Mirash - Трудная профессия: Смерть
— Что ты заладила одно и то же? Я тебя уже простила, понимаешь? Мы вместе все наладим, все будет хорошо.
— Я… — я опустила голову и сглотнула, — меня без сознания привезли в больницу, на улице подобрали…
Арина отложила поварешку и осторожно села напротив меня.
— Понятно. Что тебе сказали в больнице?
— Что вызовут полицию. Что если не буду вести себя смирно, свяжут и отправят в дурдом на уколы.
— Ты испугалась?
— Я бывала там не один раз, там тоже умирают. Я видела, как людей привязывают и как они мучаются от этих лекарств…
— Но ведь это делается не просто так, Ксюша. Эти люди больны, их приходится связывать и вводить лекарства.
— Мне ведь этим тоже грозили не просто так. Я была в таком состоянии…
— Да. Но это уже закончилось. Ксюш, эти люди тебя не знают. Они могли увидеть тебя только с одной стороны, поэтому они к тебе так отнеслись.
— Ко мне так относятся все, кроме тебя. Включая наставницу и соучениц, а уж они меня знают лучше твоего.
— Ты ни в чем другом с ними не согласна, так почему нужно соглашаться с их плохим мнением о тебе? А из всех остальных я, думаю, все же знаю тебя лучше других. И я о тебе хорошего мнения.
— Будто есть кто-то, о ком ты плохого мнения.
— Очень даже есть, но это не ты. Ты добрая, умная, смелая и ты — человек. Ну вот, ты опять плачешь. — Она меня обняла, я уткнулась носом в ее плечо. — Ксюшка, хорошая моя, все наладится.
— Как же хочется тебе верить… — я вытерла слезы.
— Отлично, начинай верить прямо сейчас. А заодно потри морковку на салат. — Арина отстранилась и придвинула мне терку и миску с морковью. Я грустно улыбнулась.
— Дальше-то что, Арин? Ты же не можешь не понимать, что на полулегальном положении и без образования ты не сможешь заработать на квартиру. Даже если заработаешь, как ты ее купишь, не опасаясь, что тебя обнаружат? Нам нужно чудо.
— Ну, одно чудо со мной уже произошло, может и еще одно для нас заготовлено? Ксюш, я научилась жить одним днем. Каждый момент жизни прекрасен и я им наслаждаюсь. У меня есть подруга, о которой можно только мечтать. У меня есть возможность дышать, гулять по красивым местам, читать хорошие книги. Я не хочу загадывать, хочу просто жить.
Аринина внутренняя сила приводила меня в изумление. Едва ли кто со стороны мог догадаться, что с ней что-то может быть не в порядке. Конечно, я знала ситуацию и прекрасно видела, как ей на самом деле тяжело. Я слышала, как она иногда тихо плачет по ночам, считая меня спящей, и в отчаянии думала, что не могу ей помочь. Я не умела даже подойти и утешить ее, как она это делала для меня. Но все же она была честна и насчет своего наслаждения жизнью, что не укладывалось у меня в голове. Она действительно полноценно жила эти два месяца, минувшие с момента нашего побега из родного города. Она на самом деле радовалась каждому дню. Это придавало смысл и моему существованию.
Синяк с моего лица сошел, ходить на работу мне было больше не нужно, и я бросила все силы на борьбу с бытом, стараясь не оставлять себе времени на размышления. Не то что бы я действительно вдруг научилась вести домашнее хозяйство, руки у меня росли из того же неподходящего места, но я старалась изо всех сил. Больше всего проблем у меня возникало на кухне. Стирать с помощью автоматической стиральной машинки было не сложно, убираться я худо-бедно умела, в магазин ходила исправно, но приготовить нормальную пищу было выше моих способностей. Даже не в меру деликатная Арина частенько отправляла мои кулинарные шедевры в помойное ведро.
Что делать с упавшей в суп ложкой? Если попытаться вытащить ее другой ложкой, то утонувших ложек станет две. Я закатала рукав повыше. Плоть исчезла, а костям моим кипящий суп не помеха. Пошарив рукой в кастрюле, я выудила ложки, стряхнула налипшую на фаланги капусту обратно и поняла, что и сама теперь не стану это есть. Пришлось опустошать кастрюлю и ставить вариться овощи. Конечно, половина из них превратилась в клейстер, а вторая осталась сырой. Как Арина делает из этих продуктов завтраки, обеды и ужины?
Зазвонил телефон.
— Ксюш, забери меня с работы, пожалуйста! — жалобно попросила Арина. — Я ногу стерла, идти больно.
— Хорошо, скоро приду. — Я не перемещалась, если не была уверена, что меня не смогут увидеть.
— Ты у меня ногами ходить разучишься, — посетовала я, когда встретилась с ней. — Использовать собственную смерть вместо такси! Неслыханная наглость!
— Ксюшка, ты прелесть! — просияла она, сбрасывая неудобные сапоги и натягивая принесенные мною ботинки.
— Ариш, я отсюда перемещаться не хочу, давай отойдем хоть на пару кварталов. Потерпишь?
— Да я в этих ботинках и пешком дойду. Заодно проветрюсь, устала сегодня на работе.
— Как хочешь, торопиться некуда, ужин готов.
— Здорово!
— Не уверена. Выглядит так мерзко, что пробовать я не рискнула. Говорю же, торопиться некуда, лучше оттянуть момент встречи с моим очередным кулинарным творением.
— Тогда можно зайти в магазин по дороге и купить пельменей.
— Здравая мысль, пойдем.
До магазина мы дойти, впрочем, не смогли. Арина определенно недооценила состояние своей ноги, вскоре она едва ковыляла, несмотря на удобную обувь. Поэтому на полпути к дому я, невзирая на ее героический настрой «идти до конца», уцепила ее за руку и перенесла домой, после чего направилась в магазин уже в одиночестве.
В ближайшем к нам ночном магазине не радовали ни цены, ни ассортимент. Но пельмени нашлись и я, цепко держа свою добычу, направилась домой. Мне было полезно прогуляться по темным пустым улицам, уйдя в свои размышления. Здесь я могла спокойно подумать, встретиться лицом к лицу с мыслями, от которых сознательно убегала все остальное время.
Было чувство неотвратимо надвигающейся беды, которое все больше усиливалось. Я ничего не могла с ним поделать и не могла выделить его источник. Дело в том, что дисбаланс значительно усилился в последнее время? Он уже был на той грани, за которой следует жертвоприношение, и я не могла отмахиваться от возможности того, что это все же связано с Ариной. Возможно, единственный выход — снова сменить место жительства. Как об этом сообщить Арине? Она снова вернется к идее о том, что не имеет права на жизнь. И самое страшное, что она может быть права. Или все же нет? Или да, но это можно исправить, сохранив ей жизнь? Проклятье, на эти вопросы должна знать ответы моя наставница, но я не могу обратиться к ней! Возможно, проблемы вообще нет, а я просто не справляюсь со своими страхами и сомнениями? Или это результат нетипичного для меня воздержании от «успокоительного»?
