Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.
Лоцман Мисос и Растор пришли в порт еще в предутренних сумерках.
— Я же говорил, свидимся, — ядовито усмехаясь, сказал он Айри, ступая на палубу.
— Очень приятно, — ответила девочка не менее ехидной улыбкой и добавила с максимальным презрением. — Господин.
Лицо парня перекосилось, но он смолчал. Нарон начал церемонию жертвоприношения. К сожалению, море не обрадовало их попутным ветром, и гребцам вновь пришлось рвать жилы. Айри занималась привычными делами: прислуживала Тусету, помогала коку, таскала воду рабам. Племянник Минатийца, получив от капитана короткую саблю, с гордым видом шатался по кораблю, путаясь у всех под ногами и, кажется, совсем забыл о строптивой служанке.
Три дня гребцы стонали и кляли всех богов, а на четвертый подул легкий восточный ветер.
Утром, когда Тусет собирался совершить привычное омовение, Айри вытаскивала из-за борта ведро с водой. Проходивший мимо Растор толкнул ее плечом так, что ведро вырвалось из рук. Веер брызг окатил парня. Тот с ужасом посмотрел на свою мокрую одежду, потом поднял глаза на испуганную девочку. Айри присев увернулась от удара и отскочила в сторону. Тело молодого человека подалось за своим кулаком, щегольской сапожок поехал по скользкой от воды палубе. Растор чуть не упал, успев схватиться за борт. Рабы, отдыхавшие от вчерашней гребли, дружно заржали, радуясь редкому развлечению. Ослепленный яростью паренек бросился за Айри. Но та уже быстро карабкалась на мачту.
— Паршивка! — закричал он, бросаясь за ней.
Все, кто был на корабле, не отрывали глаз от гибкой фигурки, поднявшейся к самой верхушке мачты, где в корзине сидел один из матросов.
— Куда теперь денешься?! — Растор протянул руки, собираясь схватить ее за лодыжку.
Айри озорно сверкнула глазами и прыгнула. Паренек попытался ее поймать и едва не рухнул вниз. Девочка пролетела над палубой рабов, схватилась за удерживавший мачту канат, который резко провис под ее тяжестью. Мачта дернулась, парень еще крепче вцепился в гладкое дерево.
Увлекаемая инерцией, Айри разжала руки и прыгнула вперед, ловко приземлившись на носовую палубу в двух шагах от озабоченного жреца. Матросы и рабы восторженно заулюлюкали.
— Молодец, девчонка! Ловко! Морская душа, ни высоты, ни воды не боится!
— Где ты этому научилась? — спросил Тусет, и легкая улыбка чуть тронула сухие губы.
— На улице, — пожала узкими плечами девочка.
— Вот ты где, шлюха! — зарычал Растор, вбегая по ступенькам на нос. — Теперь не удерешь!
— Почему она должна убегать? — властно спросил жрец, заступая дорогу разъяренному молодому человеку.
— Отойди, старик! — парень схватил его за левое плечо, собираясь отшвырнуть в сторону. Тусет, не поднимая посоха, резко махнул им перед собой, ударяя по запястью.
Парнишка зашипел.
— Не смей поднимать руку на слуг змееголового Сета! — прогремел голос второго пророка.
Растор отпрянул, только что смеявшиеся матросы замерли. Молодой человек схватился за саблю.
— Успокойся и скажи, что случилось? — тихо проговорил жрец, спокойно глядя в его налитые гневом глаза.
Нарон испуганно икнул, лоцман Мисос застыл с открытым ртом, не зная, что говорить.
Все замерли, казалось, парнишка вот-вот выхватит оружие. Но через секунду пальцы его разжались.
Еще через миг Растор выдавил сквозь сжатые зубы:
— Твоя рабыня оскорбила меня, маг!
— Айри не рабыня, — возразил Тусет. — Она слушает мой зов. А это не одно и тоже.
— Она твоя служанка! — выдохнул юноша.
— Да, — согласился жрец. — Я отвечаю за неё. Чем она тебя оскорбила?
— Она испортила мною одежду! — запальчиво проговорил Растор.
— Ой, господин! — заканючила Айри. — Прости, пожалуйста! Хотите, я вам все выстираю? Я быстро.
Тусет вопросительно посмотрел на юношу.
— Она дерзко разговаривает со мной! — выпалил он, отводя глаза.
— Я никогда не позволю себе такого, — запричитала девочка. — Господину, наверное, показалось.
— Тогда зачем убегала? — спросил Растор, остывая.
— Но вы же хотели меня ударить, господин, — удивилась Айри. — Вы такой сильный, можете и убить.
Молодой человек дернул плечом и, повернувшись, спустился с кормовой палубы.
— Чем ты его так разозлила? — вполголоса спросил Тусет.
— Не знаю, — развела руками девочка, смущенно пряча глаза.
— Отвечай! — повысил голос жрец. — Что произошло?
— Когда вы с господином Нароном гостили у Минатийца, я ждала вас на лавке, — смущаясь, стала рассказывать девочка. — Подошел этот молодой господин, ну и…
Она замолчала.
— Говори, — настаивал Тусет.
— Он спросил: "Ты служанка мага?" — Айри понизила голос. — Я отвечаю: "Да". Тогда он засмеялся и говорит: "Ты со всеми на корабле спишь? Или…"
Она посмотрела на навостривших уши капитана, кормщика и лоцмана, наклонилась к уху жреца и прошептала:
— Только с лысым козлом и бородатой обезьяной?
Как девочка и рассчитывала, Нарон прекрасно расслышал её слова. Он отвернулся и что-то пробурчал. По щекам Тусета заходили желваки.
— Постарайся с ним не ссориться, — сказал он Айри.
— Я стараюсь, господин.
— Жаль, что у такого достойного человека, такой… вспыльчивый родственник, — громко проговорил он, обращаясь к Мисосу.
Лоцман отвел глаза и стал с подчеркнутым вниманием вглядываться в горизонт.
Служанка добросовестно пыталась выполнить приказ господина. Но разве возможно избегать кого-то на крошечном корабле? Тем не менее, она всякий раз почтительно кланялась Растору, а тот вновь стал делать вид, будто её не существует.
Через двенадцать дней после выхода из Тикены корабль миновал Мыс Плача — высокую, похожую на лошадиный череп гору, о подножье которой с грохотом бились волны.
Мисос попросил капитана выставить на носу впередсмотрящего и отдать ему руль.
— Здесь очень много подводных скал, — пояснил он свое желание.
— Ты здесь уже ходил? — спросил Нарон, знаком предлагая Боазу отойти от рулевого весла.
— Приходилось, капитан, — ответил лоцман, уверенной рукой берясь за поперечный брус.
Давл встал на носу, матросы спустили парус. Теперь "Бороздящий стихию" шел на веслах.
— Отсюда и начинаются настоящие Дикие воды, — сказал лоцман. — Теперь нужно держаться настороже и выставлять на ночь двух часовых.
— Двух? — переспросил Нарон.
— Одного на носу, другого на корме. Иначе незаметно подплывут и всех перережут.
— Кто?
— Местные, — ответил лоцман.
— Я только что с островов, — возмутился сын. — Месяц дома не был, а ты заставляешь меня плыть на край света!
Он смотрел на отца с гневом и непониманием.
Дмитас хотел накричать на него, но тут заметил в густой бороде Галиса седые волосы и вспомнил, что тот сам собирается стать дедом. "Как быстро бежит время", — вздохнув, подумал старик и рассказал о встрече с Минатийцем.
Сын очень внимательно его выслушал. Хмыкнул, почесал бороду.
— Значит, этот жрец проплывал тут тридцать шесть лет назад?
Отец отвел глаза.
— Откуда я мог знать, что он ограбил храм, да еще и в Келлуане. Теперь не об этом надо думать.
— Когда они отплыли? — спросил сын.
— Восемь дней назад.
— Ого! — вскинул брови Галис. — Да они уже у Мыса Плача. Их теперь не догонишь.
— Можно, если плыть через Морейскую гряду.
— Там одни мели, — засомневался сын.
— Наш баркас пройдет, а вот их посудина ни за что. У них даросский корабль.
— Кто кормщиком?
— Мисас. Этот рисковать не станет.
— Не будет, — согласился Галис. — Но у меня всего четыре человека. А на их корабле полсотни можно разместить.
— Я спрашивал в порту. Там всего полтора десятка матросов.
— На моих четверых, — усмехнулся сын. — Нет. Мои люди не справятся в одиночку.
Старик задумался. В комнату робко заглянула старшая невестка, но, видя, что муж разговаривает с отцом, тихо прикрыла дверь.
— А они там точно есть, эти сокровища? — с усмешкой спросил Галис. — Может и плыть то не стоит?
— Я всю жизнь проработал на этих кровопийц, — вдруг оскалился Дмитас. — Пятьдесят лет! И что мне в награду? Лавчонку и гнилой баркас? Да через мои руки столько золота прошло, что весь город купить можно! Ни гроша не брал! Все надеялся, что хозяин мою честность да преданность оценит, управителем сделает! Как же, сделал! Выгнал за ворота, как время пришло свояка пристроить!
— Ты же знаешь, что тому пришлось уйти из племени… — попытался возразить отцу Галис. — Вот жена Котаса и попросила.
— Вот и был бы помощником! Все равно ведь ничего не делает! — не унимался старик. — Так нет! Нельзя! Родич хозяйский! А мне в семьдесят лет предлагать в писцы идти можно? Весь город смеялся! Дмитас Нап — писец у семнадцатилетнего мальчишки — горца!
