Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2
— Да, разумеется, твое упрямство стоило нам немалых хлопот, — ответил он тоном, которым обычно говорят о событиях, уже не имеющим никакого значения. — Если это заставляет тебя испытывать гордость — что ж, могу дополнить твой рассказ. Как видишь, — он указал на свой рубец, — мои неприятности не были столь уж символическими. У герцогини Арборе острые когти, я порядочно рисковал, отдавая себя в ее руки. Был момент, когда я думал, что игра зашла слишком далеко и мне придется исполнить роль жертвы до конца, что, разумеется, было бы весьма неприятно. Ты оказалась довольно изобретательной — я до сих пор не знаю, что ты сделала с моим кольцом. Да, ты щелкнула меня по носу, так быстро и надежно от него избавившись — я-то полагал, что ты ценишь мои подарки по достоинству, тем более, что я не так уж часто их раздаю… Так что случилось с моим кольцом, Каррен?
В его вопросе мне на миг почудилось что-то большее, чем простое любопытство. Если бы обстоятельства нашего разговора были бы иными, то я позволила бы себе подумать, что магистра задело то, что я отказалась от его подарка, в котором, возможно, заключалось что-то большее, чем возможность следить за моими передвижениями.
— Ваше кольцо… — медленно протянула я, испытующе глядя на Каспара. — Я отдала его одному господину, пожелавшему на мне жениться. Можно сказать, что мы с ним помолвились благодаря вашему подарку.
На этот раз мне удалось невозможное — равнодушный, бесстрастный взгляд чародея на долю мгновения сменился ненавидящим, и обращена была эта ярость на Искена — Каспар решил, что я говорю именно о нем. Я не стала делать вид, будто не заметила этого.
— О, клянусь, речь идет не об Искене, — мне удалось усмехнуться. — Сами можете убедиться — кольца у него нет.
— И как же обстоит нынче дело с этой… помолвкой? — Каспара было нелегко сбить с толку, но я видела, что он начинает подозревать, будто разум мой помутился от напряжения. То же самое выражение читалось и на лицах остальных невольных слушателей нашего с Каспаром диалога. Даже Артиморус выглядел несколько озадаченным, хоть доселе ему и удавалось сохранять сонное благодушное выражение лица.
— Мне полагалось собрать богатое приданое, — серьезно ответила я, невольно погрузившись в глубокую задумчивость. — И я приложила к тому все усилия.
Воцарилось молчание — Каспар и Артиморус, обменявшись взглядами, напряженно размышляли, как расценивать мои слова, принимать ли их во внимание или же посчитать неудачной шуткой. Мне же не хотелось пока что уходить от исходного предмета обсуждений, поэтому я встряхнула головой, прогоняя отрешенность, и вернулась к прежнему тону.
— Забудьте о кольце, мессир, — обратилась я к Каспару, сделав нетерпеливый жест. — Я все же хочу убедиться в том, что правильно поняла ваши намерения. Когда Констан случайно повстречался со мной у городских ворот, и поспешил донести вам, что видел меня в обществе Искена, вы решили, что я, пребывая в отчаянии, обратилась за помощью к старому знакомому. Выследить его укрытие в трущобах не составило труда, ведь первым делом он отправился к мессиру Артиморусу, не подозревая, что его дом — это ваш дом, — не удержалась я от соблазна передразнить интонации старого мага. — За ним отправился Констан, снабженный приказом с подписью Главы Лиги, и вскоре я очутилась здесь, в этом доме. Меня разрядили, точно куклу, отмыли и прихорошили, насколько это было возможно, а затем прозрачно намекнули, что я смогу сохранить все это, лишь проявив покорность и послушание. Дешево же вы их оценили, господа — в пригоршню блесток!
— Ты была очень красива в том платье, Каррен, — заметил Каспар, но я лишь фыркнула:
— Ну конечно же, вы лично следили за моим преображением. Но вряд ли вы рассчитывали всерьез на то, что я куплюсь на тряпки. Признаться честно, я ничего в них не смыслю, так что даже не смогла оценить по достоинству ваш щедрый дар. Времени у вас оставалось в обрез, герцогиня вот-вот должна была прибыть, и предъявить ей утерянную дочь следовало как можно быстрее. Однако даже вы не могли поручиться за исход нашей с ней встречи. Я никогда не была лояльна к Лиге, и, как вы подозревали, легко могла отречься от чародейства, переметнувшись на сторону матери — прояви та хоть немного доброты ко мне, одинокой сиротке. И вы решили вбить между нами надежный клин, зародив во мне ненависть к герцогине, способную затмить даже самое неистовое желание обрести мать. Вы не пожалели меня, взвалив на мои плечи невыносимый груз ответственности за вашу смерть… — тут мой голос сорвался, но я продолжила, упрямо глядя в глаза Каспару. — Вы же знали, как я к вам отношусь и воспользовались этим, рассудив, что чем больнее мне будет — тем вернее ваша затея. Расчет оказался верен — мне было так больно, что сердце мое едва не разорвалось, и я сделала все так, как вы того хотели…
— И ты должна понимать, почему я так поступил, — мягко ответил Каспар, ничуть не смутившись. — Иногда приходится принимать жестокие решения, когда на кону стоит судьба множества людей. Герцогиня Арборе богата, влиятельна и сильна — она уже доказала, что пойдет на все, лишь бы изгнать чародеев из княжества. Она не отступает ни перед чем и мы вынуждены отвечать тем же. Так уж случилось, что ты могла помочь Лиге — но не захотела бы, ведь молодости свойственно идти на поводу необдуманных порывов. Сейчас ты ненавидишь чародеев, но кто знает, что обо всем этом ты будешь думать через пять лет… или десять… Ты бы заняла высокое положение, тяготы прошлого сгладились бы в твоей памяти — у кого в молодости не случались разочарования?.. И глядя на мир, окружающий тебя, ты знала бы, что мир и покой в нем сохранился благодаря тебе…
— Ха! Стало быть, я все еще нужна вам! — воскликнула я, хлопнув в ладоши от недоброго веселья, переполнявшего меня. — Иначе к чему бы эти сладкие речи?
— Нужна, — не стал отрицать очевидного Каспар, а Артиморус задушевно прибавил: «Еще есть время все исправить, дитя мое».
— Герцогиня Арборе все еще желает встретиться со мной? — спросила я после небольшой заминки — Мелихаро смотрел на меня с такой тоской и осуждением, что язык отказывался мне повиноваться.
— Из донесений мы знаем, что она до сих пор неважно себя чувствует, — уклончиво отвечал Каспар. — Этим объясняют странную нерешительность, которая ею овладела. Обычно эта дама деятельна и энергична точно саламандра в раскаленном кузнечном горне. Мне довелось с ней побеседовать открыто — это сущий дьявол в юбке, одной ее ненависти хватит для того, чтобы сравнять с землей стены Академии, но, к несчастью, она вдобавок еще и сказочно богата. Мы также знаем, что ее сторонники, до сей поры возлагающие большие надежды на ее приезд в Изгард, заметно сникли, не понимая, отчего их покровительница впала в хандру и бездействует. Правда известна всего нескольким людям в столице…
