Екатерина Иванова - К тебе я руки протяну…
— Ты чувствуешь наших, меня, кого-нибудь? — Костяшки сжатых кулаков побледнели.
Хени склонил голову, прислушиваясь к себе. Медленно поднял взгляд.
— Но этого не…
— Чувствуешь?!
— Нет. — Голубые глаза потемнели, рот раскрылся, руки вцепились в плечи Ральта.
— Я тоже.
Они улыбались друг другу так, как никогда прежде. Светло, ясно.
— Но это значит… — Хени обнял Ральта.
— Что это значит? — Я не выдержала.
Улыбки на их лицах потускнели. Ральт повернулся ко мне.
— Я настолько привык ощущать Хени, что уже не замечаю его присутствия. Но сейчас я не чувствую ни его, ни Теритэль.
— И?
Я, кажется, начала понимать.
— У всех нас есть способность чувствовать себе подобных, так я узнал Теритэль у Пайлока. Но теперь… этого нет.
— Но это значит… — Я запнулась. — Значит, то, что давало вам это способность… исчезло?
Сколько я не касалась их? С утра? С завтрака?
— Вы не чувствуете приближения бури?
Оба покачали головами.
— Есть только один способ выяснить.
Ральт подумал и кивнул.
— Да, мы подождем утра и, если мы не почувствуем… — Он замолк, боясь словами уничтожить надежду.
— Обещайте мне, что если… вы немедленно позовете меня.
Два кивка. Рьмат Всемогущий, никогда еще мне так сильно не хотелось обнять их.
Я аккуратно прикрыла за собой дверь в их комнату.
Не думаю, что кто-нибудь из нас троих спал той ночью.
Утром я ждала их в коридоре. Шершавая стена упорно пыталась помешать мне сползти на пол, раня спину сквозь тонкую ткань рубахи. Небезуспешно.
Наконец, дверь открылась, и они вышли.
Растерянные, опустошенные.
Я рванулась к ним и прокляла свои короткие руки и невеликий рост. Они замялись на минуту, а потом обняли меня в ответ. И мое замершее сердце пустилось вскачь.
Хени поднял голову, ловя мой взгляд.
— Но мы больше не… твои.
Руки Ральта сжали меня крепче.
— Глупые, но я-то осталась вашей.
Ральт ткнулся лбом в мое плечо:
— Я думал…
— Нашу клятву никто не отменял, Аль. — Черные глаза уставились на меня. — Да и родичи ждут не дождутся нового члена семьи.
— Семьи?!
— Ты кровный брат одного из наших родичей, а значит — наш родственник.
Огонек понимания зажегся в его глазах.
— Лларис!
Мне оставалось только кивнуть.
— Но честное слово, даже если бы это было не так… — Я посмотрела на Хени. — Даже если это не так… Вы мои.
И Хени, замерший было под моей левой рукой, прижался ко мне сильней.
****
Весной в Голубятне расцвела старая бетель. Мастер был счастлив. В том же году он попросил отставки у хозяйки Голубятни Каритайнен и получил её.
В начале златосадской осени, когда зима уже забрала власть над землями свободных городов, Ромашка родила крепенького жеребенка.
Через два года умер Льет. Это горе Вен помог пережить Альраальт, бывший Ральт Валун.
Еще через год облеченный доверием Ра в Хайр уехал Хенрик Златосадский — один из немногих пасынков Садов — увозя с собой сына Ромашки в качестве подарка в конюшни эйде Рейнберка.
Впрочем, это уже совершенно другая история.
Ноябрь 2005 — Ноябрь 2006
Екатерина Дормидонтова
Надежда
Я здесь один. Я здесь в плену.
Такой, каким меня создали.
К тебе я руки протяну,
Не скрыв надежды и печали.
Мой путь — с тобою рядом быть,
Мой якорь. Цепь у ног уложишь.
Ты не должна меня любить,
Но доверять, надеюсь, сможешь.
А долг свой я тебе верну:
Когда тяжелой станет ноша,
Тебе я руку протяну,
И примешь ты ее, быть может.
02 декабря 2006 г.
