dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов
Золотые патрули не жалели ни магии, ни оружия. Мечи их тупились о разрубленные тела, каждый день на площадях Золотого Града ставили новые виселицы и кресты. По городу полз липкий, животный запах крови и страха.
Дворец, между тем, погрузился в череду праздников — один за одним, словно Король пытался заглушить в себе что-то, заставить придворных молчать, заставить прислугу не думать ни о чем, кроме очередного пиршества.
Драко сидел за длинными столами и смотрел, как они едят и пьют, смотрел в загорелые, гладкие лица, на разноцветные перстни и сияющие диадемы всей этой зарвавшейся знати — и не знал, найдется ли в душе у него хоть капля сочувствия для очередного впавшего в немилость.
Это с их молчаливого, трусливого согласия на трон был посажен мальчик, дитя, не знавшее до того ни жестокости, ни боли, это они смеялись, когда в зал вносили очередную жертву Годрика Грея — точнее, очередную часть ее тела.
Повернув голову, Драко краем глаза увидел, как Грей наклоняется и что-то шепчет Скорпиусу. Тот фыркнул, потом засмеялся. Поднял руку, и лакей метнулся вдоль столов.
Драко уставился в тарелку. Он попытался заставить себя подцепить кусок ростбифа, но безуспешно. Руки его дрожали.
— Пожалуйте к Королю, — шепнул лакей, подобострастно склоняясь к его плечу.
Драко с неохотой поднялся.
— Иди сюда, — мальчик поманил его, и Драко взошел на ступени. — Ты опять грустный.
— Ничего подобного…
— Мы с Годриком придумали, как тебя развеселить.
— Мой король, я не…
— Дай мне сказать, папа! Почему ты всегда перебиваешь?
— Прости, — Драко уставился себе под ноги.
— Тебе ведь Милана понравилась?
— Кто? Ах, она…
— Мы решили назначить ее на место Малоуна. То есть, на место жены того, кто займет его место.
Пауза.
Драко рывком поднял голову. Глаза его сына блестели, он так явно, откровенно наслаждался очередной невинной выдумкой, губы были раздвинуты в шаловливой улыбке.
— Ты ведь не против?
— Почему же я должен быть против? — растерянно сказал Драко.
Скорпиус захлопал в ладоши, и некоторые придворные, из тех, у кого нос всегда по ветру, подхватили аплодисменты.
— Вот и хорошо! Я знал, что ты со мной согласишься. Я знал, что ты решишь остаться. Что тебе понравится в Золотом Дворце…
Драко посмотрел на Грея. Тот ухмыльнулся уголком рта.
— Я не… не совсем…
— Да что же ты, папа! Ты! Ты будешь вместо Малоуна, а Милана будет твоей женой.
Драко так оторопел, что не успел подавить истерический смешок. В горле у него стало сухо, язык едва шевелился.
— Моей женой?
— Да. Ты ведь подумал хорошенько, ты видел ее. Она симпатичная, пап? Я хочу, чтобы ты был с ней счастлив.
— Но я женат, — беспомощно сказал Драко. — Женат на твоей матери. Неужели ты забыл?
Скорпиус покраснел.
— Я маму никогда не забуду. Но мы больше не вернемся туда. Никогда. Мы должны жить здесь, и поэтому…
— Мы ничего подобного никому не должны, — взорвался Драко. — Это твой чертов золотой слиток хочет, чтобы ты здесь остался. Не ты, Скорпиус Гиперион.
— Значит, не хочешь? — спокойно переспросил мальчик. — Ты лгал, когда говорил мне, что тебе нравится в моих владениях? Ты лгал, когда сказал, что будешь меня во всем слушаться? Я не твой Король?
Драко отступил на шаг.
— Послушай, Скорпиус Гиперион…
— Нет, хватит, папа. Ступай на свое место. И подумай как следует. Подумай, хочешь ли ты быть полезен Королевству Рассвета. И… можешь ли ты быть ему полезен? Годрик говорит, что ты никчемный. Я тоже так думаю. Но я опять даю тебе шанс подумать — вот видишь, как велика моя милость? Я даю тебе шанс.
— Мне не нужен твой…
Скорпиус вдруг согнулся, вытянув шею. Глаза его почернели от злости, щеки покрылись густым, девичьим румянцем.
— Я сказал, уходи. Поздоровайся с Миланой, она ждет с самого утра… Или ты так глуп и думаешь, что я ничего не знаю? Не знаю, что ты спал с мужчиной?! С этим предателем? Ты спал с ним, даже когда вы отправились в Фаэйру. И ты еще говоришь о маме! Ты позволял себя трахать, ты просто шлюха, меня тошнит, когда я вижу тебя, тошнит даже от мысли, какой ты… Он тебя трахнул и сбежал, вот и все, папа! Даже не заплатил. Ты самая дешевая потаскуха в моем королевстве. Все тебя презирают.
Не столько непристойности, так легко произнесенные мальчиком, поразили Драко, сколько темная ярость, затопившая его собственные мысли.
В этом помутнении он занес руку и отвесил Скорпиусу звонкую, короткую оплеуху.
Он протрезвел за миг — от того, как мотнулась голова его сына, каким беззащитным сделался взгляд. Его рука заныла, в груди что-то сжалось. Скорпиус всхлипнул, отодвинулся, поднял ладонь, будто пытался защититься.
Драко никогда не бил его, и потому остался стоять — пальцы еще покалывало от удара — ошеломленный, придавленный, с разрывающимся от вины, стыда и гнева сердцем.
Он не чувствовал, как стражники вцепились в плечи, как удар по ногам заставил его повалиться на колени. Почти не замечал восторженной ухмылки Годрика Грея. Он видел только след от своей руки на щеке сына.
— Прости… Прости меня, Скорпиус… Пожалуйста, прости.
Позади него кто-то охнул бабьим, тонким голоском. Остальные молчали, не слышен был стук посуды, скрип кресел по полу — словно придворные боялись шелохнуться.
Король, прижимая руку к щеке, поднялся на ноги.
— Никто не смеет… — начал он, и голос его оборвался.
Драко, вздрагивая, беспомощно смаргивая слезы, видел, что и мальчик вот-вот заплачет. Скорпиус попытался заговорить вновь, подбородок его затрясся.
Тогда выступил вперед величественно-счастливый Грей.
— Под стражу его. До моих личных распоряжений.
* * *Драко втолкнули в большое, с низким темным потолком, помещение.
Пол под ногами был гладким и скользким. Упираясь, Драко чувствовал, как то и дело теряет равновесие, что стражникам прибавляло не только работы, но и раздражения.
Его проволокли через всю комнату, за полукруглой аркой оказалась еще одна, такая же пустая, а потом третья, с длинным столом, на котором кто-то аккуратно разложил тряпичные мячи.
Драко вгляделся. Он узнал голову Хромоножки по густым спутанным волосам. Кожа на лице стала глянцево-коричневой, глаза ввалились, рот был раскрыт, и, за сгнившими губами, белели маленькие ровные зубки. Россыпь зубов рядом с другой головой — ими как будто играли здесь, как дети играют бусинами.
Пол был чисто выметен — ни соринки, ни капель крови.
Фонари горели ярко и ровно.
— Куда мы идем, куда мы идем, — Драко повторял, как мантру, совершенно бессмысленно, без выражения почти — и без надежды на ответ.
