Терри Пратчетт - Вор времени
– Да как ты посмел войти сюда, чистильщик нечистот? Тебе запрещено быть тут!
Улыбка на лице Лю-Цзе слегка изменилась. Он выудил из-за пазухи небольшой кисет.
– Решил срезать путь,- пояснил он, достав из кисета щепотку табака. Похоже, он собирался скрутить самокрутку прямо на глазах у разъяренного, нависшего над ним тинга.- А у вас тут грязновато. Я определенно должен поговорить с человеком, который отвечает за уборку местных полов.
– Да как ты смеешь меня оскорблять! – завопил монах.- Убирайся к себе на кухню, презренный метельщик!
Лобсанг, съежившийся от страха за спиной у Лю-Цзе, вдруг понял, что в додзё стало очень тихо и взоры всех монахов обратились к ним. Кое-кто перешептывался. Восседающий в своем кресле наставник додзё – его можно было узнать по коричневого цвета одеяниям – равнодушно наблюдал за происходящим, подперев голову рукой.
Двигаясь утонченно и неторопливо, подобно самураю, создающему изысканный букет, Лю-Цзе аккуратно раскладывал табачные крупинки на листочке тончайшей папиросной бумаги. Что, разумеется, еще больше выводило из себя.
– Если не возражаешь, я предпочту выйти вон через ту дверь,- сказал он.
– Подумать только, какова дерзость! Значит, ты хочешь драться, о злейший враг грязи?
Монах отскочил назад и поднял руки, приняв стойку Хека. Резко повернувшись, он нанес удар ногой по висевшему рядом кожаному мешку, причем настолько сильный, что цепь, поддерживающая мешок, лопнула. Монах снова повернулся лицом к Лю-Цзе; руки его изогнулись, говоря о том, что он собирается начать атаку Змеи.
– Аи! Шао! Хай-иии…- завопил он.
Наставник додзё поднялся.
– Остановись! – велел он.- Ужели ты не хочешь узнать имя человека, которого собираешься уничтожить?
Боец, не меняя позы, свирепо посмотрел на Лю-Цзе.
– Мне ни к чему знать имя какого-то метельщика,- заявил он.
Лю-Цзе наконец скрутил тоненькую самокрутку и подмигнул разъяренному монаху, чем распалил его еще больше.
– Знать имя метельщика есть большая мудрость,
о юноша,- сказал наставник додзё.- И мой вопрос был адресован не тебе.
Тик
Джереми уставился на простыни.
Они были испещрены словами. Написанными его рукой.
Надписи переходили на подушку, а потом и на стену. Были и эскизы, оставившие штукатурке глубокий след.
Свой карандаш он нашел под кроватью. Он умудрился заточить его. Во сне. Он заточил карандаш во сне! И, судя по виду карандаша, он писал и рисовал несколько часов кряду. Конспектируя свой сон.
На краю стеганого одеяла обнаружился список необходимых деталей.
Сон, когда он его видел, был абсолютно понятен и прост. Словно молоток, палка или Гравитационный Регулятор Колесника. Джереми как будто старого друга встретил. А теперь… Он уставился на собственные каракули. Он писал настолько быстро, что не обращал внимания ни на пунктуацию, ни на пропущенные буквы. Но некоторый смысл уловить было можно.
Он читал о подобных явлениях. Основой многих величайших изобретений были сны или грезы. Взять, к примеру, Гепцибу Герпеса. Идея часов с регулируемым маятником пришла ему в голову, когда он, подрабатывая на общественных началах, управлял виселицей. А Вильфрам Белибертон? Разве он не говорил, что идея Рыбохвостного Регулятора пришла ему после того, как он обожрался лобстерами?
Да, во сне все было предельно ясно и понятно. А день показал, что предстоит еще немало потрудиться.
Из крохотной кухни за мастерской донесся звон посуды. Он поспешил вниз, волоча за собой простыню.
– Обычно я…- начал было Джереми.
– Тофт, фэр,- объявил Игорь, поворачиваясь к нему от плиты.- Флегка подрумяненный, йа полагайт.
– Откуда ты знал?
– Игорь умейт предугадывайт пожелания мафте-ра, фэр,- сказал Игорь.- Какая вундебар кляйне кю-хен, фэр. Никогда не видайт ящик ф надписью «Ложки», в котором лежайт только ложки.
– Игорь, а ты умеешь работать со стеклом? – вдруг спросил Джереми, не обратив внимания на последнее замечание.
– Найн, фэр,- ответил Игорь, намазывая тост маслом.
– Нет?
– Йа не просто умейт работайт стекло, сэр, йа чертовфки здорово его работайт. Многие мои мафте-ра требовайт вефьма… фпецифичефкий прибор, который ты нигде не дофтавайт. А что именно надобля-етфя?
– Как насчет попробовать построить нечто подобное? – спросил Джереми, расстилая на столе простыню.
Тост выпал из черных ногтей Игоря.
– Что-нибудь не так? – встревожился Джереми.
– Йа чувфтвовайт фебя так, будто кто-то ходийт моя могила, фэр,- ответил Игорь, чье лицо было откровенно потрясенным.
– Э… Но у тебя ж еще нет могилы? – уточнил Джереми.
– Это фигурная речь, фэр,- обиделся Игорь.
– Так вот, мне пришла мысль… построить такие часы…
– Фтеклянные чафы,- сказал Игорь.- Я знавайт такие. Мой дед Игорь помогайт фтроить фамые первые.
– Самые первые? Но это же всего лишь детская сказка! Мне они приснились, и я…
~ Мой дед Игорь вфегда говорийт: то бывайт очень фтрапные чафы,- поведал Игорь.- Этот взрыв, ну и нфо офтальное…
Что? Часы взорвались? Из-за металлической пружинки?
I Те фовфем взрывайт,- ответил Игорь.- Мы,
11 три, фо взрывами на короткой ноге.- Он пощупал • пою ногу.- Найн, флучайтфя нечто… зер-зер фтран-шн Л мы, Игори, и фофтранным на той же короткой тис, И даже руке.
'Гм хочешь сказать, стеклянные часы действи-| г'И,но сущсч тноиали?
Вопрос, казалось, несколько смутил Игоря.
– Йа,- кивнул он.- И в то же время найн.
– Вещи либо существуют, либо нет,- нахмурился Джереми.- В этом я совершенно уверен. Я специальное лекарство принимаю.
– Они фущефтвовайт,- сказал Игорь.- А потом, пофле, никогда не фущефтвовайт. Так фказывайт мне мой дед, а он делайт те чафы этими вот руками.
Джереми опустил взгляд. Руки Игоря были узловатыми и грубыми. Присмотревшись, он заметил широкие шрамы вокруг запястий.
– В нашем фемейфтве мы дорожийт фвоим нафле-дием,- гордо поделился Игорь, перехватив его взгляд.
– Ага. Типа… сам поносил, дай другому, аха-ха-ха,- сказал Джереми. Интересно, где он вчера оставил лекарство?
– Очень фмешно, фэр. Но дед часто фказывайт, что пофле вфе бывайт… как фон, фэр.
– Как сон…
– Мафтерфкая фтановийтфя фовфем другая. Без чафов. А Дебильноватый Доктор Фпрыг, который тогда бывайт мафтером моего деда, делайт фовфем не фтеклянный чафы, а извлечение фвета из апельфинов. Вфе поменяйтфя, фэр, да таким ф тех пор и офтавай-тфя. Фловно ничего и не бывайт вовфе.
– Но сказка-то осталась!
– Йа, фэр. Нафтоящая мифтификация, фэр.
Джереми уставился на испещренную собственными каракулями простыню. Самые точные часы на свете. И всего-то. Часы, после создания которых отпадет необходимость во всех остальных часах, как сказала леди ле Гион. Человек, создавший такие часы, неминуемо войдет в историю отсчета времени. В книге говорилось, будто бы в эти часы заточили само Время, но Джереми всегда относился ко Всяким Выдумкам снисходительно. Часы просто измеряют время. Не было ни одного такого случая, чтобы расстояние попадало в плен к рулетке. Часы просто отсчитывают зубчики на шестеренке. Или… на свете…
