Энгус Уэллс - Повелители Небес
Тездал кивнул и произнес:
— Ваши слова весьма разумны. Но тем не менее, как сказал Зенодар, клятва остается клятвой.
— Даже когда вы не были самим собой? — удивился Геран. — Налицо, мой господин, явное оскорбление — Дары своими действиями лишили вас памяти, обокрали вас.
— В бою, — сказал Тездал и улыбнулся непосредственно Рвиан. — В бою не крадут, там убивают.
— Да! — вскричал Геран. — И они убили бы вас, если бы смогли!
— У них была возможность убить меня и потом, — ответил Тездал, — когда они нашли меня на скале, или позже — на острове. Но они не сделали этого, а от Рвиан я не видел ничего, кроме добра.
— Но делалось это только для достижения их собственных целей, — возразил Геран, — а не по какой-либо другой причине. Нет сомнения, что вам сохранили жизнь только для того, чтобы, проникнув в ваше сознание, использовать вас.
— Верно. — Тездал важно кивнул, а затем поднял лицо и, устремив свой взгляд на Герана, сказал: — Точно так же, как и вы хотите использовать эту женщину.
— И все же есть некоторая разница. — Геран улыбнулся, погладив свой длинный подбородок. — Мы предложили этой магессе выбор. То, что мы хотим узнать от нее, она может сказать нам добровольно. Только в случае отказа мы готовы пойти на другие меры.
Тездал ответил улыбкой, а затем его глаза скользнули в сторону Алланин. Мне показалось, что на лице его появилось выражение недоверия, точно он очень сомневался, что эта «кошка»-Измененная могла всерьез предлагать кому-то выбирать.
— Где же тут выбор? — спросил он. — Разве Рвиан не присягнула защищать свою страну? Вы хотите, чтобы она изменила присяге, следовательно, покрыла себя бесчестием. Насколько я могу судить о ней, выбора у нее не существует.
— Честь! — прошипела Алланин, точно это слово вызывало у нее отвращение. Тездал и Геран сделали вид, что не заметили этого; последний сказал:
— И тем не менее нам нужны ее знания, чтобы колдуны Пограничных Городов и Стражи не смогли разрушить наш флот.
Тездал кивнул.
— Да, но я поклялся.
— Когда вы были беспомощны, — возразил Геран, и мне показалось, что он уже не так уверен в своих словах. — Когда вы не помнили о клятвах, данных ранее. Когда вы не были в полном смысле Хо-раби.
— И что это меняет?
— Теперь вы — это вы, — сказал Геран. — Вы снова стали князем Тездалом Касхианом Ан-фесгангским. Вы связаны присягой только с Делом, Аттул-ки, Конквестом. Наше искусство вернуло вас к жизни, возвратило память! Неужели вы способны забыть это?!
— Нет, — прозвучал холодный властный голос Тездала, заставивший вздрогнуть лошадинолицего Измененного. — Как не могу забыть о своей чести.
— Так к чему же мы пришли? — спросил Геран; уверенности его как не бывало. Я не мог не улыбнуться, хотя особых поводов для веселья и не видел.
— Госпожа Рвиан получит полные доказательства, — произнес Тездал и обратился к ней: — Вы этого желали?
— Да, я хочу поговорить с вами наедине и убедиться, что произведенные над вами действия увенчались успехом.
— Как вам будет угодно, — сказал он.
Рвиан лишь улыбнулась и кивнула. Я немного расслабился. Мы получили еще одну маленькую отсрочку, урвали еще секунду прямо из пасти голодного рока.
Тездал ответил кивком и вновь посмотрел на Герана.
— Пусть будет так, — заявил он. — Госпожа Рвиан получит от меня должные доказательства, а потом… — Он свел брови, уверенность его, казалось, немного поколебалась. — Но сначала я хотел бы пообедать и побеседовать с моими товарищами. А сейчас проводите госпожу Рвиан и Давиота-Сказителя в их покои. И прошу вас проследить, чтобы им было оказано должное уважение.
Его слова не понравились ни Герану, ни прочим одаренным. Я видел, как бледное лицо Алланин пошло пятнами злобы, но даже она не стала спорить с Тездалом. Улыбка Рвиан стала шире, Повелитель Небес мрачновато улыбнулся ей в ответ. Я посмотрел в глаза Тездалу, спрашивая себя: какую же игру он ведет? Столь ли уж принципиален в данном случае для него вопрос чести? Кроме того, что Хо-раби — наши враги, я ничего не знал об этих людях. У меня возникло чувство, что Тездал ищет возможности помочь нам.
Я не ведал как и видел лишь то, что благодаря ему мы получили некоторую отсрочку перед тем, что неизбежно должно произойти. Я решил, что пока и этого с меня довольно.
У меня вызвало немалое удивление то, что наши надзиратели снизошли до такого отношения к нам, что стали стучать в дверь, прежде чем войти.
Когда дверь открылась, мы увидели на пороге Тездала.
Он пришел один, на нем была все та же одежда, что и в склепе, исключая только малиновую мантию. Выражение его лица ничего мне не сказало.
— Давиот, — произнес он, не то приветствуя меня, не то спрашивая, а затем, посмотрев на сидевшую позади меня Рвиан, спросил: — Могу я войти?
Я недоуменно пожал плечами и жестом пригласил его. К чему весь этот этикет? Если он считает себя нашим другом — тогда ему несомненно рады, если нет, — зачем утруждать себя любезностями?
Повелитель Небес улыбнулся и коротко поклонился.
— Входи, Тездал, будь добр, — произнесла Рвиан.
Улыбка его потеплела. Я нахмурился и отступил в сторону. Он закрыл дверь и посмотрел на нас. Рвиан предложила Тездалу сесть и жестом показала на кувшин, как если бы мы принимали нежданного, но желанного гостя.
Тездал кивнул и начал рассказ. Я слушал, думая о том, сколь велико искусство колдунов-Измененных, какую пользу могло бы оно принести нам — Мнемоникам.
Тездал родился в седьмой день седьмого месяца Года Орла, посвященного Вахину, Богу Неба. Родиться в такой день — знак великой судьбы. Отцом его был Таираз Касхиан, мать Назрей (в девичестве Исадур), тем самым в жилах Тездала текла самая благородная кровь народа Анов. На шестнадцатый день по его появлении на свет он был внесен в пеленах в храм Трех, где родители, как требовал обычай, представили его на суд богов. Таираз и Назрей исполнились гордостью оттого, что, когда Аттул-ки надрезал священным ножом плоть младенца, тот не издал ни звука. В жилах ребенка, как сказали священники, течет кровь настоящего Хо-раби, посему он был наречен Тездал, что на языке Анов значит одновременно и «храбрость» и «честь».
В возрасте семи лет он был подвергнут обряду освящения. Он улыбался и не сопротивлялся ни когда священники закапывали его в землю, принадлежащую Биру, ни когда комья грязи ударили ему в лицо. Он улыбался и не закрывал глаз, когда его погружали в воду — стихию Даха. Когда его одного оставили в маленьком воздушном судне, которое поднялось в небо, Тездал громко смеялся. Священники сказали тогда:
