Анна Дил - Забытыми тропами
Повсюду курились благовония. Их аромат казался чересчур навязчивым, он проникал в мозг, усыпляя его, мешая думать, сковывал волю и притуплял чувства. Или он действовал так лишь на Маржану, проведшую бессонную ночь?
Хайяри окинула собравшихся быстрым взглядом из-под опущенных ресниц. Нет, все вокруг - веселы и довольны. У них - праздник. Только у нее - поминки по прежней, беззаботной и свободной жизни.
Дорожка, ведущая к алтарю, была усыпана лепестками роз, казавшимися пятнами крови на белых мраморных плитах.
Каждый шаг длился вечность, мгновения растягивались, превращаясь в века, минуты - в тысячелетия. Но вот, наконец, путь пройден. Хани оказалась перед алтарем - розовато-золотистым мраморным лотосом, приподнятым над землей. Если приглядеться, становилось заметно, что прожилки в камне складываются в замысловатые узоры и древние письмена.
Рядом с Маржаной очутилась Каруника. Когда она успела прийти?
Шелест и шепот вокруг стихли, как по волшебству.
Речь Верховной жрицы Маржана почти не запомнила. Каруника разливалась соловьем, рассказывая подданным, какой радостный день им довелось увидеть воочию (если они сами вдруг не догадались), о том, что уж теперь-то все пойдет иначе, теперь возрожденный Хайялин поднимется с колен (интересно, перед кем?) и придет новая эпоха - эпоха величия детей Хайяримы…
Наконец, жрица замолчала и повернулась к Маржане. Тишина вокруг стала почти осязаемой, она окружила хайяри плотным кольцом, мешая дышать.
Подданные выжидательно смотрели на хани. Они ждали клятвы.
Маржана боялась, что пересохшее горло откажется ей повиноваться - но нет, ее голос был по-прежнему звонким и чистым, и каждый пришедший на площадь перед храмом услышал клятву новой правительницы.
Заученные накануне древние слова, казалось, рождались только что, обретая силу и смысл.
- …Перед лицом Великой Богини клянусь служить моему народу… Радеть о его благе… Защищать и ограждать… Ни действием, ни словом, ни мыслью не причинить своим подданным зла… Да будут свидетелями моей клятвы солнце и ветер, небо и звезды, звери и птицы. Да падет на мою голову гнев Богини, если я осмелюсь нарушить свое слово и не исполнить обещанное…
Один из жрецов с поклоном протянул Маржане тонкий, хищно поблескивающий на солнце стилет.
Большинство сильных и хоть сколько-нибудь важных клятв скрепляется кровью. Клятва правителя, безусловно, относится к числу самых важных и, несомненно, должна быть как можно более сильной. В идеале - нерушимой.
Маржана, стараясь не показать страха, полоснула клинком по запястью. Горячая струйка прочертила на коже темную полосу, несколько капель упали на алтарь.
И… ничего.
На площади перед храмом снова воцарилась тишина. Какая-то неправильная, неестественная тишина.
Маржана не считала себя знатоком хайярских обычаев, но и она поняла: что-то идет не так. Что-то должно было произойти - и не произошло. Подданные вокруг зашевелились, по рядам прошелестел шепоток. Маржана беспомощно оглянулась на Карунику, кусающую губы. Что же делать дальше? В душе хайяри встрепенулась слабая надежда: может быть, все обойдется, может быть, ей не придется становиться правительницей…
Из толпы бочком протиснулся Вотий. Мальчишка встал рядом с сестрой, успокаивающе сжал ее руку.
- Мы произнесем клятву вместе.
Маржана сделала брату страшные глаза и попыталась незаметно оттеснить его алтаря. Но куда там! Паршивец и ухом не повел. Неужели он не понимает, во что ввязывается?! Мало ему того, что сестра вот-вот угодит в кабалу, так он и сам сует голову в ту же петлю, герой малолетний…
Поздно. Жрецы заметили его и одобрительно загудели. Совместная клятва не противоречила условиям. Такое уже случалось, и не раз, когда правителями становились сразу двое - хайялинские законы допускали совместное правление близких родственников или супругов. Как правило, при этом один из правителей занимал главенствующее положение, но менее почетной должность соправителя не становилась.
Вотий хладнокровно принял ритуальный стилет, как будто всю жизнь только тем и занимался, что резал себе руки. Маржана с удивлением отметила, что брат совсем не боится. Или тоже трусит, но маскируется лучше, чем она?
Их кровь смешалась на мраморных лепестках.
В тот же миг алтарь вспыхнул, рассыпая вокруг снопы искр. Кровь впиталась в камень, не оставив ни следа, будто в песок ушла, порезы на руках Маржаны и Вотия затянулись сами собой, словно их никогда и не было.
Маржана почувствовала, как на ее голову опустилась корона Хайялина - широкий золотой обруч с крупным рубином в центе и расходящимся от него в обе стороны пунктиром мелких. Почти такой же, только немногим уже и без крупного камня, очутился на голове Вотия.
Маржана подняла глаза - и с трудом подавила удивленный возглас. Прямо перед ней стояла высокая, в два человеческих роста, светловолосая женщина в простом белом платье без украшений. Почти таком же, как на самой Маржане. Ее мягкое доброе лицо казалось смутно знакомым. "Хайярима!" - догадка молнией обожгла хани. Богиня ласково улыбнулась коронованным правителям, протянула к ним руку в жесте благословения и… медленно растаяла в воздухе. Маржана осторожно огляделась. Кажется, больше никто, кроме нее и Вотия, не заметил явления богини.
Все осталось прежним, лишь алтарь, впитавший кровь брата и сестры орр Эллайнен, светился мягким ровным светом да сияли в солнечных лучах короны на головах новых правителей.
Клятва была услышана. Клятва была принята.
Глава 16
Маржана устало откинулась на спинку кресла и с силой сжала виски ладонями. От обилия информации, изложенной к тому же сухим, казенным языком, голова трещала, как орех под молотом, и грозила вот-вот расколоться.
За неделю, прошедшую после коронации, хани представили всех мало-мальски значимых сограждан и всучили для дальнейшего изучения, кажется, все официальные бумаги, какие нашлись в Хайялине. Государственные мужи словно надеялись таким образом восполнить пробелы в образовании правительницы. Хани, чувствуя возложенную на нее ответственность, день за днем добросовестно изучала документацию, но, увы, не преуспела, заработав лишь почти непроходящую головную боль и нестерпимое жжение в глазах. Да и то сказать: легко ли обычной девчонке, выросшей в селе, вникнуть во все премудрости управления государством? Единственный представитель власти, с которым Маржана имела дело прежде - лыковицкий голова, человек умный, но слабовольный и пристрастившийся к выпивке, - вряд ли мог служить достойным примером для подражания, а других молодая хани попросту не знала и оттого боялась не оправдать доверие хайяров.
