Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии
К знахарке я пришёл уже полностью вооружённый. Ко всему мне ещё отдали затасканный полушубок и тёплую шапку.
Бажена несколько удивлённо посмотрела на меня, а когда следом вошёл Тур, вдруг усмехнулась.
— Слава Святому Тенсесу!
— Во веки веков слава!
— Обереги, — сухо потребовал сотник.
Бажена на мгновение замешкалась, потом спросила сколько надо, и скрылась за пологом.
— Входя в жилой дом, — сердито говорил сотник, но уже мне, — нужно благословлять хозяев. Мы говорим: «Слава Святому Тенсесу!» Ясно? Хозяева благословляют гостей, говоря: «Слава святому богу!» Или нечто в этом духе… Здесь тебе не Светолесье!
— Я с Ингоса.
— А там в других богов что ли веруют?
— Нет.
— Тогда учти мои слова на будущее, а то наши будут роптать… Ты ж не языческий поганец, какой! Может не веруешь в Дар Тенсеса?
— Верую, — от такого напора я несколько растерялся.
— Тенсес это Великий бог, подаривший нашему миру Дар воскрешения к жизни. Коли ты не веруешь в это…
— К чему эти нравоучения? — кажется Тур перепутал меня со своим Егоркой.
Сотник удивлённо уставился на меня.
— Вы сами видели хоть кого-то, кто действительно воскрес?
— Я? — Тур на какую-то секунду задумался. — Конечно!
Тут сотник хотел даже что-то добавить, но вдруг запнулся и замолчал. Глаза его пошарили по полу, а потом он хрипло добавил:
— Только тот, кто истинно верит может воспользоваться Даром Тенсеса.
По тону его голоса, я понял, что он сомневается в степени своей веры.
— Так! Выезжать будем поутру, — сообщил мне Тур, меняя тему. — Сдюжаешь?
Он кивнул на раненную ногу:
— Постараюсь.
— Неверный ответ. Иначе не возьму, хоть кто меня уговаривай.
— Тогда сдюжаю, — ухмыльнулся я.
Сотник чуть приоткрыл рот и смотрел, будто сквозь меня. Словно я был стеклом в окне…
— Мне нужны железные люди! — наставник по прозвищу Туча подошёл практически вплотную.
Он оказался прямо напротив Тура. При каждом слове с губ наставника слетали брызги слюней. Давно его никто не видел таким разъяренным.
Тур вспомнил, как впервые попал на Ратный Двор, и как его, совсем молодого паренька, уставшего от длинного, почти бесконечного, пути, представили Туче. Тогда наставник, услышав о таком подвиге, а именно переходе из Сиверии сюда, в столицу, казалось, обрадовался.
— А ты крепкий парень! Такие нам нужны! — и он по-приятельски хлопнул по плечу Туча. — Как зовут-то?
— Игнат.
Туча улыбнулся.
А сегодня… Сегодня наставник снова был сердит. Как, впрочем, и вчера, и позавчера. Тучу словно подменили. Ему ничего не нравилось.
У других наставники — просто святые люди. Учат, помогают, а этот!..
— Мне нужны железные люди! — повторял Туча нам. — Думаете, имперцы будут вас жалеть? Вот они… они, — тут наставник поднял свою клюку и махнул себе за спину, — железные люди! Ни страха, ни боли, ни голода, ни жажды — ничего не боятся. Ничего их не берёт. Одна цель — слава Империи. Слава Яскеру! И за это всё, хоть в пекло! А вы?
Туча с силой ударил своей деревянной клюкой, и именно Тура, прямо по плечу.
— Дубины! Мамины сыночки! Марш в хлев, за коровами навоз убирать!
Он не шутил. Тур это знал.
Ох, как он сейчас ненавидел Тучу. Всеми фибрами своей души.
Неужели, — думалось ему, — этот старый хрыч не видит, как мы стараемся? Как я стараюсь! Из кожи вон лезу, а он!..
Туча снова замахнулся и в этот раз ударил зазевавшегося Тура по голове.
— Марш!
И парень сердито гыркнул, поплёлся за своими товарищами в хлев, что был у северных ворот Ратного Двора…
Мы сели за стол.
— Поясню тебе всё сразу, — продолжил сотник. — Поедем в Южное Уречье для поимки тигра. Уверен, что ты никогда подобное не делал, потому выполняй всё, что прикажу. И ещё: человек я строгий, не люблю когда в отряде разброд. Здесь не Светолесье и не место одиночкам. Усёк? Сиверия — край суровый. Одному человеку не справиться. Мы всегда всё делаем сообща.
— Ватагами?
— Верно.
— Зачем нам охота на тигра? Я понял, что на солеварню напали гоблины и след отбить её назад…
— Понял верно, — кивнул Тур. — Но вот людей у нас маловато. Да и для такого дела нужно…
Сотник запнулся, глядя куда-то позади меня. Я обернулся: из-за полога вышла Бажена с небольшим холщовым мешочком.
— Готово? — снова сухо спросил сотник.
Судя по всему Бажена ему не сильно нравилась. Сейчас лицо знахарки снова было каким-то неприятным, отталкивающим, отчего я опять про себя назвал её ведьмой.
— Держи, да смотри до дела не открывай, — ответила знахарка.
— Не учи, сам ведаю!
Сотник встал, поклонился хозяйке и вышел вон.
Едва дверь закрылась, как Бажена негромко выругалась на своём наречии.
Весь день я затачивал мечи, полировал их, чтобы снять следы начинающейся ржавчины, натирал куском кожи, тщательно втирая масло даже в гарду.
Потом занялся луком. Он лежал в старенькой кожаной налучи, украшенной разноцветными поблекшими косками. Я был искренне рад даже такой затёртой вещице, поскольку до этого свои старые луки приходилось прикручивать к колчану. А тут даже ещё и ремешок для ношения налучи подарили.
Оглядев тетиву из сыромятной кожи, я попробовал её на разрыв и отложил в сторону. Смочив в льняном масле кусок ветоши, стал аккуратно протирать древко. Оружие было в неплохом состоянии, но видно было, что им давно не пользовались. Но склеенный рыбьим клеем из, кажется, берёзы и лиственницы, лук был всё ещё достаточно упруг.
Бажена изредка поглядывала на меня, и только один раз она вдруг заметила:
— Редко видела, чтобы так ухаживали за своим снаряжением.
Я ничего не ответил, поглощённый своими мыслями.
В голове постоянно крутилось одно слово: «Зая».
Как она там? Не обижают ли? Не притесняют?.. Переживает, небось?
Даже, когда ложился спать, долго ворочался, прислушиваясь к завываниям ветра за стеной. В памяти всплыли воспоминания о тихих вечерках накануне поездки в Орешек.
И уже засыпая я видел, как из ледяной тьмы мелькнула серая тень. Махнув громадными крыльями, она мчалась ко мне, разевая широкую острозубую пасть.
Тело охватила нервная дрожь. Безумные глаза, горящие огнём… Дрейк схватил чьё-то тело…Я подумал, что это Корчакова. Рванулся вперёд и полетел во тьму ледяной пропасти…
7
Выезжали, едва рассвело. По распоряжению Стержнева мне дали гнедого невысокого жеребца.
Солдаты с некоторой неприязнью смотрели на меня. Даже паренёк Егорка, хвостиком следовавший за Туром, не сдержал ухмылки. Правда, едва натолкнувшись на мой ответный взгляд, тут же потупил взор и поспешил затесаться среди своих старших товарищей.
