Медсестра-заклинательница - Сэран Чон

– Куда вы? – спросил у обувающегося Инпхё Маккензи, который вернулся из туалета и пытался удержать его.

– Вы оставайтесь, а я ухожу.

– Нет, как вы можете оставить меня тут одного и уйти? Все сильно напились, а мне что прикажете с ними делать? Останьтесь.

Инпхё подумал, что тот набрался побольше остальных, и не знал, как реагировать:

– Конечно, все порядком подшофе, но не стоит волноваться – до дома-то они доберутся. Вы тоже можете уйти пораньше.

– Нет.

Маккензи схватил Инпхё за руку. Тот аккуратно убрал его руку, и тогда Маккензи схватил его за ремень. Инпхё растерялся. Поморщившись, он взглянул на Маккензи. Тот тоже, похоже, испугался и отпустил.

– Простите.

– Ничего! Хороших выходных.

Опять я выбрал не того. От одной лишь мысли, что впредь придется отбирать сотрудников при помощи способностей Ынён, Инпхё стало плохо. Она же тогда вечно будет подчеркивать, что без нее он как без рук. Инпхё подумал, что лучше ему пойти домой и еще раз почитать «Исторические записки» Сыма Цяня, глядишь, и он начнет разбираться в людях. Как было бы хорошо научить других умеренно пить, читать в оригинале классику. Что может быть лучше?

Ючжон достала из своего шкафчика спортивный костюм, чтобы переодеться перед физкультурой. От него несло дешевым ядовитым уксусом, она не могла его надеть. Школьник у соседнего шкафчика с презрением посмотрел на Ючжон. Грязная свинья! Даже спортивный костюм воняет. Редко его надеваешь, а все равно вонь жуткая!

Я точно постирала его на прошлой неделе. Откуда этот запах? Одноклассники прошли мимо нее и покинули аудиторию. Может быть, его кто-то надевал? Но даже те ученики, которые, забыв дома спортивную форму, втайне таскали ее у других, вряд ли бы позарились на ее. Никто никогда не пытался одолжить у нее костюм, несмотря на наказание, грозившее тому, кто придет без спортивной формы. К тому же на костюме достаточно крупно было вышито ее имя – точно с другим не перепутаешь. Ючжон в надежде, что резкий запах немного развеялся, понюхала костюм еще раз, но все было напрасно.

Кто-то его чем-то обрызгал, что ли? Ючжон положила костюм в бумажный пакет и вытерла руки о юбку. Без него лучше вообще не идти на физкультуру, чем заявляться туда в школьной форме. Ючжон прекрасно знала, что на вопрос, кто отсутствует, все состроят озабоченное лицо, услышав ее имя, но при этом сделают вид, что ничего не случилось.

Ючжон хотелось сжечь костюм.

Ынён была очень энергичной и полной энтузиазма медсестрой, несмотря на свои постоянные жалобы: «умираю», «как тяжело», «я так устала». Уговорив Инпхё, она получила разрешение от других учителей проводить двадцатиминутные уроки по оказанию первой помощи. Обойти все классы, закинув на спину манекен для скорой помощи, было нелегко. Некоторые учителя предлагали проводить это занятие всем вместе, но Ынён настаивала на том, чтобы устраивать его в небольших группах. Она учила делать искусственное дыхание, прямой массаж сердца. Пусть половина детей сразу все забудет, но вдруг кто-то когда-то кого-то спасет. Ынён нравилось верить в редкую туманную вероятность – это все равно что смотреть вдаль, когда тебя укачивает, и почувствовать себя лучше.

Из-за этих занятий она с небольшим опозданием заметила, что у раковины в коридоре, в кладовке, на лестничных пролетах стояли фантомы одной и той же девочки. Если не слишком обращать внимание, ее можно было легко не заметить – обычная девочка с длинной челкой. Она кого-то ждала – то в школьной форме, то в спортивном костюме, то в сменной обуви, то в кроссовках. Но это была одна и та же девочка – не очень заметная, поэтому Ынён сперва проходила мимо. Но фантомов становилось все больше и больше, и не заметить ее стало трудно.

Ынён была отлично знакома с таким явлением. Она уже раза два сталкивалась с подобным, но не в школе, а в больнице.

Особенно ей запомнился случай с одним пациентом в коме. В больнице работала старшая медсестра, которая ко всем, независимо от того, в сознании или нет был человек, относилась крайне доброжелательно. И тот пациент, лежавший в коме, влюбился в нее. После этого он стал появляться под дверью кабинета, в операционной, на крыше больницы, в туалете и в столовой. Ынён с трудом выяснила, кто это – в больничной одежде все выглядели почти одинаково, к тому же его лицо было обмотано бинтами.

Но и узнав, кто это, она долго не могла решить, как ей быть. Его фантом никому не вредил, просто ожидал медсестру. Когда она проходила мимо, он просто глядел на нее.

Ынён назвала это явление «симптомом безответной любви, лишенной основания». Такое часто случается с людьми, которые, оказавшись в тяжелом положении, могут мгновенно влюбиться в человека, проявившего к ним хоть малую толику доброты. Их душа размножается, а тело слабеет. Это противоестественное явление обычно провоцируют амулеты, небрежно изготовленные неумелыми шаманами. У того пациента под подушкой тоже лежал такой амулет – его засунула туда мама с пожеланием, чтобы ее сын скорее пришел в себя. На этот раз, кажется, сработал амулет для выпускников. Ох уж эти шаманы. Такие вещи надо изготавливать профессионально.

В больнице Ынён пыталась спасти больного, разрушая его копии-фантомы, но ее старания не увенчались успехом. После чего по ночам она начала шептать на ухо «оригиналу»: «У этой медсестры грязные ногти. Она подстригает их только тогда, когда они начинают впиваться ей в кожу. А голову она и по праздникам не моет. У нее страшные прыщи. А брови прямые, она их совсем запустила. Из носа растут волосы, прям усища, но она их удаляет. Изо рта воняет…» Так она нашептывала в течение месяца. Все это время ей было стыдно смотреть в лицо старшей подруги, это было крайне тяжело.

Эх, как мне поступить на этот раз? Да, Инпхё был прав. Продолжается работа, которая казалась такой прекрасной, но на деле оказалась совершенно ужасной.

К счастью, на этот раз на мутном фантоме было имя. На груди девочки Ынён прочитала ее имя.

– Научите меня приемам ссирым, – заговорил Маккензи, улыбнувшись.

– Стихотворным приемам? – Инпхё переспросил не от того, что неверно понял его просьбу. Он просто более логично перефразировал слова Маккензи. Если бы речь шла о стихах, Инпхё, конечно, смог бы помочь – научить хотя бы азам. Но почему вдруг ссирым?

– Нет. Ссирым. Корейской борьбе, – удивленно повторил Маккензи.

– Хотите научиться ссирым?

– Собираюсь принять участие в соревнованиях.

– Но при чем тут я? Лучше обратитесь к учителям физкультуры.

– Лучше вы – у вас больше терпения и радушия, – Маккензи специально произнес одно из слов, которое так нравилось Инпхё – «радушие». Оно всегда благотворно на него влияло, как и «воспитанность», «хорошие манеры» и «утонченность». Инпхё немного растаял.

– Учителя по физкультуре грубо меня бросают. Мне страшно, – Маккензи преувеличивал. Инпхё подумал, что Маккензи из тех, кто будет улыбаться и радоваться, кидай его или нет. Ему так не хотелось ему помогать.

– Научите меня хотя бы традиционной стойке – захвату за пояс.

Слово «традиционный» нанесло Инпхё решающий удар. Обычно ему не очень нравилась манера Маккензи говорить, но сегодня все его слова попадали в точку.

– Хорошо. Увидимся вечером.

Кого же ждет Хван Ючжон? Силилась понять Ынён, бродя по аудиториям, коридорам, лестницам, но фантомы Ючжон ни на кого не реагировали. Обычно такие бесконечно появляющиеся копии оборачивали голову, немного колебались или даже шли за объектом своей любви, если он проходил мимо. Но фантомы Ючжон ни на кого не реагировали. Ынён начала переживать за девочку, которая отсутствовала в школе уже несколько дней. Что это за девочка? Даже ее копии не такие живые. Она уже, наверно, совсем зачахла от любви.

Иногда Ынён, будучи не в силах сдержаться, нагибалась, чтобы увидеть глаза девочки, которых было не видно из-за опущенной головы, и задавала ей вопросы: