Клайв Леннард - Источник судеб
— Кто? Говори, или отправишься прямиком в пасть к Нергалу!
— Я не могу, не могу…
— Ваши собаки выслеживали нас, ты назвал меня киммерийцем, ты знал, кто я. Кто приказал тебе убить короля?
— Я скажу, скажу… — голос горбоносого прерывался от животного ужаса. — Но поклянись клятвой великого владыки, что отпустишь меня! Я не убивал твоего оруженосца, это собака Клейст его убил… и сам подох. Я не велел…
— Ну да, ты хотел пленить мальчишку для своих гнусных утех. Кто послал тебя?
— Дай слово короля, что отпустишь, если скажу.
Конан немного подумал.
— Клянусь.
— Гийлом! — выкрикнул Анимар, и в голосе его прозвучало торжество обреченного. — Твой вассал, твой друг, с которым ты, варвар, пил заздравную чашу или как там у вас это зовется! Он нанял нас, он приказал убить тебя! Он знал, что ты охотишься без охраны…
— Ты лжешь, мешок с дерьмом! Я построил здесь город, чтобы защищать эти земли, и никогда не ущемлял права местных нобилей!
— Пусть мне отрубят другую руку! Тебя здесь ненавидят, и не только твой лучший собутыльник…
Лицо киммерийца застыло, он сам словно превратился в каменную статую. Потом губы его расползлись в кривой усмешке, и он сказал:
— Ладно. Я тебе верю.
— Ты поклялся, что отпустишь меня…
— Поклялся. Я тебя больше не держу.
С этими словами варвар разжал пальцы.
Потом он вернулся к телу Альфреда. Рядом с Ветрянкой пасся унылый мул, а над телом юноши склонился карлик. «Отсиживался где-то во время боя», — решил Конан.
— Иди, раб, — сказал он устало. — Иди, ты свободен.
— Умер, умер, — забормотал карлик, — такой молодой, такой молодой…
— Все мы умрем, — Конан прикидывал, во что бы завернуть тело. — Кто раньше, кто позже…
— Конесьно, конесьно, — прошепелявил коротышка, — но ты, король, умресь раиьсе…
С этими словами он быстрым движением извлек из-за пазухи маленький, словно игрушечный ножечек и, подпрыгнув, ударил короля в грудь. Это было настолько неожиданно, что Конан даже не сделал попытки защититься.
Лезвие оставило лишь небольшую царапину, из которой выступила капля крови. Конан недоуменно глянул на ранку, потом смахнул каплю пальцем и лизнул его. Только вкус крови.
— Зачем ты это сделал? — недоуменно спросил он карлика.
Тот спокойно стоял рядом, не делая попытки скрыться.
— О, герцог Гийльома осень, осень коварный. Он не верил, что лесные бандита могут одолеть такого сильного и могучего короля, как ты. Ты убил их всех. Тогда я ударил тебя ядом. Осень, осень коварный яд, действует долго, но верно. Сихаскхуа — растение. Дает сок — без цвета, вкуса и запаха. Долзен был незаметно тебя поцарапать, чтобы ты умер через седьмицу от неведомой болезни в своем больсом красивом городе. Никто бы не узнал… Но раз эта собака тебе все разболтала… Мозет быть, ты успеес убить графа Гийльома. А теперь меня убивай.
— Ты — одержимый? — хрипло спросил король.
— Воля моя убивать, чтобы быть убитым, — слова карлика были темны и непонятны.
— Ты знаешь противоядие?
— Нет противоядие. Ты будес меня убивать?
— Нет! — рявкнул король, к которому вернулась воля. — Клянусь Кромом, не бывает отравы, от которой нет спасения! Ты откроешь мне эту тайну, гнусный маленький паук!
— Если ты не хоцес меня убивать, я буду резать тебе горло.
Коротышка взмахнул ножом и ринулся на гиганта. Конан инстинктивно отмахнулся от него, как отмахиваются от комара, но удара огромной ладони хватило, чтобы карлик взвился в воздух и, нелепо взмахнув ручками, скрылся за краем обрыва. Через несколько мгновений снизу долетел глухой удар.
Тайна сихаскхуа разбилась о прибрежные камни Ширки.
Глава 6 ЖРЕЦ И МАГИСТР
— Так ты утверждаешь, что эта курильница серебряная?
Туранский купец, толстый человек в шелковом халате с пестрой вышивкой, ласково улыбнулся и кивнул. Он умел улыбаться ласково и подобострастно, даже если презирал покупателя. Люди глупы — лесть продавца поднимает в их глазах стоимость товара.
А этого покупателя купец презирал всей душей. Тощий человечек в грязной, прожженной в нескольких местах рубахе, коротких штанах и сандалиях, крутил в руках курильницу, то поднося ее к свету, то приближая к своему острому чуткому носу, словно желая по запаху определить ее подлинную природу. Этому замухрышке было не больше двадцати пяти, но темя его уже украшала лысина, а глазки были подслеповаты и часто моргали. Где-нибудь в Аграпуре или Хоарезме сей заморыш в лучшем случае таскал бы воду или служил на побегушках у богатого лавочника. И все же купец вынужден был растягивать губы и скрывать свое благородное негодование: он беседовал не с кем-нибудь, а с Великим Магистром Искусств Аквилонии, Главой Гильдии Мастеров и главным архитектором города Турна.
Болтали, что бывший школяр оказал королю Конану неоценимую услугу, когда лет пять назад владыка Аквилонии чуть было не лишился завоеванного трона. Тогда в стольной Тарантии была большая резня и смута, многие переметнулись на сторону принца Пеллийского, которого поддерживали король Офира Амальрус и король Котха Страбонус. Киммерийский узурпатор (как называли Конана его враги) был пленен с помощью какого-то мага, но сумел выбраться из заточения и разгромил заговорщиков в стенах столицы. Узнав, что школяр Афемид бесстрашно разоблачал предателей перед народом и уговаривал графа Троцеро идти на помощь городу, король сделал его главой придворных стеклодувов. Однако Афемид оказался искусным не только в этом ремесле, и вскоре из простого мастера стал Великим Магистром. Когда король задумал построить в Озерном Крае новый город, он повелел Афемиду возглавить работы.
Турн возвели всего за четыре года в излучине реки Ледяной. Собственно, это была не река, а система проток, соединявших многочисленные студеные озера, раскинувшиеся в западной части графства Гандерланд. Крепостные стены новой цитадели, призванной обезопасить северные границы Аквилонии, круто вздымались над водами реки и имели необычные пятиугольные выступы, устроенные через равные промежутки. Строители, которых полно было в городе, где все еще возводили новые и новые постройки, говорили, что придумал их все тот же Афемид, дабы удобнее было вести обстрел штурмующих. Впрочем, стены Турна не выдержали пока ни одной осады: король Конан железной рукой и щедрыми подарками навел порядок в своих землях, и вот уже несколько лет Аквилония жила в мире и процветании.
Велики были заслуги Магистра, велика была и милость короля к бывшему школяру. И все же туранский купец не мог признать его за ровню: многие поколения его предков были знатными негоциантами, а родители этого выскочки, как шепотом передавали сплетники, перебивались мелким воровством в трущобах Шамары и сгинули во время очередной облавы городской стражи лет десять назад.
