Екатерина Иванова - К тебе я руки протяну…
— Каким я должен быть, моя госпожа?
Прекрасно! И что ему ответить на это?
— Послушай, Хенрик. Видит Рьмат, я не хотела привязывать тебя к себе.
— Я только благодарен вам.
— За то, что ты вновь зависим от другого человека?
— За то, что мой бывший, — он покатал это слово на языке, будто привыкая, — мой бывший хозяин больше не…
— Твоя спина… это он?
Хенрик неловко кивнул.
— Посмотри на меня, не бойся. Ты принадлежал первому хозяину Ральта?
— Да. — Хенрик обхватил себя руками. — Он пытался заставить меня приводить ему… игрушки. Я отказался, и тогда он начал играть со мной. А потом, — Хенрик закрыл глаза, — потом он стал использовать Эйхри. И я сдался. Я слаб.
— Я тоже сдался, Хени. Немного позже, но кто будет мериться сроками, когда результат одинаково низок.
Ральт стоял у очага, помешивая ложкой в котелке.
— Подойди к нам.
Ложка аккуратно легла на стол.
— Хенрик, мы направлялись к вашему прежнему хозяину с тем, чтобы он передал мне право на Ральта.
Хайрец обернулся к другу.
— Думаю, теперь я должна добавить тебя в наш небольшой список.
— Госпожа? — Его взгляд вернулся ко мне.
— Ральт думает, что мастера-плетельщики могут вернуть все на свои места, если ваш первый потребует этого. Я буду против, но тут учитывается мнение того, кто заплатил.
— Значит, я вернусь к нему, — мальчик стремительно побледнел.
— Значит, мы навестим его, и я заберу его право.
Он выпрямился и схватил меня за руку:
— Вы, правда, сделаете это? — Осознав, что сделал, он отшатнулся прочь, почти свалившись с постели. — Простите, простите меня.
Ох ты, Рьмат Милосердный!
Я ухватила его за плечи.
— Хенрик, Хенрик! Нет ничего плохого в том, чтобы самому дотронуться до меня или попросить о моем прикосновении, если приближается буря.
На миг хайрец замер, но не стал вырываться, а просто повернулся к Ральту и выпалил:
— Ты прав.
Тут я учуяла запах подгорелой каши и заорала:
— Горит!
Вскоре мы уже скребли ложками дно котелка.
В сторожке мы провели еще три дня. Кошмары усилились, и я боялась спать. Надеясь устать до изнеможения, чтобы провалиться вечером в бездну беспамятства, я с утра уходила на охоту, изматывая себя. У ребят было свежее мясо, у меня — несколько часов спокойного сна. Мы почти не разговаривали, только безмолвно сидели, держась друг за друга. Будто бы и мне необходимы их прикосновения. Что ж, может быть, так оно и было.
Благодаря златосадским травам спина Хенрика достаточно зажила, чтобы он не испытывал боли при движении, а Ральт уже мог поднимать руку. Утром четвертого дня Ральт повел нас короткой дорогой к дому Эльбата.
Через несколько часов мы подъехали к воротам. Над ними висела вывеска с изображением разломленной монеты. Значит, наш друг — ростовщик, что ж, тем лучше. Ральт спрыгнул с лошади и постучал в дверь, врезанную в створке, молотком.
— Кто вы и по какому делу? — В двери открылось небольшое окошечко, и оттуда выглянул привратник.
— Ильравен Златосадская с охраной, а дело, милейший, о деньгах.
— Прошу вас.
Нас проводили в пристройку у главного здания, предназначенную для приема деловых гостей. Я расположилась в мягком кресле перед небольшим столиком. Мальчики встали за моей спиной: Ральт — слева, Хенрик — справа.
Вскоре на столике появилось угощение, задымился в чашке отвар листьев байль. Я подождала, пока нас оставят одних, и обернулась:
— Помните, у него нет больше власти над вами.
Ральт кивнул, Хенрик закусил губу и выпрямился.
Наконец, в комнату вошел гостеприимный хозяин. Белый парик, яркий кричащий камзол караерского покроя, мягкие, верно, домашние штаны и туфли… на каблуках.
— Здравствуйте, здравствуйте госпожа Ильравен. Какой счастливый случай привел вас к моему… — Тут он обратил внимание на мою охрану и запнулся.
— Ральт? Хенрик? Но вы же… ммм… умерли? — В его голосе разочарование боролось с удивлением.
— Так случилось, уважаемый господин Эльбат, что они теперь связаны со мной.
— О! — Эльбат попробовал принять невозмутимый вид.
— Это случилось против моего желания, и вот чувство справедливости привело меня к вам.
— Вы хотите вернуть их?
Тихий вздох за правым плечом.
— Думаю, что вы смирились с их… смертью, господин Эльбат. Так что я хотела бы оставить их себе.
— Но…
— О… Господин Эльбат. К чему вам возвращать использованный товар? Тем более, что нам придется ехать в эту… как там ее…
— Голубятню?
— Вот именно! Столько хлопот и ради чего?
— Видите ли… я так привязался к ним.
Ага. Во всех смыслах.
— Я готова возместить вам часть затрат.
Ублюдок заметно оживился.
— Ну… я не знаю…
— Соглашайтесь, господин Эльбат. И следующая бабочка обойдется вам куда дешевле.
— Семьдесят процентов?
— Сорок.
— Шестьдесят?
— Пятьдесят.
— Согласен.
И сколько же это?
— Вы не могли бы озвучить сумму?
— Две тысячи олет.
Два судорожных вздоха за спиной.
— Э-э. — Я твердо посмотрела на него, и спросила, — Вы ведь не завышаете цену, уважаемый господин Эльбат?
— Ну разве что…
— Тысяча. Это все, что я могу предложить за этих людей.
— Договорились.
— Договорились.
Славно. Денег на счету как раз хватит. А теперь…
— Теперь, когда мы пришли к соглашению. Я хотела бы задать вам личный вопрос…
— О! Конечно-конечно. — Он мелко покивал, сияя кривозубой улыбкой.
Еще бы, получить за уже утерянное такую сумму.
— Дело в том, что меня сильно впечатлили следы вашего э-э… труда над этими молодыми людьми. Я, как бы это сказать…
— Сочувствуете?
Правильное слово, но вовсе не тому, что ты делаешь.
— Ну да. Я бы с удовольствием посмотрела на…
— О! Это мне доставит удовольствие. И, быть может, мы обновим ваше приобретение?
Клянусь, он облизнулся в предвкушении. Меня затошнило.
— Я подумаю над этим. Но только после того, как вы передадите мне бумаги. Формальности отнимают так много времени.
— Да-да. Разумеется. Прошу меня простить.
Он быстро вышел.
— Госпожа! — Ладони, обхватившие мою правую руку, были ледяными. Губы, прикоснувшиеся к ней, кровоточили.
Рьмат Нерушимый. Я же сказала им.
— Хенрик, Хенрик, — я шептала прямо в его ухо. — Ничего не случится, встань. Не подводи меня.
Я обернулась через левое плечо на Ральта. Неподвижность. Даже грудная клетка, казалось, не двигалась.
