Джо Аберкромби - Герои
— Они хорошо потрудились, — сказал Дно, когда из ночи вслед за первым выплыл новый курган.
— Упахались, — сказал Отмель, когда факел высветил третий.
— Говорят, война ужасное бедствие, но поди найди согласного с этим могильщика.
Последнюю могилу пока ещё не засыпали. Кожа Кальдера зашевелилась, когда факел обозначил её края, пять шагов в поперечнике и дальний конец терялся в скользящих тенях. Дно подобрался с угла и заглянул за край.
— Фу-уф. — Он ввинтил факел в землю, повернулся и поманил. — Ты это, давай-ка сюда. Жмись, не жмись — всё едино.
Отмель подпихнул его, и Кальдер поволочил ноги, каждый новый выдох всё туже стягивал горло, стены ямы наползали всё сильней и сильней с каждым нетвёрдым шагом.
Земля, булыжники и голые корни. Потом бледная ладонь. Потом голое плечо. Потом тела. А потом ещё. Яма полна ими, сваленными в кошмарный клубок. Отходы битвы.
Большинство — голые. Избавленные от всего. Достанется ли добрый кальдеров плащ какому-нибудь могильщику? При свете факела земля и кровь выглядят одинаково. Чёрные пятна на белой коже. Трудно понять, чьим телам принадлежат перекрученные ноги и руки.
Пару дней назад они были людьми? Людьми со стремлениями, с упованиями, со всем, что им дорого? Клубок историй, оборванных на середине, концовка не состоится. Причитающаяся героям награда.
Он почувствовал, как по ноге ползёт тепло, и понял, что обмочился.
— Не расстраивайся. — Голос Дна мягок, точно отец успокаивает перепуганного ребёнка. — Такое бывает часто-часто.
— Уж мы повидали во всех видах.
— Во всех и ещё маленько.
— Ставай сюда. — Отмель взял его за плечо и развернул лицом к яме, беспомощного и обмякшего. Ни за что не подумаешь, что перед лицом смерти начнёшь лебезить, делать то, что тебе велят. Но так делают все. — Чутка левее. — Подталкивая его на шаг вправо. — Это лево, я прав?
— Это право, дурень.
— Блядь! — Отмель дёрнул его посильнее, и Кальдер поскользнулся на краю, каблук сапога взрыхлил землю, стряхнув на тела пару комьев земли. Отмель не дал ему упасть, потянув назад. — Сюда?
— Сюда, — сказал Дно. — Ну, всё как надо.
Кальдер стоял, опустив голову, начиная беззвучно всхлипывать. Достоинство мало уже что значило. Вскоре, он его и совсем лишится. Хотелось бы знать, какой глубины яма? Со сколькими телами ему её делить — когда поутру те инструменты возьмут в руки и навалят земли? С сотней? Двумя? Больше?
Он засмотрелся на ближайшее из них, прямо под ним. Вот оно. С громадной чёрной раной на затылке. Его затылке, предположил Кальдер, хотя о нём трудно было думать, как о человеке, мужчине. Просто вещь, которую обобрали, отняв все признаки личности. Обобрали, отняв… хотя…
Лицо принадлежало Чёрному Доу. Открытый рот забит землёй почти до отказа, но это, без сомнения, был Хранитель Севера. С виду он как будто бы улыбался, взмахом руки приглашая Кальдера, старого друга, в страну мёртвых. И впрямь, вернулся в грязь. Как же быстро туда вернуться. От владыки всемогущего, до червя твою плоть жрущего.
По горячему лицу Кальдера поползли слёзы. Сверкая в свете факелов, падали в яму. Проводя полосы по налёту на холодной щеке Чёрного Доу. Принять смерть в кругу — большое несчастье. Насколько же хуже вот это? Быть брошенным в безымянную могилу, неизвестную ни тем, кто его любил, ни даже тем, кто ненавидел.
Он залепетал, как младенец, — сдавливало больные рёбра, яма и трупы проблескивали сквозь солёную влагу.
Ну когда же? Верно сейчас, пришла пора. Взметнулся ветер, слёзы стыли на лице. Он откинул голову, крепко зажмурил глаза, сморщился, захрипел, словно уже прочувствовал, как кинжал входит в спину. Словно металл уже проник в него. Ну когда же? Верно сейчас…
Ветер стих, и ему показалось, он услышал стук и звякание. Голоса позади, откуда-то от дома. Он ещё чуть-чуть постоял, с каждым выдохом сотрясаясь от всхлипов.
— Начнём с рыбы, — произнёс кто-то.
— Превосходно.
Съёжившись, подрагивая, страшась любого своего движения, Кальдер медленно обернулся.
Дно и Отмель исчезли, их факелы сиротливо пощёлкивали на краю ямы. За ветхой оградой, под ветхим крыльцом, старый стол оказался накрыт скатертью и сервирован к ужину. Некий человек вынимал из огромной корзины блюда. Другой сидел в одном из кресел. Кальдер протёр глаза тыльной стороной колотящейся в судороге ладони, не в силах поверить своим глазам. Человек в кресле был Первым из магов.
Байяз улыбнулся ему.
— Эй, Принц Кальдер! — Словно они случайно столкнулись друг с другом на рынке. — Пожалуйста, присоединяйтесь!
Всё ещё ожидая рывка ножа из тьмы, Кальдер утёр с верхней губы соплю. Затем, медленно-медленно — колени так колотило, что он почти слышал, как те хлопают об его обмоченные штанины — поковылял назад, сквозь брешь в ограде, обратно, к крыльцу.
Слуга поднял упавшее кресло, стряхнул пыль и, протянув ладонь, указал на сиденье. Кальдер ошеломлённо обвалился туда, весь неживой, из глаз до сих пор подтекало — и смотрел, как Байяз вилкой отправляет в рот кусок рыбы и осмотрительно, медленно, тщательно жуёт и глотает.
— Итак, Белая река остаётся северной границей Инглии.
Кальдер сидел, с каждым выдохом прислушиваясь к слабому сопению в глубине носа, будучи не силах ничего с ним поделать. Затем он моргнул, и, наконец, кивнул.
— Земли между Белой рекой и Каском, включая город Уффрис, переходят под управление Ищейки. Они становятся протекторатом Союза, с шестью представителями в Открытом совете!
Кальдер снова кивнул.
— Прочий Север, до самой Кринны — твой. — Байяз просунул в рот последний кусочек рыбы и помахал вилкой. — За Кринной начинаются владения Входящего-Со-Стуком.
Вчерашний Кальдер, пожалуй, отвесил бы какую-нибудь дерзкую колкость, но всё, что теперь занимало ум, — какой же он везучий, раз пока не хлещет кровью в земле, и как же ему хотелось бы не хлестать кровью и дальше.
— Да, — прохрипел он.
— Тебе не нужно время… прожевать это дело?
Целую вечность в набитой трупами яме?
— Нет, — прошептал Калдер.
— Извини, что?
Кальдер судорожно глотнул воздух.
— Нет.
— Ладно. — Байяз утёр губы тряпичной салфеткой и поднял взгляд. — Так-то лучше.
— Крайне существенное улучшение. — Кучерявый слуга изобразил обидчивую улыбку, пока шустро убирал тарелку Байяза и ставил взамен неё чистую. Наверно, очень похожую на привычную Кальдерову усмешку, но видеть её на чужом человеке приносило столько же удовольствия, сколько наблюдать, как чужой человек трахает его жену. Слуга залихватски сдёрнул крышку с подноса.
