Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2
— Дитя мое, — подал голос Артиморус, стряхнувший с себя сонливость в мановение ока. — Мы выслушали твои упреки, и ознакомились с твоим мнением, несмотря на то, что оно, в целом, ни на что не влияет. Прими совет от старика: тебе не стоит держаться за эту обиду, она в дальнейшем будет доставлять неудобства только тебе самой. Разумеется, ты не уйдешь отсюда сегодня. На улице скверная погода… впрочем, будь нынче солнечно и тихо, тебе все равно пришлось бы здесь задержаться. Жаль, что разговор с крестным прошел для тебя впустую, но вам ничто не помешает договориться в следующий раз…
— Я сказала, что уйду! — я резко вскинула голову, чувствуя, как сердце мое начинает стучать все громче.
— Юная дама, — наконец-то Артиморус решил говорить прямо, — вас никто не отпустит, пока вы не выполните все наши требования. Странно, что вы рассчитывали на какой-то другой исход, появившись здесь. Вы казались мне более здравомыслящей особой.
Я обвела взглядом всех присутствующих, наблюдая за тем, как изменяются выражения их лиц: старый маг уже не пытался изображать рассеянное добродушие нрава и напоминал мне теперь одного из хищных северных ящеров, чучела которых хранились в музее Академии. Несколько минут назад я могла бы подумать, что пост Главы Лиги отойдет через пару лет к Каспару, однако теперь я поручилась бы за то, что Артиморус будет править чародеями еще добрый десяток лет — если, конечно, сумеет вышибить из Эпфельредда герцогиню Арборе. Мой крестный, напротив, выглядел разочарованным и уставшим, но, к моему удивлению, в его взгляде не чувствовалось злости — скорее, то было сожаление. Констан окончательно стушевался, но все еще с надеждой поглядывал на Каспара, словно ожидая, что тот объяснит, отчего замысел, выглядевший столь привлекательным на словах, в жизни оказался несколько кособоким.
Мои спутники казались одинаково подавленными — у каждого из них на то была своя причина, но я видела, что каждый из них по-своему сочувствует моему поражению. «Зачем вы пришли сюда? — читала я немой вопрос в глазах опечаленного Мелихаро. — Стоил ли этот разговор свободы?». «Мы ведь могли сбежать!» — вторил ему унылый взгляд магистра Леопольда. Выражение лица Искена было более сложным — оно и немудрено, не каждый день узнаешь, что тебе придется жениться, что бы ты сам по этому поводу не думал.
— Мессир, — обратилась я к Каспару, зная, что в последний раз обращаюсь к нему с какой-либо просьбой. — Скажите господину Артиморусу, что меня нельзя ни к чему принуждать — из этого не выйдет ничего хорошего.
— Каррен, твое упрямство не оставляет нам выбора, — был ответ. — Времени совсем не осталось, герцогиня Арборе хочет с тобой встретиться и уже не верит нашим отговоркам. Мы должны как можно скорее показать, что ты все еще на нашей стороне.
— В сотый раз повторяю, что я не на вашей стороне, — от злости топнула я ногой.
— Ты принадлежишь нам, — властно объявил Артиморус. — И отныне ты будешь делать лишь то, что тебе прикажут.
— Вы ошибаетесь, — произнесла я твердо, и, отбросив последние сомнения, сняла шапку — в первый раз с тех пор, как поклонилась гробнице Горбатого короля.
Я знала, что Артиморус и Каспар не сразу поймут, что за предмет украшает мои грязные спутавшиеся волосы, но они обязаны были почувствовать, что за безграничная древняя сила заключена в этом простом серебристом ободке. Она ждала лишь того, чтобы я позволила ей раскрыться — и мне стоило немалых усилий все это время оставлять без ответа ее призывы. Теперь же, когда я уступила ее требованиям, всплеск высвобожденной энергии отозвался в теле каждого из нас дрожью, а я отдала короне свой первый мысленный приказ.
— Что это? — воскликнул Артиморус, тщетно пытаясь пошевелиться.
— Корона… — в ужасе произнес Искен, до того упорно хранивший молчание, явно не желая каким-либо образом ухудшить свое положение. — Ты все-таки взяла ее! И надела!.. Этого же нельзя было делать ни в коем случае!
Мелихаро с Леопольдом дружно застонали, и демон, мученически закатив глаза, вскричал:
— Так вот почему вы не выбросили эту шапку сразу же после того, как мы выбрались на свет божий! А я-то верил, будто это оттого, что она вам нравится!..
— Это прекраснейшая шапка, — с чувством ответила я. — И я бесконечно вам за нее признательна, господин Мелихаро.
— Венец Горбатого короля! — моему крестному хватило этих слов, чтобы угадать, с чем он имеет дело. — Безумный Аршамбо был прав! Но как…
Тут он перевел взгляд на Искена, чей вид выражал одновременно потрясение, испуг, вину и добрый десяток чувств того же неприятного рода.
— Искен Висснок! — тон его был донельзя зловещим, и несмотря на то, что Каспар был точно так же обездвижен, как и Артиморус, по лицу Искена пробежала заметная дрожь. — Проклятый сопляк! Ты допустил, чтобы эта девчонка подобралась к Аршамбо? Все это время она пряталась под его крылом, а ты молчал? Оооо… Отчего я не свернул тебе шею при первой же возможности?! Мессир Артиморус, когда я говорил, что этого вздорного юнца нельзя подпускать к серьезным делам, то имел в виду лишь то, что он тщеславен, порывист и вспыльчив сообразно своему возрасту. Если бы я тогда знал, что он позволит Каррен Брогардиус узнать хотя бы сотую долю истории с короной, то я бы сказал иначе: этого идиота следовало придушить еще в колыбели матери, выслать его немедленно из княжества к троллям, к гоблинам, к бесам на Пустоши!..
— Я полагал, магистр Каспар, что она шпионит для вас, — Искен все еще пребывал во власти потрясения и не обратил ровным счетом никакого внимания на прозвучавшие оскорбления.
— Шпионит для меня? — переспросил Каспар, приподняв брови, а затем, окончательно отбросив традиционный для чародеев бесстрастный облик, прорычал:
— Да я бы предпочел низвергнуть руины храма в преисподнюю, чем допустить туда Каррен! Она открыла тот портал, с которым все это время возился Аршамбо, не так ли? Он сам отправил ее туда? О, боги, неужто он вконец рехнулся?! Только истинному безумцу могло прийти на ум связаться с этим ходячим бедствием, с этим воплощением катастрофы… К дьяволу герцогиню Арборе — у нас на носу проблемы стократ серьезнее!
Артиморус Авильский, все еще пытавшийся сопротивляться древней магии, яростно впивался ногтями в подлокотники своего кресла, свирепо вращал глазами, а его борода искрилась, точно иней на ярком солнце — но даже сил старого опытного мага было недостаточно для того, чтобы побороть мой приказ. Магистр Каспар, завидев это, лишь вздохнул и с немалым раздражением произнес:
— А я ведь говорил, что нужно немедленно остановить Аршамбо, уничтожить все свидетельства очевидцев и запретить даже самым сумасшедшим магам упоминать о проклятой короне! До последнего я надеялся, что все это лишь бредни безумца. Даже при нынешнем состоянии дел обращаться к старой магии не стоило, а уж приносить в наш мир артефакт такой силы — и подавно. Каррен, дитя мое, — обратился он ко мне с бесконечно печальным вздохом, — что ты собираешься делать с этой короной? Ты понимаешь, насколько она опасна? Увенчать голову ею — проклятие, а не награда. Ты не из тех людей, что будут пользоваться ее силой без оглядки, а подобные артефакты не прощают такого небрежения. Она убьет тебя и перейдет в другие руки, это заложено в самой ее природе. Магический предмет такого рода сложно предать забвению — он будет появляться снова и снова, сменяя хозяев одного за другим.
