуду. — Вылей в кипяток. Как только закипит снова, снимай котел и опусти его в воду охлаждаться. Как остынет, принесешь мне.
С этого дня Александр стал ходить на охоту один. Помня свое обещание не заходить в таинственную долину, юноша взобрался на гребень гряды и внимательно осмотрел её сверху, сразу заметив просеку, проходившую через лес низкорослых деревьев и упиравшуюся в скалу с ясно различимым проемом пещеры заложенной каменной кладкой. У горы раскинулась ровная площадка с серевшими в высокой траве кучками камней. "Эх, бинокль бы! — с сожалением подумал Алекс. — Или подзорную трубу какую-нибудь". Но под руками не было ни того, ни другого. Юноша закинул на плечо козленка и стал спускаться с гряды, размышляя об увиденном. В долине есть пещера, а что в ней? Тайник? Вдруг он резко остановился и присвистнул, вспомнив, что, обойдя почти весь остров, Энохсет так и не показал ему кладбище! А оно здесь, наверняка, есть. Даже если трупы просто оставляли в лесу, должны сохраниться костяки. Вероятно, заложенная камнями пещера и служит местной гробницей.
Довольный тем, что разгадал хотя бы часть загадки, Александр вернулся в поселок. Энохсет сидел на узенькой веранде собственного дома и улыбался, глядя на него.
— Я рад, что тебе уже лучше, господин, — проговорил Алекс.
— Ты обещал порадовать меня лепешками, — напомнил старик.
— Я бы и сам от них не отказался, — рассмеялся юноша.
— Тогда пойдем, я тебе все покажу.
Они сходили в хранилище под храмом, где в ряд стояли пять высоких корзин, наполненных сухим пшеничным зерном.
— Вот наполни миску, и пойдем, — сказал Энохсет, указав на сложенные в углу широкие глиняные чашки.
Припася сырье, Александр поспешил за спутником, который привел его под навес, где юношу ожидал мощный облом! Откуда он мог знать, что келлуане не мелют зерно жерновами, а толкут его в ступе и потом перетирают между двух камней!
"Вот где физкультура-то! — зло думал Алекс, поднимая и опуская тяжеленный пест. — Культуризм чтоб его… Прямо как женщина из племени мумба-юмба, что по телеку показывали".
Старик сидел в сторонке на низенькой скамеечке и, улыбаясь, что-то рассказывал. Когда в ступе образовалась масса, напоминавшая комбикорм, которым бабушка Марины Поярковой кормила порося, Энохсет удовлетворенно кивнул.
— Разве из этого можно что-то испечь? — засомневался Александр.
— Конечно, нет, — старик даже обиделся.
Как оказалось, упражнения с пестом составляли только половину сложного технологического процесса. Теперь дробленое зерно нужно перетереть!
Алекс выволок из-под навеса долбленую колоду с двумя отделениями. Высыпав в верхнее горсть полученной смеси, он стал водить по ней туда-сюда специальным гладким камнем.
"Со стороны смотреть, оборжешься, как будто паркет натираю… или чего похуже делаю, — зло думал он. — Эротика, блин, только вместо шеста корыто!"
Для того, чтобы получить горсть муки приемлемого качества, пришлось перетереть все еще два раза.
— Да на кой мне такое удовольствие! — выругался по-русски Александр и спросил у Энохсета. — Разве у вас нет… двух камней, между которыми можно сразу перетереть зерно в муку?
Тот долго хмурил брови.
Раздосадованный юноша нарисовал на белом дне колоды примитивную ручную мельницу, какую он видел у тонган.
— Я видел что-то похожее у либрийцев, — пожевав сухими губами, ответил старик. — Но зачем они? Наши женщины всегда так перетирали зерно и пели гимн Мину.
Келлуанин тяжело вздохнул.
