Энгус Уэллс - Повелители Небес
Урт сглотнул слюну и кивнул.
— Это верно, — сказал он. — Но тем не менее я ничего не понимаю.
Стараясь, чтобы это прозвучало как можно ласковее, я согласился:
— Я тоже.
Рвиан заметила:
— Уверена, что нам хотели что-то сказать. Но что, этого я не знаю. Пока.
Урт произнес:
— Там был и господин Тездал.
Рвиан сказала:
— Да, мы все четверо получили какой-то призыв.
— Мы четверо? — Нервозность Урта постепенно ослабла. — Почему?
— У меня вопросов не меньше, чем у вас, и ответов не больше. Возможно… — Она сделала паузу, в задумчивости нахмурив брови. — Подумайте: ты, Урт, — Измененный. Тездал — Повелитель Небес. Давиот и я — представители Истинного народа: он — летописец, я — колдунья. Разве мы не символизируем собой народы, которые пострадают в этой войне?
Я спросил:
— А как быть с одаренными Измененными? С колдунами Хо-раби?
— Как я уже сказала, у меня вопросов куда больше, чем ответов, — пожала плечами Рвиан. — Может быть, одаренные Измененные и колдуны Хо-раби зашли слишком далеко в своей ненависти, чтобы услышать этот зов.
«Зов куда?» — подумал я, но промолчал.
Рвиан продолжила:
— Или, возможно, только мы слышим его, потому что только мы готовы. Потому что мы предпочитаем мир войне, потому что нами движет здравый смысл, потому что нам не важно, кто из нас Измененный, кто Истинный, кто Повелитель Небес, а кто Дар. Не знаю, но почему-то уверена, что драконы эти не желают ни тебе, Урт, ни кому-либо другому из нас зла.
Урт уже почти успокоился, однако, как я заметил, ему все еще становилось не по себе при упоминании о драконах, пусть даже и не настоящих, а тех, которых он видел во сне. Мои пальцы сжали его плечо.
— Если Рвиан права, то нам нечего бояться. Если ошибается… Тогда мы все жертвы одного и того же видения, а это далеко не самое страшное из того, что нас окружает.
Я жестом показал на кристалл. За окном небо замерло в предвкушении рассвета. Времени, как я подумал, у нас оставалось немного, а Урт все еще не совсем пришел в себя. Мы должны были сказать ему то, что узнали, вернее, то, что Рвиан узнала через камень, чтобы наш друг успокоился, прежде чем вернуть камень на место. Я полагал, что спокойствие — это как раз то, что ему очень понадобится, чтобы Алланин не заподозрила нас в сговоре.
Рвиан кивнула, мы сели, и она начала говорить.
Она не обучалась искусству риторики, я бы рассказал все гораздо более гладко, но страсть, с которой говорила Рвиан, как я видел, убеждала Урта. Лицо его, обычно довольно непроницаемое, выражало сначала удивление, смешанное с недоверием, потом растущую уверенность и, наконец, ту же самую ярость, которую я наблюдал у Рвиан. Когда она закончила, Урт зарычал, и я увидел скрытого в нем зверя.
Он закричал:
— Будь она проклята! Заговорщица! Она и все одаренные. Теперь мне неудивительно, почему они так пекутся о своих камнях.
Урт так разозлился, что мне пришлось взять его за руку и сказать:
— Подумай, прежде чем говорить об этом, а то нас всех прикончат.
Он кивнул, и вдруг его звериная злоба неожиданно обернулась грустью.
— Такого я и не подозревал. Никто из нас не подозревал. Она готова положить наши жизни на алтарь своих желаний.
— Никто из вас? — спросил я с надеждой. — А как много вас здесь? Хватит ли ваших сил, чтобы противостоять ей, сорвать ее планы?
— Нет. — Урт покачал головой. — Нас всего лишь горстка. Теперь в Рэте по большей части одаренные. Я попал в него, потому что знаю Дюрбрехт и Карисвар, таких, как я — не имеющих волшебного дарования, — мало. Да к тому же Алланин и ее сторонники — самые сильные.
— Мог бы ты убедить кого-нибудь из одаренных?
Он рассмеялся, точно гавкнул.
— Даже моих друзей и тех не просто будет убедить, — сказал он. — Что я скажу им? Что одаренные безумны? Что кристаллы управляют ими? Что Алланин толкает нас на войну только для того, чтобы потом управлять нами? Меня спросят, откуда я почерпнул такую информацию. И чем я смогу это подтвердить? Если я скажу, каким образом и от кого узнал все это, то Алланин отрежет мне голову, если прежде меня не разорвут на части другие.
Я выкрикнул проклятье.
— Получается, что мы в тупике, и все, что мы выяснили, — бесполезно?
— Я могу убить ее, — сказал Урт. — Может, мне и повезет.
— Это дело нелегкое, — возразила Рвиан. — Ты, вне всяких сомнений, погибнешь, может быть, даже раньше, чем успеешь что-то сделать.
— Но я мог бы спасти свой народ, — сказал он упрямо.
Рвиан возразила:
— Я бы тоже хотела спасти свой народ, но думаю, что попытка убийства Алланин приведет лишь к твоей смерти, а ты своим соплеменникам лучше послужишь, если останешься живым.
Урт кивнул и осторожно, точно взял в руки опаснейшее насекомое, спрятал кристалл к себе в пояс.
— Приду как только смогу, — сказал Урт и махнул рукой на прощанье.
Когда за ним закрылась дверь, я обратился к Рвиан:
— Все выглядит весьма неутешительно.
— Да. Но я еще не рассталась с надеждой.
Я улыбнулся такой храбрости и коснулся щеки Рвиан, она по-кошачьи потерлась о мою руку и вкусно зевнула.
Я предложил:
— Пойдем попробуем поспать?
— Да, — ответила она, и мы растянулись на постели, как были, одетыми.
Мне показалось, что я едва успел смежить веки, как нас разбудили. Я заворчал и поднялся, еще не слишком отчетливо понимая, кто передо мной. Я увидел Алланин и двух других одаренных. Лицо «кошки», в котором чувствовалось нескрываемое злорадство, не сулило ничего хорошего.
Она произнесла:
— Пошли. Господин Тездал просыпается.
Глава 30
Склеп наполнился ожиданием. Я видел его на лицах Повелителей Небес, щуривших свои темные глаза, в напряженных фигурах одаренных Измененных. В Алланин оно чувствовалось особенно сильно, но если внимание всех прочих было направлено главным образом на Тездала, то интерес Алланин распространялся в равной степени и на нас. Думаю, она просто предвкушала то, что должно случиться потом. Я крепко обнял Рвиан за плечи, и она прошептала:
— Ты не забыл своего обещания, Давиот.
Это не был вопрос, она понимала, что не надо даже обладать памятью Сказителя, чтобы запомнить такое. Я спросил ее:
— А как же высшая воля?
Рвиан ответила:
— Когда придет время.
— Да, — сказал я со вздохом.
Затем все мое внимание оказалось приковано к лежавшему в центре склепа Хо-раби, которого я назвал своим другом. Окружавшие его ложе кристаллы погасли, точно, отдав весь свой свет на восстановление его памяти, они уснули. Казалось, хотя они уже не пульсировали и не мигали, что камни источают чувство удовлетворенности. Затаив дыхание, смотрел я, как Повелители Небес встали вокруг постамента: трое в головах, двое в ногах, а остальные по бокам — и, протянув руки над неподвижным телом, принялись что-то говорить.
