Ник Перумов - Эльфийский клинок
– Привёл, господин мой Торин, – наклонил голову трактирщик. – Всё устроено в лучшем виде. Вот ключ от погреба. – Он выложил из кармана тяжёлый ключ с затейливой бородкой. – Ужин будет с минуты на минуту. Всё ли в порядке? Может, ещё чего-нибудь подать?
– Нет, благодарю, господин Барлиман, – ответил Торин. – Всё замечательно. Мы вот сейчас закусим да на боковую.
– А, ну хорошо, хорошо, – закивал трактирщик. – А ежели пожелаете, то выходите в общую залу, там народу много, шумно, весело… А не захотите, то отдыхайте, спите спокойно, нужно что будет – звоните. – Он указал на привешенный возле двери шнурок, уходящий в отверстие над косяком. – Ну, приятного отдыха. – Барлиман поклонился и повернулся, столкнувшись в дверях с молодым хоббитом, принёсшим поднос, уставленный горшками и плошками. – А вот и ужин ваш! Ну, спокойной вам ночи!
Тем временем вошедший юный хоббит-слуга ловко расставлял на столе кушанья. Из-под крышек потянуло разнообразными, но в равной мере соблазнительными запахами; Фолко непроизвольно облизнулся.
– Как дорога, легка ли? – осведомился слуга, окончив свой труд и подойдя к двери. – Меня зовут Ноб, сын Брега, но называйте меня просто Ноб. Если что понадобится – звоните, я мигом появлюсь.
– Дорога ничего, – рассеянно ответил Торин, поднося ко рту первую ложку тушёных грибов со сложной приправой. – А как у вас дела? Всё ли спокойно?
– Да как вам сказать, – задумался вдруг Ноб, осторожно присаживаясь на высокий порог. – В трактире-то дела лучше не придумаешь, и поля пригорянские хорошо родят… Да вот только на дорогах неспокойно стало…
Видно было, что Ноб весьма расположен поговорить. Фолко приглашающе помахал рукой.
– Друг, что ты на пороге-то сидишь? Заходи, дверь прикрой и давай побеседуем! Мы-то редко куда выбираемся, ничего почти и не знаем.
Он налил пива в свою кружку и протянул её Нобу.
– Благодарствую, – степенно поклонился тот и, сделав изрядный глоток, продолжал, утерев губы: – Слухи разные ползут, нехорошие… Будто завелись у нас такие люди, что одним разбоем живут, грабят, жгут и убивают… Не знаю, а вот деревеньку Аддорн в сорока милях к северу – дотла сожгли! Месяц назад… На рассвете, я слышал, напали, стали дома поджигать, тех, кто выскакивал, – кого зарубили, кого из арбалетов постреляли, а кого в плен увели – а куда, кто знает? – Он глубоко вздохнул. – Только трое оттуда и уцелели. Отсиделись в кустах, чудом их не нашли.
Ложка так и застыла в руке Торина, он слушал Ноба, раскрыв рот от удивления. Фолко тотчас же вспомнил мёртвого хоббита у дороги и, когда Ноб приумолк, негромко сказал:
– Знаешь, а ведь я тоже кое-что по дороге видел. Хоббита кто-то убил и в канаве придорожной бросил…
Ноб ойкнул, непроизвольно схватившись за голову, Фолко продолжал:
– Это милях в семи к западу по Тракту. Может, соберёшь наших, кто здесь живёт?.. Я там на обочине треугольник сложил…
– Да, да, – торопливо закивал Ноб. – Ах ты, горе-то какое… Да когда ж это кончится?! И что мы им сделали?..
Он горестно покачал головой. Фолко отвернулся. Ноб шмыгнул носом, провёл по глазам ладонью и продолжал заметно дрогнувшим голосом:
– Конечно, сударь мой, соберу поутру кого смогу. Похороним по-честному, поминки справим… И вы, конечно же, поедете?
– Не знаю, – кинув быстрый взгляд на незаметно покачавшего головой Торина, ответил хоббит. – Видишь ли, мы очень спешим в Аннуминас, у нас там крайне важное дело. Но завтра мы пойдём к вашему шерифу и расскажем ему всё – пусть он тоже подумает! И часто у вас здесь такое случается?
– Да нет, не очень, – слабым голосом ответил Ноб. – Не часто, но бывает. Года три назад на тракте кто-то шуровал, мы тогда вместе с хоббитами Белых холмов в Аннуминас отписали. Оттуда пришла дружина, ловили кого-то, били… Спокойней стало…
– А ваши, что ж, не ходили?
– Не… Куда нам! Люди здесь мирные, рассудительные. Кто тут воевать-то умеет? Да и зачем? На то дружина есть.
– А как же с деревней этой, как её, Аддорн? – встрял гном. – Тех-то разбойников поймали?
– Слышал, гнали их до самой границы, до Ангмарских гор, – ответил Ноб. – Кого-то поймали, судили… Я слышал, даже повесили.
– Кто гнал-то? И что за люди напали? – не унимался Торин.
– Гнали кто? Из столицы отряд пришёл, перехватил их. Глемлесская дружина сразу за ними пошла. А что за люди были – толком не знаю. Говорили, с Ангмара. Там народу немало поселилось, живут вольно, власть ничью не признают.
– Ну хорошо, а вы-то как же? У вас под боком деревню сожгли, а вам хоть бы что? – недоумевал Торин. – Да случись такое у нас, у гномов, так все Лунные горы бы поднялись! Знаешь, на столичную дружину надейся…
– А что мы? – чуть обиженно сказал Ноб. – Наше дело сторона. Люди пусть уж сами разбираются… Деревня та, кстати, на отшибе, она ведь даже огорожи не имела! И народу там – сотни полторы… А до нас так просто не доберёшься – всюду живут. Частокол вокруг Пригорья крепкий, народу много – попробуй возьми нас! И дружина у нас теперь стоит – две сотни конных! Не, у нас-то всё спокойно…
– Ладно, чего так голову ломать, – сказал Торин. Он уже успел набить себе рот тушёными грибами, и слова звучали невнятно. – Интересно ты говорил, спасибо тебе. Но если мы так же продолжать будем, то до зари просидим. Так что спасибо, любезный, ты уж иди, а мы тут спать укладываться станем.
И гном протянул Нобу серебряную монетку.
– Спасибо, спасибо, доброй вам ночи, – почтительно поклонился Ноб, пряча монетку в карман широких и коротких – до колен – штанов. – Извиняйте, если заговорил я вас. Доброй ночи, доброй ночи!
И он исчез за дверью.
Хоббит и гном молча ели. Еда оказалась необычайно вкусной, пиво превосходным, так что некоторое время слышалось только сосредоточенное сопение ни в чём не уступавших друг другу едоков. Наконец горшки и тарелки опустели, и друзья разожгли трубочки.
– Н-да-а, дела, – неопределенно протянул Торин. – Только не вздумай сейчас что-нибудь обсуждать! Спать надо, я себе на этом пони весь зад отбил… Ночь пройдёт, утро присоветует – так ведь говорилось в старину? Давай-ка последуем этому мудрому правилу! А завтра ты прежде всего расскажешь мне, как тебе удалось вырваться из вашей замечательно уютной и сонной страны. Все прочие новости обсудим после. У меня глаза слипаются.
Гном широко зевнул.
Они застелили постели свежайшим льняным бельём, лежавшим в головах аккуратной стопкой. Фолко почувствовал, что ему словно кто-то насыпал песка под веки – так вдруг сильно захотелось спать.
– А всё же здорово, что ты таки со мной, друг хоббит! – пробормотал Торин, укладываясь. – Одному мне было бы очень тоскливо.
