Ник Перумов - Эльфийский клинок
Гном широко зевнул.
Они застелили постели свежайшим льняным бельём, лежавшим в головах аккуратной стопкой. Фолко почувствовал, что ему словно кто-то насыпал песка под веки – так вдруг сильно захотелось спать.
– А всё же здорово, что ты таки со мной, друг хоббит! – пробормотал Торин, укладываясь. – Одному мне было бы очень тоскливо.
– Только тоскливо? – усмехнулся Фолко. – Я могу оказаться полезным и ещё кое в чём. – Он направился к сложенным в углу мешкам, порылся в своём и извлёк укрытый на самом дне толстый, обмотанный мешковиной свёрток. – Мне помнится, ты обещал не пожалеть золота за некую услугу? – Он протянул свёрток гному. – Когда я… уезжал, скажем так, я подумал, что неплохо будет захватить с собой Красную Книгу.
– О, благороднейший из когда-либо живших хоббитов! Хвала Дьюрину, не иначе как он сам вложил тебе в голову эту прекраснейшую мысль! – завопил Торин, подскакивая на постели и отбрасывая одеяло. – Скорее давай её сюда! Сон отменяется! То есть ты, конечно, спи, а я лучше почитаю!
Торин торопливо стал одеваться.
– Так темно же! – попытался возразить Фолко. – Свечи догорают…
– Ерунда, лучину засветим. – Гном уже отщипывал от сложенных перед камином дров узкие и длинные щепочки. – А вот и поставец есть!
– Ну как знаешь.
И Фолко улёгся, с головой укутавшись в одеяло.
Слышно было лёгкое потрескивание лучины, изредка шелест переворачиваемых страниц, мерное дыхание гнома. Усталость быстро взяла своё, и Фолко вскоре погрузился в мягкий, спокойный сон.
Наутро, пока гном ещё спал, к ним в комнату постучал трактирщик, принёсший завтрак. Поев, Фолко решил прогуляться.
Коридор вывел его в обширную залу, в главное помещение трактира. В широко распахнутые окна лился яркий солнечный свет. Прямо напротив окна находилась двустворчатая входная дверь, по левую руку – стойка, за ней – ряд тёмно-коричневых исполинских бочек; там же помещался небольшой камин. Вдоль длинной стойки выстроились высокие деревянные табуреты, сейчас занятые народом, неторопливо попивавшим пиво, что-то жующим или просто покуривавшим трубки. Справа в стене имелся второй камин, намного больше первого; каминов такой величины Фолко раньше никогда не видел – он имел в поперечнике не менее полутора саженей. Перед этим камином стояли длинные столы, занимавшие середину помещения; вдоль стен и между окнами были расставлены столики поменьше, на два-три места. За стойкой и в зале ловко управлялись двое слуг – один наливал пиво, другой разносил кушанья.
Никто не обращал внимания на замершего в проёме хоббита, и Фолко мог спокойно рассматривать заполнявших залу посетителей. Здесь собралось на удивление пёстрое общество – забежавшие позавтракать пригоряне в рабочих одеждах соседствовали с важными купцами, с королевскими чиновниками – последних легко было узнать по вышитому на рукавах их камзолов гербу Соединённого королевства Арнора и Гондора – Семь Звёзд и Белое Древо на фоне крепостных стен. Потягивали пиво и озабоченные компании гномов в коричневых одеяниях; из брошенных возле их столов мешков торчали кирки – их хозяева направлялись в какие-то дальние копи…
У стойки сидело несколько дружинников наместника из размещённых недавно в Пригорье конных сотен – под гербом Королевства у них были изображены лошадиная голова и две скрещённые сабли. Все эти когда-то вычитанные или услышанные от иноземцев сведения тотчас же всплыли в голове Фолко, и он, к своему удивлению, понял, что не так уж плохо разбирается в этом новом для него мире. Однако в дальнем углу он заметил довольно многочисленную компанию крепких мужчин в тёмно-зелёной одежде, отличавшейся по покрою от надетого на прочих гостях, – их куртки не украшало никаких эмблем; под столом и на лавках вокруг них было небрежно разложено разнообразное оружие – мечи, копья, луки – луков было особенно много; Фолко заметил и несколько круглых щитов, повёрнутых лицевой стороной к стене.
Он вскарабкался на высокий табурет неподалёку от хлопотавшего по другую сторону стойки слуги и спросил пива.
Не успел он отпить и трети своей кружки, как из тёмного нутра трактира вынырнул Барлиман. Он казался каким-то успокоенным и словно бы просветлённым; в руках он держал стеклянный бокал, полный тёмно-багровой жидкости.
«Наверное, вино», – подумалось хоббиту.
Барлиман вышел на середину залы и высоко поднял правую руку. Все умолкли. Хозяин трактира заговорил необычно серьёзным и даже несколько торжественным тоном:
– Оставьте на время вашу беседу, дорогие гости. Настал тот час, когда мы каждый день поминаем Великого короля Элессара!
Раздалось слитное скрипение отодвигаемых стульев и лавок. Все поднялись, лица людей и гномов были серьёзны и задумчивы. Каждый держал в руке бокал вина или кружку пива.
Трактирщик продолжал:
– Он не раз бывал здесь, оказывая нам высокую честь своим присутствием. В те годы, когда немногие герои вели неравный бой с Завесой Тьмы, трактир моих предков не раз предоставлял ему и кров, и пищу.
Рука хозяина указала куда-то в угол. Фолко скосил глаза, но за плотно стоящими людьми не смог ничего рассмотреть.
– Он был велик и светел, – продолжал хозяин, – его мудрость была глубока и всепроникающа. Пусть же помнят о нём люди и рассказывают о нём добрые сказки своим детям! Пусть будет лёгок каждый его шаг там, в иной жизни, за Гремящими морями!
Трактирщик прослезился. Фолко оглядел залу и, к своему удивлению, заметил, что многие отводят взгляды и тяжко вздыхают. Однако хоббита озадачили старательно прикрытые насмешливые полуулыбки, которыми обменялись вставшие вместе со всеми люди в зелёном.
– Выпьем, друзья! – поднял бокал Барлиман. – Пусть вечно зеленеет трава на его могиле, на могиле Великого короля Элессара!
Все дружно повторили его последнюю фразу и поднесли к губам бокалы и кружки, осушая их до дна. Фолко поймал себя на том, что и у него запершило в горле, и он поспешил сделать хороший глоток в память Великого короля.
Трактирщик постоял немного посреди залы, затем вздохнул и вышел через ведущую в глубь дома дверь. Гости неспешно расселись, и вскоре вновь потекла неторопливая, добропорядочная беседа…
Только теперь Фолко смог увидеть то место, на которое в продолжение своей верноподданической речи указывал трактирщик. Возле камина, у стены, примостился небольшой стол, покрытый белой скатертью и огороженный невысокой чугунной решёткой тонкой работы. Возле стола стоял чуть отодвинутый в сторону стул с небрежно брошенным на спинку поношенным серо-зелёным плащом. К столу был прислонён резной деревянный посох с костяной ручкой; а на белой скатерти подле высокой кружки лежали потёртый кожаный кисет и небольшая кривая трубочка. Казалось, что хозяин этих вещей на минуту отошёл в сторонку и вот-вот покажется. Заинтересованный хоббит подошёл поближе.
